Возмещение вреда, причиненного источником повышенной опасности

Иногда в сферу действия института причинения вреда источником повышенной опасности пытаются подвести и те правонарушения, которые, хотя и схожи по природе с причинением вреда повышенно опасной деятельностью, все-таки имеют свою специфическую особенность. Речь, в частности, идет о причинении вреда окружающей среде. Так, В.В. Абрамов, определив гидротехнические сооружения в качестве источника повышенной опасности, пришел к выводу о том, что их собственники и эксплуатирующие их организации несут в силу ст. 1079 ГК РФ повышенную (безвиновную) ответственность за вред, причиненный окружающей среде и населению [27] .

27

Абрамов В.В. Проблемы возмещения вреда, причиненного в результате нарушения законодательства о безопасности гидротехнических сооружений // Научно-практический экономико-правовой журнал «Бизнес, менеджмент и право». 2010. № 10. С. 129.

Естественно, что вред, причиненный окружающей среде, подлежит возмещению. Вместе с тем оснований усматривать в таком возмещении признаки обязательства, возникающего вследствие причинения вреда источником повышенной опасности, нет [28] . При причинении вреда деятельностью, связанной с повышенной опасностью для окружающих, затрагивается исключительно имущественная сфера конкретного лица либо жизнь и здоровье гражданина; при причинении вреда окружающей среде затрагиваются интересы общества в целом. Это означает, что требование о возмещении вреда, причиненного имуществу конкретного лица (а равно жизни или здоровью гражданина), не тождественно требованию о возмещении вреда окружающей среде. Так, выбросами химическим предприятием ядовитых веществ в атмосферу может быть причинен вред, как здоровью конкретного гражданина, так и озоновому слою атмосферы, что обусловит предъявление соответствующих требований. Несмотря на то, что в подобной ситуации имеет место одно фактическое действие – выброс в атмосферу вредных веществ, для цели возмещения вреда здоровью гражданина и возмещения вреда вследствие загрязнения озонового слоя атмосферы, деятельность химического предприятия подлежит квалификации в качестве разных правонарушений: с позиции ГК РФ оно подлежит квалификации в качестве причинения вреда источником повышенной опасности, а с позиции Федерального закона РФ «Об охране окружающей среды» [29] – в качестве нарушения в области охраны окружающей среды [30] .

28

Схожую точку зрения высказывал В.А. Тархов (см.: Тархов В.А. Ответственность по советскому гражданскому праву. Саратов: Издательство Саратовского университета, 1973. С. 366). К сожалению, отдельными авторами его подход был интерпретирован иначе, как допускающий квалификацию причинения вреда окружающей среде в качестве причинения вреда источником повышенной опасности. В частности, в одном из современных учебников по гражданскому праву с ссылкой на В.А. Тархова указано: «Так, в юридической литературе обоснована, но пока не воспринята правоприменительной практикой необходимость признания источником повышенной опасности деятельности предприятий, связанной с загрязнением окружающей среды» (см.: Гражданское право: в 4 т. Т. 4: Обязательственное право: учебник / под ред. Е.А. Суханова. М.: ВолтерсКлувер, 2008.(дата обращения 15.04.2014).

29

ФЗ РФ от 10.01.2002 г. № 7-ФЗ «Об охране окружающей среды» // СЗ РФ. 2002. № 2. Ст. 133.

30

Невзирая на столь очевидные различия в характере причинения вреда в указанных двух случаях, судебная практика прочно стоит на позиции, согласно которой причинение вреда окружающей среде является ничем иным как гражданским правонарушением. Так, в п. 34 постановления Пленума Верховного Суда РФ от 18.10.2012 г. № 21 «О применении судами законодательства об ответственности за нарушения в области охраны окружающей среды и природопользования» (Бюллетень Верховного Суда РФ. 2012. № 12.) высшая судебная инстанция указывает, что «вред, причиненный окружающей среде, а также здоровью и имуществу граждан негативным воздействием окружающей среды в результате хозяйственной и иной деятельности юридических и физических лиц, подлежит возмещению в полном объеме (п. 1 ст. 77, п. 1 ст. 79 Федерального закона «Об охране окружающей среды»)». В этом же пункте Верховный Суд РФ непосредственно оперирует нормой п. 3 ст. 1083 ГК РФ при определении оснований уменьшения судом размера возмещаемого вреда, причиненного гражданином окружающей среде.

Наиболее ярко позиция Верховного Суда РФ нашла отражение в постановлении Пленума Верховного Суда РФ от 30.11.2017 № 49 «О некоторых вопросах применения законодательства о возмещении вреда, причиненного окружающей среде» (Бюллетень Верховного Суда РФ. 2018. № 2.), в котором высшая судебная инстанция определяет особенности возмещения вреда, причиненного окружающей среде, в том числе источником повышенной опасности.

