Вожделенное отечество

Бог открывается нам. Он откровенен с нами. И по-настоящему, всерьёз сказать: "Я" — может только Бог.

"Часть моя Ты еси, Господи..."

Потому так болит душа грешника. Бог томится в смрадной темнице. Ему тяжело. Дух дышит, где хочет. И покидает осквернённый храм. Приходит богооставленность, страшная, как безумие и смерть. "Смерть грешников люта..."

Грех — это ошибка, неверно выбранный курс. Страшен, собственно, не грех, а его последствия — как прыжок с крыла храма и падение на землю. Как поклонение сатане и последующее рабство. Последствия наступают неуклонно — но они отличны от причин.

Любовь — это чувство. Но с нас спрашивают не за то, что мы чувствуем, а за то, что мы при этом делаем.

К духовной смерти.

Богооставленность ведёт Прощение стирает грех.

Христос победил смерть.

Воля к смерти — наш человечий первородный грех.

Христиан отличает воля к бессмертию. И путь к нему — творчество и любовь.

"Вы куплены дорогой ценой". Выкуплены.

Отец Александр Мень говорил не раз, с иронией и огорчением, даже с каким-то оттенком обиды, о тех, кто приходит в церковь ловить кайф.

Говоря о творчестве, вспоминают притчу о талантах. И о сосуде, который не ставят под спуд. И о ветхих и новых мехах. Все эти притчи рассказывал Спаситель, и рассказывал, конечно, не зря. (Как и притчу о мудрых и глупых девах. Имущему воздастся, у неимущего отымется.) "Стойте на страже и бодрствуйте со Мной". "Да не воздремлет и не уснёт храняй Израиля". Нет места духовной спячке, дремотному, блаженно-хмельному состоянию.

Растения могут жить в полусне. Мы этого себе позволить не можем — нам многое дано.

Надо жить так метафизически убедительно, чтобы истина этого бытия сияла своей очевидностью.

Духовное делание — это непрестанный рост, это усилие — не только деятельность Бога, но и наше усилие.

Отец Александр напоминал, как легко одному нести раненого, больного и как невозможно — мёртвого.

"Молитва, — говорил он, — нужна не Богу, а нам" — чтоб были мы в своём уме. Ибо, по слову Феодосия Печерского, "придёт враг, чтобы поколебать в человеке словесность ".

И как святой скажет: "Не я живу, но живёт во мне Христос", так грешник поражён дьяволом до сокровенной сердцевины своего существа.

Революционеры совершали уподобясь смерти и сатане, дело разрушения.

Есть два лика сатаны: Ариман и Люцифер. Ариман тянет вниз, на землю, заставляя душу человека забыть о её небесной родине ( "и вожделенное отечество подаждь ми, рая паки жителя мя сотворяя", — поем мы, обращаясь к Богу). Люцифер — князь тьмы воздушной — провоцирует развоплощение, растворение в небытии.

С этим связана ересь манихейства — презрение к плоти. Бог сотворил плотный, весомый, зримый мир. Воплотил в материале. Но это ещё не все. Он воплотился Сам и ходил по земле. Дух воплощённый.

Одухотворённая плоть. Плод Духа н Матери-материи.

"Тайна сия велика есть". Тайна по гречески — myste. Мы — участники этой мистерии. Потому и совершаем богослужения, чтим иконы и строим храмы, воплощая Дух, смысл.

Действие творения свободно: отворил, затворил, вытворил, растворил. Свобода амбивалентна.

И если послушание, подражание, соработа Богу-Творцу есть сотворчество с Ним, — бунт есть апатия, лень, неделание, сопротивление Творцу.

Не зря возникла парадигма: "ленивый я лукавый раб".

Первое, что мы узнаем о Боге: "В начале сотворил..." — "Beresbit bara Elobim". Творчество — первый и главный атрибут Бога. Бог есть Дух. Дух творчества.

"Bereshit bara Elohiai". Пусть нас не удивляет множественное число (единственное — "Е1" или "Eloha"). В русском переводе далее читаем: "Сотворим человека по образу Нашему и по подобию Нашему". Множественное число в еврейском тексте Библии соответствует христианскому пониманию Бога как Святой Троицы.

Как мы говорим: "Человек" (Adam), так иы говорим: "Бог" — в единственном числе.

В случае "Elobim" филологически зафиксирован феномен трансперсональности сознания, единодушия.

Жажда смерти, стремление ходить по краю пропасти и заглядывать в бездну, свойственное всякому человеку, не исключая и Иисуса Христа в Его человеческом естестве (вспомним искушение прыгнуть с крыла храма), есть томительно-зовущее чувство конца, грядущего перехода в иную бытийственность, в иномерность мира сущего.

Космические полёты — расширение области земли. Небо — за этим пределом, за пределом скорости света. Птолемеев мир кончался за орбитой Урана. Наше небо убегает ввысь — в расширяющейся вселенной.

Остывание небесного огня — замедление скоростей.

Сюжет телеологической эволюции был спародирован марксистскими "законами общественного развития".

Отсюда — мессианство пролетариата. Отсюда — в каннибальская этика революциоиаризма.

Отец Павел Флоренский рассматривал артефакты культуры, орудия и инструменты как продолжение и транскорпоральное развитие органов человеческого тела, называя это органопроекцией.

Продолжая его мысль, мы можем сказать, что компьютер есть пусть несовершенная, но все же модель интеллекта, сознания, позволяющая судить в какой-то степени приближённости и о самом сознании, в особенности о таком его свойстве, как память. Эта модель особенно впечатляет при рассмотрении компьютерной видеокамеры, способной не только запечатлевать, но и трансформировать видимое и, подобно так называемому механизму человеческой памяти, пускать время созерцания вспять, ускорять его ход, что, как утверждают люди знающие, происходит в сознании человека в его предсмертный миг.

Человек идёт на риск, идёт навстречу опасности — и это жажда нового, жажда познания, обретения исключительного опыта. Стремление опытным путём познать смерть, вторгнуться в её пределы, прорвав конечную, данную нам трёх-четырехмерность мира, есть проявление пророческого, творческого начала. Здесь Эрос смыкается с Танатасом.

Смерти нет. Но разложение есть.

Отец Александр Мень любил образ подброшенного вверх камня: пока летит — поднимается, остановился — падает на землю, стремительно рушится вниз. Подброшенный камень был для него аллегорией души. Душа обязана трудиться, подниматься неуклонно вверх, расти. За остановкой следует падение, опрокидывание вспять, как у неосторожного скалолаза.

Мы говорим: "Elobim", "Человек", "Adam", "Бог". Жизнь в её проявлениях, Бог в Его проявлениях.

Я никогда не поверю, что нет духовности в расцветшей розе, которая — вся — состоит из живых клеток.

В каждой клетке — жизнь, в каждой — душа.

Всюду мы видим семя и принцип семени: разворачивание, развёртывание, развитие, нарастание качественных изменений, рост, трансформацию, метаморфозу, тождество того же и другого. Прозревание, зрение, зрелость. Прозябение. Росток — побег от материнского ствола. Цветенье, плод.