Возьми меня в долг

Но всем плевать на мои желания.

Раздаётся звук расстёгивающейся ширинки.

Кряхтение.

И горячий член касается моей ягодицы. Водит по ней.

И я опять реву. Белугой. Прошу его прекратить. Снова и снова.

А он обхватывает мои ягодицы ладонями.

— Сейчас ты расплатишься за мою руку, — цедит сквозь зубы обозлённо позади. И всё. Нет пути назад.

Я неосознанно зажмуриваюсь. Опять кусаю губу. Сколько раз я уже терзала её? Перестаю её чувствовать, как и тело, до которого касаются омерзительные конечности.

Раздаётся внезапный удар в дверь.

Неужели?.. Помощь?

Я раскрываю глаза и в надежде поднимаю голову. Хоть и знаю, что дверь находится позади.

— Господин Кёлер, срочно нужно поговорить.

Сердце останавливается.

— Свали нахрен! Я здесь занят!

— Очень срочно!

Опять это шипение, и сильный удар по ягодице, по которой стекает чужая кровь.

— Повезло тебе, русская ты шлюха. Сейчас вернусь, — в его голосе злоба, которая придаёт мне сил.

Это мой шанс.

И я не буду его терять.

Но сначала выдыхаю. Прикрываю на мгновение глаза и просто молюсь.

Йенс, судя по звукам, надевает штаны и громкими шагами выходит из комнаты. Хлопает за собой дверьми.

А я дёргаю руками. Стараюсь высвободить хотя бы одно запястье из стали. Приподнимаюсь и не вижу из-за слёз собственных рук, которые яростно дёргаю, чтобы убежать отсюда.

Сделать, что угодно.

Меня точно поймают, как только я выйду из этой комнаты. Но я так просто не сдамся.

Отобью ему его трахалку так, что он не сможет ею потом воспользоваться.

Да только долбанный металл не разделяет моего желания уйти отсюда!

И меня опять бьёт колючая истерика.

Обидно до жути! Так, что снова реву. Делаю себе больно, натирая кожу на запястьях, но мне совершенно всё равно.

До тех пор, пока…

Дверь за спиной опять не хлопает.

А я останавливаюсь.

Не получилось.

Не получилось!

Это была лишь отсрочка перед адом!

Мнимая надежда!

Которая умирает.

В эту самую секунду.

Когда слышу широкие и быстрые шаги. Они бьют набатом по голове, которой желаю удариться об стену и просто уснуть. А это его не остановит. Трахнет и такой. Какая им вообще разница, кого иметь? Сознательную девушку или нет?

Ощущаю его присутствие. Нависающее надо мной тело.

— Отойди! — уже кричу из последних сил. — Убирайся к чёрту!

Сердце останавливается. Когда он касается пальцами кожи.

Но…

Почему раздаётся щелчок, и моя рука становится свободной?

Я открываю неосознанно рот. Чтобы не задохнуться от удивления и заложенного носа.

Поднимаю голову на человека, что опускает широкую ладонь мне на макушку.

И шепчет. Тихо. Успокаивающе.

— Тише, перестань, я сейчас тебя освобожу.

— А-алекс? — имя само срывается с губ, когда мужчина за несколько секунд освобождает меня ключом от наручников. Не знаю, где он их взял, но сейчас мне настолько всё равно… Что я не замечаю, как он помогает мне встать.

А я словно в прострации.

До тех пор, пока не встаю на свои ноги. Не чувствую обволакивающее тепло безопасности. Спокойствия.

Это не сон.

Не сон!

Алекс пришёл! Пришёл! Сейчас обнимает меня за плечи, когда я прижимаюсь к нему всем телом и рыдаю. Всхлипываю. Навзрыд.

Вжимаю пальцы в его рубашку и утыкаюсь лицом в грудь. А он крепко обнимает в ответ.

И говорит для меня такие слова, что всё это кажется мне сном.

— Тише, малышка, я здесь, не бойся.

И я сейчас очнусь.

Окажется, что член Кёлера во мне. Вбивается в меня на сухую. А я всего лишь потеряла на пару секунд сознание. Сейчас приду в себя, а он во мне. Вдалбливается. Таранит моё тело.

Но нет.

Голос Рихтера шепчет на ухо успокаивающие слова. А его уверенные руки только сильнее прижимают меня к себе.

— Всё закончилось, — и опять гладит по макушке. — Тебе ничего не грозит.

А я не верю. Пускаю слёзы.

Отдаю волю чувствам. Не знаю, насколько.

Прихожу в себя тогда, когда мы сидим в этой мерзкой комнате на кровати. Рихтер держит меня на своих руках, пока я греюсь в его объятиях у него на коленях и плачу. Выговариваюсь. Говорю, как мне было страшно.

А он слушает.

Успокаивает.

И это должно быть мило. Прекрасно. Благородно.

Но мне больно.

До зуда в груди. И режущей боли. Что проносится через всё тело, когда я отрываюсь от него.

Мне всё равно на моё заплаканное лицо. На кровь на губах. Плевать. Он видел меня и похуже.

Но я кое-что вспоминаю.

Всё, что он сделал, не оправдывает его. Ничуть.

— У меня есть вопрос, — смотрю в серые глаза, которые по-прежнему смотрят на меня со сталью. Но не только. Нет. Там масса чувств.

И их я сейчас…

Не разделяю.

— Бельц сказала, что это ты нанял тех бандитов, чтобы ограбить меня.

Я должна быть ему благодарна за спасение. Но нет. Во всём, что сегодня произошло… Будет его вина. Если он сейчас скажет мне омерзительную правду.

Я не верила до этого Бельц. Никогда. Верить ей — не уважать себя. Не делала поспешных решений.

Поэтому узнаю у него.

Знаю, что Алекс не соврёт. Наверное.

Я уже не уверена.

— Это правда, Алекс? — я спрашиваю с придыханием. Смотрю на него с надеждой. Не может человек, занявший в моей жизни не последнее место… сделать мне настолько больно.

Но уже делает это.

— Почему ты молчишь? — произношу с отчаянием. Тишина затягивается! — Скажи же.

А он опять буравит меня взглядом. Тело напрягается.

И, кажется, мне не нужен его ответ. Я всё вижу и чувствую так.

— Да, Виола, — резко проговаривает, вонзая в моё сердце невидимую стрелу, что взрывается в нём. — Это сделал я.

Глава 37

Александр

Хлёсткая и резкая пощёчина не поднимают во мне волну гнева, как должно произойти.