Обратим внимание на некоторые особенности, которые не замечает правоприменитель. Во-первых, вред окружающей среде причиняется в результате ее загрязнения, истощения, порчи, уничтожения, нерационального использования природных ресурсов, деградации и разрушения естественных экологических систем, природных комплексов и природных ландшафтов и иного нарушения законодательства в области охраны окружающей среды. Понятиям «природные ресурсы», «экологические системы», «природные комплексы», «природные ландшафты» можно попытаться дать оценку через положения гражданского законодательства, но эти понятия не являются гражданско-правовыми. Во-вторых, ФЗ «Об охране окружающей среды» имеет свой специфический предмет регулирования, отличный от предмета регулирования гражданского законодательства. Этот закон регулирует отношения в сфере взаимодействия общества и природы, возникающие при осуществлении хозяйственной и иной деятельности, связанной с воздействием на природную среду как важнейшую составляющую окружающей среды, являющуюся основой жизни на Земле, в пределах территории РФ, а также на континентальном шельфе и в исключительной экономической зоне РФ. Это означает, что применение норм ГК РФ, в том числе ст. 1064 и 1079, к отношениям по возмещению вреда, причиненного окружающей среде, возможно не в силу прямого их применения, а в силу непосредственной отсылки. Учитывая изложенное, правоприменитель, прежде чем руководствоваться нормами гл. 59 ГК РФ, должен был бы определить, как саму возможность их применения к публичным отношениям (отношениям по охране окружающей среды), так и установить пределы их применения.

Изложенными вводными аспектами проблематика понятия источника повышенной опасности не исчерпывается. Однако этого достаточно для того, чтобы осознать не только всю сложность исследуемой правовой конструкции, но и необходимость ее оптимизации в условиях действительной реальности.

1.2. «Динамическая» концепция источника повышенной опасности

В основе «динамической» концепции источника повышенной опасности лежит действие или деятельность. Использование критерия деятельности в качестве исходного момента в определении существа источника повышенной опасности является, пожалуй, единственной точкой соприкосновения существующих подходов в рамках указанной концепции. Даже при поверхностном рассмотрении каждого конкретного подхода, индивидуализация которого происходит по его автору, выясняется, что в рамках единого научного направления, как содержание, так и обоснование схожих позиций отличаются.

Наиболее ярким представителем данной концепции являлся Б.С. Антимонов, исследование которого пришлось на начало 50-х годов прошлого столетия [31] . Несмотря на отрицательное в целом отношение к использованию термина «источник повышенной опасности», он пришел к выводу о том, что источник повышенной опасности в смысле ст. 404 ГК РСФСР 1922 г. – это не только движение, действие, это определенный род деятельности [32] . Именно в деятельности он видел потенциал опасности. Что касается вещей, то они, по мнению Б.С. Антимонова, никогда сами по себе не «опасны». Возможность причинить вред вытекает не из каких-то метафизических неизменных скрытых свойств вещи, а является следствием использования вещи в определенных условиях места и времени. Иными словами, «опасность» (она же «вредоносность»), по его мнению, относится не к вещи как таковой, а к деятельности, к системе действий [33] . «Опасность» является особым свойством определенного рода деятельности, выявленным как типичное в результате исследования множества случаев [34] . В итоге к «повышенно опасной» деятельности Б.С. Антимонов отнес ту, которая по данным прошлого опыта выявила себя в качестве определяющей причины вреда, наносимого другим лицам [35] .

31

Антимонов Б.С. Гражданская ответственность за вред, причиненный источником повышенной опасности. М.: Изд-во юридической литературы, 1952.

32

Там же. С. 71.

33

Там же.

34

Там же. С. 48.

35

Там же. С. 48–49.

Характеристика деятельности в качестве источника повышенной опасности через ее особые свойства исключает необходимость установления характера поведения владельца источника повышенной опасности, что позволяет вести речь о том, что причина возникновения обязанности по возмещению вреда всегда находится в сфере действия, а не противоправности поведения определенного лица (владельца источника повышенной опасности). Так, Б.С. Антимонов указывал на то, что основанием особой ответственности за вред, причиненный источником повышенной опасности, является то обстоятельство, что использование такого источника само по себе составляет определяющую причину возникновения вредоносных происшествий [36] . Значимость такого положения прослеживается, в частности, в том, что непреодолимая сила устраняет ответственность за действие источника повышенной опасности не как обстоятельство, «снимающее» вину с владельца этого источника, а как обстоятельство, показывающее недостаточную зависимость вреда от самого действия источника повышенной опасности [37] .

36

Антимонов Б.С. Указ. соч. С. 36–37.

37

Там же. С. 38.

Изложенный подход привлекает к себе внимание тем, что Б.С. Антимонов предпринял попытку вывести причины возникновения обязанности по возмещению вреда, причиненного источником повышенной опасности, за сферу поведения его владельца с точки зрения виновности такого поведения. Это означает, что, говоря о деятельности, как источнике повышенной опасности, ученый ведет речь не о поведении (деятельности) субъектов права, а, скорее всего, о действии машин, оборудования, иных механизмов.

Вместе с тем данный аспект теории Б.С. Антимонова, по мнению некоторых авторов, делает ее непригодной. В частности, О.А. Красавчиков усматривал недостоверность подхода Б.С. Антимонова именно в том, что тот отождествил функционирование орудий и средств производства с действиями людей по управлению данными предметами материального мира [38] . О.А. Красавчиков писал, что «поведение» машин не оценивается правом и им не регулируется [39] . По его мнению, сущность источника повышенной опасности не может быть рассмотрена вне связи с поведением («деятельностью») организаций и граждан, однако это не означает, что деятельность, связанная с повышенной опасностью для окружающих, стала источником указанной опасности [40] .

