Вождь из сумерек

Стас был вполне удовлетворен.

– Ударишь по каганату. Тремя колоннами. Сам в центре. Слева Толян. Справа Хруст. Нет, Хруста, пожалуй, оставим. Ему с волхвом дел предостаточно будет. Впереди Войтик с волчатами. Разрежь до самой реки. А там повернешь к югу. И катай до самого моря. Не дай соединиться и навязать себе сражение. Один полк держать сзади для прикрытия и зачистки. И чтобы на ближайшие десять-двадцать лет я об этой шпане не слышал!

Груздень онемел.

– Что-то не ясно, воевода?

Груздень помотал головой.

– Уж не прикажешь ли, мой друг, мне или конязю Зореню по степи, вылупив глаза, с мечом бегать?

– Н-е-е-т! – растерялся Груздень.

– Тогда месяц на подготовку. И вперед! Войтик, разведку в степь. Опросить купцов… Города, крепости, гарнизоны… Их, Войтик, тебе открывать.

– Я понял, командир.

Толян навис над столом.

– Командир, я лучше с Войтиком.

Стас недовольно нахмурился. Груздень обиженно засопел, глубоко переживая измену друга.

– Тридцать дней, Груздень.

– Я запомнил, командир.

– Вычистить эту заразу до белой кости. Мирное население не трогать. Кто захочет служить нам – ради Бога. Пойдете налегке. Запас у седла на неделю. Дальше война прокормит. Все, ребятки, по коням.

Груздень сорвался из-за стола.

– Подожди, дружище, – остановил его Стас. – Вернешься из похода, начнешь набирать панцирный полк. В пять тысяч копейщиков.

Груздень раскрыл рот.

Зорень не выдержал, запрокинул голову и расхохотался.

Груздень обескуражено повернулся к нему.

– Не умри от радости, Груздень. Людей пока нет, нет и одежки. Так что с радостью придется повременить.

– Алексей?

– В армии каждый говорит только за себя, – попенял ему Стас. – Но тебе, как другу, отвечу. Алексей получит тяжелую конницу. И тоже в пять тысяч копий. А над легкой конницей будет начальствовать Хруст.

Груздень начал медленно приходить в себя, но было видно, что так и не оправился от удара. Махнул рукой и вылетел в двери, увлекая за собой Войтика и то, что осталось от его героической разведки.

Зорень снова засмеялся.

– До ночи не доживет от новости. Умеешь ты Стас порадовать человека, – сказал он отсмеявшись и повернулся к Стасу.

Тот неприметно улыбнулся.

– У меня и тебя есть, чем порадовать, брат, – сказал он, скромно потупив взор. – Купава, оставь нас. Дай поговорить.

Подождал, пока за девушкой закроется дверь, и снова посмотрел на встревожившегося конязя.

– Зорень, тебе предлагаю встать во главе нашей армии. Что тебе делать в твоем Соколяне? Заскучаешь.

Теперь уже опешил Зорень.

– А как же Соколянь?

– Оставь там наместника. Будешь приезжать, как на дачу. Или в отпуск. Тьфу ты, черт! Какой, к дьяволу, отпуск. Каганату больше не жить. Пора возрождать свои земли.

– А Соколянь?

– Дался тебе этот Соколянь? Я разве прошу тебя отказаться от него? Оставайся и дальше Соколяньским конязем. По крайней мере, зарплату требовать не будешь, – пошутил он, совсем не рассчитывая на то, что шутка будет понята. Повернулся к двери и крикнул: – Веселин!

В дверном проеме показалось лицо Веселина.

– Веселин, мальчик мой, скажи волхву, что мы ждем его. Пусть поторопится, – и наполнил бокалы вином. – Выпьем, друг мой. Или, как говорили в моем мире, замочим это дело. Рыба посуху не ходит. А под рюмашку и разговор веселей пойдет. В каждом коняжестве поставим по тысяче, по две. Командовать можешь даже из Соколяня.

– Умеешь ты, Слав, ударить так, что и ответить нечем.

– Я тебя, Зорень, не тороплю. Собьем каганат, к морю выйдем. Не рекой ходить будем. Города поставим. Северных хулиганов укоротим. Нам служить будут. Соседей к рукам приберем.

Зорень чуть было рот не открыл, заслышав о планах Стаса. Двух жизней не хватит на все, что в голове побратима живет.

– Съезди в свой Соколянь, поживи там, подумай…

– Только поторопись, конязь, с думками, – ворвался в покои Пивень, как буря, – отчину возвращать надобно. Славу отцов возрождать. А думы, они и подождать могут. Не убегут. Я соседей расшевелил. Орка им показал. Эльфов послушали. Может, и съедутся. Не сюда, конечно, в град Предслав.

Зорень опустил голову.

– Остановиться не даете.

– А ты не останавливайся, – посоветовал Пивень. – Я бы вот тоже остановиться хотел. Но закусил удила так, что губы в кровь и бегу. А все он… – Пивень ткнул пальцем в Стаса. – А в Предслав я, вождь, Хрустовых ребяток отправил. Ну, и еще кое-куда. Посмотрят, послушают. Да и так кстати будут.

Стас незаметно посмотрел на Зореня. Тот, раскрыв глаза, смотрел на волхва.

– Ты же Божий человек, Пивень. Тебе на воду смотреть, в бобы ворожить, по кишкам судьбу угадывать…

– Так я и угадал, коняже. Наша судьба – Славия. Заводить гостей, вождь?

– Пусть заходят.

Гости смирненько вошли в трапезную, шапки в руках мнут. Сбили-таки спесь.

– Уговорились?

– Вестимо. Как не уговоришься? – вздохнул старший из гостей. – Когда нож у горла.

Зорень обернулся в сторону дверей, где, наверняка, стоял Веселин, и тихо засмеялся:

– Ножа, допустим, вы еще и не видели.

Стас понял Зореня и улыбнулся.

– Не нами сказано – заплати налоги и спи спокойно. Подходите к столу, гости именитые. Веселин!

Снова показалась голова Веселина.

– В доме гости, а у нас на столе сухие корки.

– Не беспокойся, господин. После приятной беседы с твоим аспидом-волхвом кусок в горло не полезет. А вот винца откушаем.

– Ну, и на том спасибо. А я уж было подумал, что и за мой стол не сядете.

– Попробуй – откажись.

Глаза с опаской на Зореня, на Пивня смотрят. На Стаса и смотреть не осмеливаются.

– А что, правда – воевода ваш в наших городках?

Стас усмехнулся.

– Я же сказал, заплати налоги и спи спокойно.