Возьми меня на поруки

— Сочувствую, — пробормотала мама.

Я кое-как собралась с мыслями и быстро стянула дурацкое платье:

— Ладно! Поеду на автобусе, пока супермаркет не закрылся.

Мама встрепенулась:

— А потом как дотащишь коробки? Хочешь, я с тобой поеду?

— Не надо, — отмахнулась я, — я же теперь само обаяние, так что на месте сниму себе какого-нибудь красавчика для переноски тяжестей.

— Чего? — глаза мамы округлились.

Я сделала невинное лицо:

— На такси раскошелюсь, говорю.

— Ты там осторожней, — между маминых бровей залегли морщинки. — Все же с деньгами едешь.

— Ага! — кивнула я. — Постараюсь не поддаться соблазну и не проиграть все в игровых автоматах.

А потом невольно вздохнула: сумму, которую мне выделили на застолье, и деньгами-то назвать трудно. Копейки. Буду опять добавлять из своих.

Через минуту я превратила модную укладку в пучок и нацепила джинсы и свитер. Так мне даже больше нравилось, только настроение упало к нулю. И даже предстоящий завтра концерт почему-то не радовал. Но это ничего. Сейчас выйду на улицу, и настроение сразу поднимется.

Я быстро чмокнула маму и, накинув куртку, побежала на остановку.

По закону подлости, автобуса долго не было. А потом вообще пошел дождь — такой приличный тропический ливень, с оглушительным громом и молнией. Я спряталась в остановочный павильон, но тот быстро превратилась в маленькое озерцо. В кедах у меня захлюпало. Противно так. Громко. А еще почему-то вокруг завоняло канализацией (наверное, ливневки забило мусором).

Чтобы отвлечься от неприятных ощущений, я разговорилась с какой-то старушкой, но лучше б мне родиться социофобом. Зазевавшись, я пропустила придурка на «Гелендвагене». Тот со свистом промчался мимо нашей честной компании и поднял тысячу брызг. Примерно половина из них приземлилась на меня.

— Не три! Не три курточку! — завопила старушка-собеседница, когда я выудила из рюкзака пачку влажных салфеток. — Только хуже сделаешь. Сначала все просуши, а потом щеткой пройдешься.

Вид у нее был такой взволнованный, что чистить одежду я не рискнула. Терпеть не могу расстраивать незнакомых бабушек! Мои обе давно умерли, но до сих пор мерещатся мне в каждой пятой старушке. Вздохнув, я протерла только лицо, промокнула волосы. Зеркала у меня с собой не было — о том, во что превратился макияж, оставалось только догадываться.

Настроение из плохого стремительно превратилось в чудовищное. А ведь все это из-за Глеба! Если бы не он, я бы не была так взвинчена и догадалась захватить с собой зонт. Или вообще прямо с работы поехала в «Ашан» и не попала бы под дождь. Мне снова захотелось наговорить Алининому брату гнусностей. Я чертыхнулась и быстро набрала его номер. Один гудок, второй, третий. А потом мне вдруг ответил красивый женский голос:

— Да?

Плюх! От неожиданности телефон выпал у меня из рук и грохнулся в лужу. Надо было его спасать, а я застыла в оцепенении. Вот, значит, какие дела у Глеба! Действительно, кувыркнуться с очередной девицей — это намного важнее, чем помочь другу. А я ведь друг, да?

У меня даже в носу захлюпало. Бабуля-собеседница выудила мой телефон из воды и вытряхнула из него батарею:

— Не включай пока. Авось оклемается.

Я даже слегка вздрогнула. Надо же, какая продвинутая женщина, а так и не подумаешь!

Старушка заметила мое удивление:

— Ой, я свой постоянно роняю! Он у меня куда только не падал: и в ванну, и в речку, и даже в кастрюлю с борщом.

Мои губы тронула благодарная улыбка. Батарея и телефон отправились в рюкзак, а толпа на остановке радостно загудела: «подплыл» долгожданный автобус.

25

«Ашан» встретил привычной суетой. Я остановилась в фойе, чтобы отцепить тележку от общей связки, но никак не могла найти десятирублевую монету.

— Бу! — кто-то сильный схватил меня сзади за талию.

— А-а! — закричала я от неожиданности. — Помогите!

Крепкая мужская рука тут же зажала мне рот. Что? Я задергалась и попыталась цапнуть напавшего за палец.

— Тихо-тихо! — зашептал на ухо голос Глеба. — Это всего лишь я.

Мое тело сразу обмякло.

— Ты зачем так пугаешься? — парень осторожно развернул меня к себе.

А потом пришел его черед дергаться от неожиданности.

— Оу! Что это с тобой?

— В смысле?

— Я про полосы на лице. Это для маскировки?

— Тебе-то какое дело! — сердце у меня наконец перестало выпрыгивать из груди, и сразу вспомнились прежние обиды. — Я, между прочим, с тобой вообще не разговариваю.

— У тебя есть салфетка? — спросил парень, игнорируя мое рассерженное лицо.

— Отстань! — буркнула я и попыталась обойти его, чтобы юркнуть в магазин.

Глеб решительно сгреб меня в объятья и закричал какой-то мимо проходящей даме бальзаковского возраста:

— Девушка! Девушка!

Женщина сбавила шаг и растерянно оглянулась:

— Вы мне?

— Конечно! — Глеб одарил ее образцово-показательной улыбкой. — Девушка, у вас не будет влажной салфетки?

Тетя покраснела как рак и тут же задарила ему целую пачку. Я сбросила оцепенение и попыталась отстраниться от парня.

— Ксюша, ну что ты как маленькая?

— Ты меня подвел! Мы договаривались.

Он выудил одну салфетку и стал аккуратно протирать мое лицо:

— Да, подвел. Просто никак не мог раньше вырваться. Зато я так спешил к тебе, что даже забыл на работе телефон.

— На работе? — на душе у меня моментально потеплело. — Постой! А как ты меня нашел?

— Мне твоя мама сказала, что ты отбыла в «Ашан». Вот я посмотрел по навигатору, где находится ближайший и сразу поехал сюда. Кстати, я заметил тебя, пока ты еще ехала в автобусе, — он чуть отодвинулся, чтобы оценить результат своих усилий. — Вроде все стер. Теперь уже не так стыдно показываться с тобой на людях.

— Ну спасибо! — буркнула я и стала снова шарить по карманам в поисках десятки.

— Держи! — Глеб в то же мгновение выудил из куртки новенькую сверкающую монету.

Я потянулась к ней, но парень тут же сжал руку в кулак и убрал в сторону. Кровь бросилась мне в лицо.

— И что это опять за шуточки?

— Скажи, что простила.

Ну надо же какая наглость! Я сложила руки на груди:

— Мне нужно время, чтобы остыть. Это только в киношках, знаешь ли, прощают любые прегрешения в два счета.