38

Красавчиков О.А. Возмещение вреда, причиненного источником повышенной опасности. М.: Изд-во юридическая литература, 1966. С. 13–14.

39

Там же. С. 11. Вместе с тем некоторыми теоретиками советского периода вполне нормально оценивался тот факт, что вред причиняется непосредственно вещами, а не поведением лиц. В частности, В.А. Ойгензихт, рассматривая одну из ситуаций причинения вреда источником повышенной опасности, указывал на то, что при наезде автомашины на пешехода вред причиняется не поведением шофера, а непосредственно автомашиной. См.: Ойгензихт В.А. А.М. Белякова Гражданско-правовая ответственность за причинение вреда: Теория и практика. М.: Изд-во Моск. ун-та, 1986, 149 с. Рецензия // Правоведение. 1987. № 2. С. 82–83.(дата обращения 20.04.2014).

40

Там же. С. 14.

При исследовании подхода Б.С. Антимонова действительно создается неясность относительно того, что представляет собой деятельность: идет ли речь буквально о деятельности субъектов права, либо это деятельность механизмов? Такая неясность вызвана тем, что термин «деятельность» используется Б.С. Антимоновым в различном контексте и никогда не используется буквально, например, в значении «деятельность механизмов – источник повышенной опасности». Так, например, он указывает на то, что источник повышенной опасности, с точки зрения судебной практики, – это деятельность лица, предприятия [41] . Придерживался ли сам Б.С. Антимонов такого подхода? Скорее всего, нет. По его мнению, какова бы ни была по своему характеру деятельность лица, причинившего вред, но если вред оказался причиненным источником повышенной опасности, вопрос о возмещении этого вреда должен обсуждаться по ст. 404 ГК РСФСР 1922 г. [42]

41

Антимонов Б.С. Указ. соч. С. 58.

42

Там же. С. 76.

Чаще всего, источник повышенной опасности Б.С. Антимоновым используется в значении «эксплуатация», что отнюдь не привносит ясности в определении существа исследуемой категории. Так, в одном из приводимых примеров источника повышенной опасности он называет эксплуатацию железной дороги [43] , в другом – эксплуатацию предприятия [44] , в третьем – эксплуатацию машин [45] , в четвертом – эксплуатацию вещи [46] и т. п. Иногда термин «эксплуатация» заменяется им на другие термины. Так, при рассмотрении одного из примеров он указывает на то, что источник повышенной опасности может заключаться не только в применении мотора, но и в химическом процессе, в действии тока, сжатого или сжиженного газа [47] .

43

Там же. С. 87, 131.

44

Там же. С. 156.

45

Там же. С. 182.

46

Там же. С. 202.

47

Там же. С. 92.

Наиболее четко подход Б.С. Антимонова, исключающий понимание в качестве источника повышенной опасности поведение его владельца, прослеживается у Е.А. Флейшиц, писавшей о том, что ответственность за причинение вреда источником повышенной опасности не есть ответственность за поведение его владельца. «Как бы усердно, тщательно и настойчиво ни действовал этот владелец, стремясь обезвредить источник повышенной опасности, – писала Е.А. Флейшиц, – он все-таки понесет ответственность по ст. 404 ГК за вред, причиненный действием источника повышенной опасности». В итоге она пришла к выводу о том, что для ответственности по указанной статье необходимо, чтобы вред был причинен не поведением владельца источника повышенной опасности, а действием источника повышенной опасности, которым владелец пользуется в той или иной деятельности [48] .

48

Флейшиц Е.А. Обязательства из причинения вреда и из неосновательного обогащения. М., 1950. С. 314.

Однако исключая роль поведения владельца источника повышенной опасности для возложения ответственности за вред, причиненный таким источником, Е.А. Флейшиц (в отличии от Б.С. Антимонова) говорит об источнике повышенной опасности не как о деятельности или действии. Она говорила лишь о том, что «повышенная опасность для окружающих связана с теми видами деятельности, в которых пользуются так называемыми источниками повышенной опасности» [49] . Сам же источник повышенной опасности ею был определен как свойства вещей или силы природы, которые при достигнутом уровне развития техники не поддаются полностью контролю человека, а не подчиняясь полностью контролю, создают высокую степень вероятности причинения вреда жизни и здоровью человека либо материальным благам [50] .

49

Там же. С. 132.

50

Там же.

Учитывая изложенное, можно предположить, что Е.А. Флейшиц придавала большое значение деятельности «предметов материального мира», однако качество источника повышенной опасности усматривала все же не за деятельностью предметов и даже не за самими предметами, а за их свойствами. Иначе говоря, в теоретическом подходе Е.А. Флейшиц присутствует деятельность, которая, не являясь источником повышенной опасности, обладает повышенной опасностью лишь потому, что в ходе такой деятельности используются вещи, свойства которых могут признаваться источником повышенной опасности.