Вождь и призрак

— Майр, этот англичанин — подполковник авиации Линдсей — шпион, и его нужно убрать как можно скорее! Понятно? Таков приказ фюрера!

Борман швырнул трубку, и Гартман ничуть не удивился бы, если бы в следующий миг рейхслейтер вскинул руку в нацистском салюте. Гартман редко вмешивался в чужие дела, но тут не выдержал:

— Рейхслейтер, это неправильно! Гитлер сказал Майру: «Лучше взять его живым».

— Это было раньше, — рявкнул Борман. — А потом, когда он окончательно понял, что произошло, он разрешил мне поступить так, как я сочту нужным. Вас это, кстати, тоже касается. Вы допрашивали Линдсея, вы его знаете. Теперь вы должны постоянно, все время, когда не спите, выслеживать его. Вы поедете за ним куда угодно, если понадобится, то и на край света!

— Но мне нужны будут деньги, много денег, — поспешно сказал Гартман.

— Вам предоставят неограниченные средства. Грубер, а что вы намерены делать?

— Мы прочешем весь Мюнхен. Перекроем все входы и выходы.

— Этого недостаточно! — перебил его Ягер. Расстелив на столе карту Баварии, он ткнул в нее пальцем. — Как, по-вашему, куда направляется Линдсей? Это ключевой вопрос всей операции, и, мне кажется, я знаю ответ.

— Да? И каков же он? — требовательно спросил Борман.

— Линдсей собирается проникнуть в Швейцарию! Мы должны буквально наводнить войсками всю местность от Мюнхена до швейцарской границы. В поездах должны ездить специальные патрули в штатском. Это потребует значительной концентрации наших сил. На всех — дорогах, ведущих в Швейцарию, нужно поставить заградотряды. Аэродромы необходимо тайно охранять. ТАЙНО! Мы должны устроить засады.

— Но причем тут аэродромы? — не понял Грубер.

Ягер смерил его презрительным взглядом.

— По-Моему, вы забыли, что Линдсей — подполковник авиации. И что он прилетел из Бергхофа в Волчье Логово на «Юнкерсе-52»… Очень возможно, что он внимательно изучил устройство самолета.

— Да, я вас понимаю, — сникнув, пробормотал Грубер.

Гартман, который тихо сидел, попыхивая трубкой, мог сполна оценить энергию и организаторские способности полковника СС. Однако Гартман, в мирное время адвокат по уголовным делам, придавал очень большое значение ВЕЩЕСТВЕННЫМ доказательствам. Поэтому он задал вопрос:

— У вас все строится на предположении, что Линдсей направляется в Швейцарию, да?

— А разве это нелогично? — агрессивно набросился на него Ягер. — Я просто представил себе, что бы я делал на месте Линдсея. Я всегда так поступал на фронте: пытался влезть в шкуру врага. А вы что, не согласны?

— Мне хотелось поподробнее узнать про ваш план, — уклончиво ответил Гартман.

— Как бы там ни было, — встрял в разговор Борман, — вы будете действовать в одиночку. Мы рассчитываем, что вы свяжетесь через Берлин с абверовскими агентами в Швейцарии. Вся информация, которую вам удастся раздобыть, должна быть передана полковнику Ягеру.

— Герр Борман, а вы не могли бы поточнее сказать, что именно случилось сегодня утром в Мюнхене? Вы употребили слово «бойня»…

— Майр запорол всю операцию. А случилось вот что…

Борман подробно пересказал содержание разговора.

Гартман внимательно слушал. Полковник Ягер уже связался по телефону с Майром и отдавал ему распоряжения. Когда Борман закончил рассказ, Гартман насупил брови. Рейхслейтеру это не понравилось.

— А теперь в чем дело, Гартман?

— Меня это тревожит. Спасение англичанина было превосходно спланировано, прямо-таки настоящая военная операция. Дворник, который швырял гранаты и дымовые бомбы в наших солдат, — это же мастерский штрих!

— Что вы такое говорите? — возмутился Борман. — Они убили столько наших людей!

— Кроме того, — продолжал Гартман, — мы не располагаем описанием троицы, которая увела Линдсея буквально у нас из-под носа. Похоже, что заправлял операцией мужчина в каракулевой шубе и шапке. Но больше мы ничего про него не знаем. Еще там были дворник и шофер, сидевший за рулем «мерседеса». Но опять-таки их приметы нам неизвестны. Интересно, как им удалось раздобыть «мерседес»?

— Как-как… наверно, украли его — и все тут! — вмешался Грубер, чувствуя, что он вдруг остался в стороне.

— Вполне возможно, — добродушно согласился Гартман. — И вот теперь гестапо потратит кучу денег и задействует бог знает сколько людей. Скажите, что вам известно, о подпольной организации, действующей в Мюнхене и его окрестностях?

Грубер, неожиданно оказавшись в центре внимания, смущенно заерзал на стуле. Борман, не мигая, уставился на него. Ягер закончил свой разговор с Майром и тоже посмотрел на Грубера.

— Ходит много слухов… мы должны их проверить… Время сейчас военное… — пролепетал гестаповец.

— Грубер! — Голос Бормана источал сарказм. — Я сам могу вам сказать, что время сейчас военное. И у всех нас связаны руки, однако мы-то делаем дело!

— Грубер, я имел в виду вполне определенную организацию, — мягко, но настойчиво проговорил Гартман. — Если они занимались саботажем, вы должны были бы обнаружить взрывчатку. Если шпионажем — ваши радисты засекли бы незарегистрированный радиопередатчик. В случае же подрывной работы вы столкнулись бы с антинацистской пропагандой. Ну, что вы мне скажете?

Даже Борман, насупившись, признал, что абверовец мастерски припер Грубера к стенке. Грубер запыхтел и ответил, сжимая потные кулаки:

— О такой организации нам ничего не известно. Очевидно, эти убийцы приехали издалека, помогли англичанину бежать и снова удрали…

— ОЧЕВИДНО?!.
– взревел Ягер. — А откуда им было знать, что Линдсей совершил побег? Англичанин довольно долго торчал в Германии, причем почти все время — в Волчьем Логове! Значит, эти люди уже какое-то время поджидали его в Мюнхене, а гестапо даже не подозревало об их существовании! Это преступная некомпетентность!

— Я сообщу рейхсфюреру Гиммлеру, что вы возводите на меня поклеп! — вспыхнул Грубер. — Вы намекаете на измену…

— Пожалуйста, сообщайте! — презрительно пожал плечами Ягер. — Но пока вы будете наслаждаться болтовней с Гиммлером, я приложу все силы к тому, чтобы не только выследить англичанина, но и заманить в наши сети эту троицу, этих шпионов и саботажников, которые проворачивают свои грязные делишки у вас под носом!

Только Гартман заметил, что на лице Бормана промелькнула довольная усмешка. «Стравливай сильных соперников, и они будут тебе неопасны!» — вот его девиз… Гартман сидел, не шевелясь, и глядел на Грубера и Ягера, которые с ненавистью испепеляли друг друга взглядом. Борман поспешил вмешаться, теперь его голос звучал спокойно и умиротворяюще: