Возьми меня в долг

От чего? Боится? Или возбуждена? Как и я.

Хватаю её за бедра. Прижимаю к комоду. Пробираюсь к узкому входу и резко, стремительным рывком насаживаю девчонку на себя. И, пока мой член горит в её тесном лоне… она кричит мне на ухо и прижимается к моему телу только сильнее.

Стирая все границы и лишая меня здравого смысла.

Виолетта

Я вздрагиваю, когда мужчина прижимает к себе и входит одним ударом. Протискиваясь внутрь всё глубже. И с каждым его сантиметром во мне мои глаза и рот становятся шире. Когда понимаю, что он полностью входит в меня. С такой лёгкостью, что я в шоке от собственного тела…

В первый раз всё было больнее, грубее. Невыносимее.

Но сейчас…

Я рассыпаюсь на тысячи осколков, когда Рихтер делает первый толчок. Яростный, быстрый. Словно забивает гвоздь сквозь мою плоть. Не могу выдержать, так и валюсь вниз. И если бы не его руки, что с силой сжимают бёдра, давно бы уже лежала на полу.

Но он не собирается отпускать меня. Сжимает только сильнее. Ещё и как-то прижимает меня к комоду, ручка которого упирается мне прямо в копчик. Но это беспокоит меня сейчас в последнюю очередь.

Рихтер останавливается.

Убирает свои ладони с моих бёдер.

И я чуть не падаю.

Сама вцепляюсь в него, только бы не шлёпнуться голым задом на пол.

— Я начинаю верить, что тебе искренне нравится, — скалится.

— Нет, — отчего-то быстро выдыхаю. Мне не нравится! Ни он, ни то, что он со мной делает! И, тем более то, что он совершает в следующее мгновение. Хватается пальцами за ворот платья и дёргает ткань в стороны. Пуговки сами отрываются и дождиком падают к ногам. Я зависаю и неверяще шепчу: — Моя форма…

Мне ведь за неё прилетит!

— Зашьёшь, — отрезает, показывая, что больше ничего не хочет слышать о ней. Задирает лифчик вверх. Соски вмиг твердеют от холода. — Лжёшь мне…

— Не вру, — поджимаю губы и машу головой. Пока Рихтер наклоняется, касается горячим языком соска и вбирает его в рот. А мне становится ещё хуже.

Он до сих пор во мне. Осыпает мою грудь поцелуями. Кусает за чувствительную горошину. Из-за чего я вымученно всхлипываю. Прикрываю глаза и понимаю, чёрт возьми, что мне нравится…

И осознаю я это тогда, когда он выпускает сосок изо рта, а я разочарованно постанываю. И он это прекрасно замечает.

— Врунья.

Он делает маленький шажок назад. Я боюсь упасть, поэтому сгоряча обхватываю его ногами. И лучше бы я этого не делала…

Распахиваю губы, когда ощущаю его сильнее. Острее.

— Да ты не такая невинная, как я думал.

— Я боюсь упасть, — оправдываюсь, задыхаясь.

Зажмуриваюсь и не понимаю, как Рихтер делает несколько шагов к стене. Огибает комод и сажает меня голыми ягодицами на краешек древесины. Тут же опрокидывает меня спиной на холодную поверхность. Нашёл, на чём трахать… на комоде…

Открываю глаза, закусываю губы и опять смотрю на этого человека, что осматривает меня в отвратительной позе и виде. Я, наверное, сейчас выгляжу хуже всех на свете… Одежда сбилась, лифчик над грудью, платье порвано…

А его ладони опять обхватывают мои бёдра. Толкают на себя.

И я неосознанно выгибаюсь.

Нет.

Вот сейчас… Он полностью входит в меня. До самого основания.

— Ах! Чёрт!

Чувствую его всем телом, каждой клеточкой. Внизу становится больно. Он словно проникает своим прибором и касается низа живота. Внутри. И от этого мне становится страшно.

Я в панике пытаюсь отстраниться.

— Не бойся, — утешает. Останавливается. Выходит, даёт мне прийти в себя.

Удивительно! Заботится? Или…

Нет, не заботится.

Он выходит буквально на секунду. И снова погружается в меня одним резким толчком.

Я открываю губы и без стеснения постанываю в голос.

— Тише, девочка, — хитро произносит, пока я закрываю глаза и вцепляюсь ладонями в края комода. Хорошо, что не на узкой части трахнуть решил. Обошёл. Чтобы меня положить. Что, неудобно стало? — Ты же не хочешь, чтобы нас услышали остальные горничные?

И только сейчас я понимаю, что…

Мы в доме не одни.

Здесь, как минимум, ещё три служанки. Ещё этот кретин не закрыл двери.

Я неосознанно тянусь пальцами ко рту. Зажимаю его. Поворачиваю голову и устремляю свой взгляд на дверной проём. Испуганно сверлю его и слышу тихий и глухой смех сверху.

— Трусиха.

Его вообще это не заботит?!

Он же… Он же, блин…

— Мммм.

Я зажмуриваюсь и издаю звонкое мычание прямо в ладони.

Ледышка заставляет меня выгнуться, почувствовать очередной жар во всем теле.

Он делает безумный толчок.

И ещё один. Разрушающий, крышесносный. От которого все внутренности горят. Полыхают. И это чувство разрастается всё дальше. Сковывает всё, вплоть до сердца.

А внизу живота нагревается.

С каждым разом сильнее и сильнее.

Пока мои стенки обхватывают его большой член в синих венках. Ощущение, что я чувствую каждый узор. Как они трутся о кожу. И я не понимаю, что со мной.

Опять это чувство возбуждения, как в первый раз. Когда я не выдержала и застонала в голос, а он ненасытно вбивался в меня. Как и сейчас.

Рихтер не жалеет меня. Даже когда я не могу погасить стоны ладонью, которые так и рвутся наружу.

Но…

Если нас застукают, мне не будет житья в этом доме. А мне ведь здесь быть ещё долго! К моему сожалению…

— Тяжело… — выдыхает Рихтер, делая очередной удар внутрь. Господи, он словно убивает! С каждым движением, — …сдерживаться?

Я хочу выкрикнуть, что да. И ещё раз грёбанное да!

Но вместо этого усиленно верчу головой из стороны в сторону. Опять поскуливаю в ладошки и выгибаюсь ему навстречу.

Я не вижу, что делает Рихтер. Но я чувствую его всем телом. Он слегка замедляется, наклоняется ко мне. Останавливается на несколько секунд, пока обжигает мои руки губами. Оставляет на них лёгкий поцелуй.

— Ты милая, когда сопротивляешься своему телу.

И я бы восприняла это как комплимент, но… не успеваю.

Судя по звуку и тому, что меня обдаёт холодком, он выпрямляется. Выходит из меня, и я слегка расслабляюсь. Обмякаю на секунду на дереве.

Хотя тело горит. До предела. И, если у меня не осталось бы хоть капли гордости, я бы отстранила руки ото рта и крикнула «ещё», но… Нет!