Возьми меня на поруки

— Сначала расскажи, что еще тебя заставил сделать мой брат.

— Ой, да почти ничего. Купил мне туфли на каблуках и немного одежды.

— Понятно, — лицо Алины снова помрачнело, она достала телефон и стала куда-то звонить. Как выяснилось чуть позже — Глебу. Как только тот ответил, подруга включила громкую связь.

— Алина, милая, можно я тебе чуть позже перезвоню? — немного нервно спросил Глеб. — У меня важная деловая встреча.

— Извини, не могу ждать, — процедила моя одичавшая без мужа подруга. — Но много времени я у тебя не займу. Так, скажу пару ласковых.

— Ладно, давай, — обреченно вздохнул Глеб.

— Что ты творишь, дубина стоеросовая? — рявкнула Алина так, что меня слегка подбросило над диваном. — Я тебя просила найти моей подруге подходящего парня, а не делать из нее гламурную фифу.

— Эй, полегче! — возмутился Глеб. — Сбавь звук, а то у меня сейчас барабанные перепонки лопнут.

— Одежды ей накупил, да? — и не подумала успокоиться Алинка. — Возомнил себя гуру стиля?

— А что такого? Ты вообще видела, в чем твоя подруга ходит? Такое чувство, она в «Сэконде» закупалась.

— Угадал! Именно там она и отоваривалась. А что тебя в этом так напрягает? Думаешь, все так же, как и ты, гоняются за брендовыми шмотками? Представь, есть люди с другими ценностями. Есть люди, которые лучше купят вещь попроще, а свободные деньги пустят на благое дело. Ксюша, между прочим, ежемесячно переводит часть своей зарплаты в благотворительный фонд.

— Алина, зачем ты ему это рассказываешь? — зашипела я и попыталась отобрать у подруги телефон.

Та увернулась и убежала в другую часть комнаты:

— Ксю вполне комфортно в ее джинсах и кедах, не надо навязывать ей образ шлюшки из твоего любимого бара.

Глеб, кажется, растерялся, замолчал. Наверное, переваривал полученную от сестры информацию. Да, я частенько одеваюсь в «Секонде», а обувь беру на распродажах. Да, я перевожу деньги в фонд. Вроде так себе информация, совсем не тайна. Но почему ощущение, будто меня прилюдно раздели?

— Алина, прекрати, пожалуйста! — зашептала я. — Хватит орать на брата. Я сама была не против нового образа.

Подруга испепелила меня взглядом, а потом с новой силой набросилась на Глеба:

— Короче, так! Если ты изменишь в моей любимой подруге хоть что-то еще, тебе не жить, понял?

— Что же мы такие агрессивные? Недосып? Недостаток мужского внимания?

— Ты меня услышал! Увижу хоть еще одно изменение, прибью!

— Что и даже пирсинг нельзя? — со смехом уточнил Глеб.

Алина, кажется, не поняла шутки, побагровела:

— Я тебе этот пирсинг, знаешь, куда воткну? Знаешь?

— Догадываюсь!

— Хорошо, что догадываешься. А теперь можешь возвращаться к своим деловым партнерам. Или партнершам. Пока!

Она отложила телефон и яростно выдохнула:

— Гад! Какой же гад!

Мне стало ужасно, просто невыносимо тоскливо.

— Тебе что, совсем не нравится моя прическа? Все настолько ужасно, что ты меня разлюбила?

Она внимательно оглядела меня еще раз, а потом пожала плечами:

— Да нет вроде, не разлюбила. Но это ни о чем не говорит. Я ведь тебя и лысой любить буду.

— Очень утешает, знаешь ли, — буркнула я, а потом мы почти синхронно расхохотались.

Девчонки, глядя на нас, тоже захихикали. Я подхватила на руки Сашулю и прижала к себе. На душе мгновенно стало светлей.

— Иди поешь, — предложила я подруге, чуть погодя.

— Ага, иду, — уже из кухни отозвалась та. — Я мигом!

Мне удалось найти на подоконнике альбом и карандаши, и я попыталась устроить урок рисования. Вот только девчонки из-за искусства чуть не подрались: каждой хотелось попробовать альбом на вкус, а заодно и нейтрализовать конкурентку на ценный пищевой ресурс.

— Нет-нет, котики! — я снова и снова забирала у них альбом и рисовала на обмусоленных страницах ромашки и маки. — Это для цветов. Для цветов!

Сашуля психанула и уползла в угол насасывать кулачок. А Дашка таки заинтересовалась карандашами. С огромным энтузиазмом стала запихивать их мне в уши и нос.

— Короче, понятно! Рисовать вы не хотите, — устало сдалась я. — Давайте тогда поиграем во что-нибудь. Но во что?

Девочкам очень нравился конструктор из огромных пластмассовых кубиков, но его почему-то нигде не было видно. Я решила спросить про конструктор у подруги. Заглянула на кухню и обнаружила Алину свернутую в рогалик на диване. Подруга спала. Наверное, уснула, дожидаясь, пока микроволновка разогреет для нее тарелку супа. Бедная моя девочка!

Я вышла из кухни на цыпочках и прикрыла за собой дверь: ничего, обойдемся без кубиков.

Следующие два часа мне пришлось быть самой изобретательной Мэри Поппинс в мире. Двойняшки не любили долго заниматься чем-то одним, потому необходима была обширная развлекательная программа, дабы они не заскучали по маме. Мы поиграли в мяч, построили, а потом сломали дом из подушек, собрали четыре пирамидки, перечитали семь книг, раздели, а потом снова нарядили двенадцать кукол. И только потом в комнату влетела взъерошенная Алина.

— Ой, мамочки! — она демонстративно схватилась за сердце. — Я думала, ты мне привиделась. Это же надо было так отключиться — на ходу. Сейчас вот проснулась и ничего понять не могу: где я, где дети, что вообще происходит?

— Как видишь, дети в порядке.

Алина села рядом со мной на ковер и сгребла меня в объятья:

— Спасибо тебе!

— Да не за что, мне и самой удалось классно провести время.

Она почему-то шмыгнула носом.

— Ты чего? Скучаешь по Антону?

Подруга покачала головой:

— Ксюш, я тебя очень прошу: не меняйся, ладно? Оставайся всегда такой, какая ты есть.

19

На следующее утро у меня никак не получалось накрасить ресницы (они все время склеивались и лезли), и я вдруг по-настоящему психанула:

— К черту косметику! К черту наряды цвета детской неожиданности. Пойду в рубашке и любимых кедах. Ага! И любимую гульку непременно сделаю.

Я даже пакет с туфлями брать не стала. На встречу с Глебом сегодня рассчитывать не приходилось, а превращать день в одну бесконечную мучительную тренировку совсем не хотелось.