Возьми номерок

— Мама, — шиплю я, хмуря брови в раздражении. — Этому не бывать. Дин не только деловой партнер… он мой… — Я делаю паузу, пытаясь придумать, что сказать, чтобы она отступила от этой истории с Нейтом. — Дин — мой парень.

Добродушное выражение исчезает с ее лица, и она бросает на меня грозный взгляд.

— Нора Рене Донахью, ты привела сюда этого Дина, чтобы досадить мне. Я знаю, как ты действуешь. Это как в тот раз, когда ты сказала мне, что тебе нужны деньги на выпускное платье, а позже я узнала, что ты потратила их на занятия по выпечке в муниципальном колледже и одолжила подержанное платье у Эбби Томпсон. Теперь я хочу, чтобы ты перестала быть невежливой и отвела Натаниэля в дом. Возможно, он — твой единственный шанс на настоящее будущее.

Все мое тело напрягается от гнева, который я редко, очень-очень редко, испытываю. На самом деле, в последний раз я помню, чтобы мой темперамент так быстро и сильно вспыхнул, когда компания по производству бытовой техники отправила в Денвер не ту коммерческую печь и пыталась заставить меня оплатить повторную доставку.

Тогда было кровопролитие.

И сейчас оно тоже начнётся.

Я сильно прикусываю губу, потому что знаю, что ничто из того, что я могу сказать прямо сейчас, не заставит мою мать увидеть, что будущее — это не только романтика, брак и дети. Она не услышит. Не хочет этого слышать. Мама мечтает, чтобы ее единственная дочь сделала ее бабушкой вместе с Натаниэлем Хоторном, и она собирается прожить свои последние годы в разочаровании, потому что этого никогда не произойдет.

Но вместо того, чтобы сказать все это. Вместо того чтобы повторяться в сотый раз за последнюю неделю… я решаю сделать что-то дико нехарактерное для меня.

Я разворачиваюсь, хватаю Дина за локоть, поворачиваю его лицом к себе… и целую его.

Глава 5

Дин

Святые гребаные крупоны!

Нора сжимает мое лицо в ладонях и прижимается своим ртом к моему. Ее губы встречаются с моими, а все тело выпрямляется, пока я хватаю за ее талию для поддержки и пытаюсь прийти в себя после внезапного нападения, которого я не ожидал.

Нора действительно, блядь, целует меня прямо сейчас? Срань господня!

Об этом моменте я фантазировал уже… ну, наверное, годы. С тех пор, как вышел из своего съемного рабочего помещения, наткнулся на ее пекарню и решил взять номерок и подождать, пока не появится крупон дня. После этого я возвращался туда почти ежедневно, заявляя, что мне нравится выпечка, но втайне восхищаясь Норой, которая искусно покрывала глазурью свои творения.

Обычно я из тех людей, которые если видят то, что хотят, то берут это. Я никогда не избегал приглашать женщин на свидания. Но наблюдая за Норой в ее пекарне, я быстро понял, что она не из тех женщин, с которыми можно пару раз встретиться и разойтись в разные стороны. Она из тех, на ком женятся… и поэтому чертовски иронично, что я только сейчас узнал, что ей не нравится весь этот образ жизни, связанный с браком и детьми.

И осознание этого делает тот факт, что я наконец-то попробовал губы Норы, еще более охрененно эпичным. На вкус она сладкая, как тесто для пирога и ваниль, и я почти уверен, что ее губы мягкие, но сейчас они не двигаются, так что трудно сказать наверняка.

Ну, черт возьми, раз уж мы делаем это, то могли бы сделать все правильно.

Обвиваю руками талию Норы и скольжу ниже по спине, возможно, немного слишком низко для такой публики, но, черт возьми, Нора начала это, и я собираюсь продолжить. Я притягиваю ее таз к своему, пытаясь прижать ближе к себе, и она прекрасно вписывается, ее сиськи прижимаются к моей груди, а тело прогибается назад, позволяя мне полностью контролировать тот подарок, который она мне дарит.

Нора тает в моих руках, и мне приходится крепко держать, чтобы удерживать ее в вертикальном положении, когда ее губы смягчаются и раздвигаются, позволяя моему языку нежно скользнуть между ее губ. На вкус она как шампанское, и теперь она мягкая и податливая, позволяет мне полностью обхватить пухлую верхнюю губу, на которой я слегка помешан.

Ладно, я одержим ей.

Тихий стон вибрирует в моей груди, когда я поворачиваю голову и углубляю поцелуй, лаская ее язык своим, когда девушка тихо вскрикивает. Она перемещает руки от моего подбородка к волосам, и пальцами перебирает пряди так, словно делала это тысячу раз раньше.

Я фантазировал о поцелуях с Норой Донахью бесчисленное количество раз, но этот момент… превосходит все грязные мысли.

Отдаленное покашливание прерывает нашу, скорее всего, непристойную публичную демонстрацию, и я заставляю себя отстраниться, потому что этот поцелуй может привести к неконтролируемым последствиям. А мне не хочется щеголять со стояком на глазах у родителей Норы.

Открываю глаза и пытаюсь справиться с шоком от того, что только что произошло. Нора отстраняется, все еще держа мою голову, ее грудь вздымается от глубоких вдохов, а губы покраснели и припухли, когда она смотрит на меня широко раскрытыми голубыми глазами.

— Я думал, ты сказала никаких поцелуев, — тихо говорю я глубоким и странно хриплым голосом.

— Возможно, я немного потеряла контроль. — Она прерывисто выдыхает, ее ноздри раздуваются. — Кажется, с правилами покончено.

Уголок моего рта приподнимается в улыбке, прежде чем с неохотой отворачиваюсь от нее, чтобы увидеть, как отец Норы прочищает горло. Он смотрит на меня, как будто я уже не нравлюсь ему так же сильно, как пять минут назад. И я не могу винить его.

Я кашляю в кулак и бормочу:

— Думаю, нам пора идти, сладкие губки.

— Думаю, ты прав, — отвечает Нора, отстраняясь от меня и поворачиваясь лицом к своим родителям и их друзьям с застенчивым видом. — С годовщиной, мама и папа. Боюсь, нам с моим парнем пора идти.

Мое тело напрягается от этого ярлыка. Когда, черт возьми, мы перешли от фальшивого свидания к фальшивым отношениям? Если завтра проснусь помолвленным, то могу пожалеть об этой услуге для друга.

Элейн бросает на дочь убийственный взгляд, а ее отец, похоже, сдерживает улыбку. Затем Нора переплетает свои пальцы с моими и практически тащит меня за собой. Сквозь толпу народа на вечеринке, через задний двор, в темную ночь, полную еще миллиона возможностей, о которых я раньше не задумывался.

Когда оказываемся в безопасности моей машины, Нора тяжело выдыхает.

— Боже мой, у меня вспотела губа. — Она опускает козырек и смотрит на себя в зеркало, а затем вытирает кожу над губой. — У меня отвратительная потливость губ.

Я завожу машину и выезжаю с парковки.

— Обычно я заставляю женщин мокнуть в другом месте.

— Заткнись, Дин, — огрызается Нора, прижимая руки к раскрасневшимся щекам. — Я просто… я потеряла там рассудок.

— Ты пропустила пару правил.

— Я только что целовала тебя перед родителями и их друзьями… и Нейтом! — Она склоняет голову и проводит пальцами по волосам. — О чем я только думала?

— Нейт — придурок.

— Он не придурок, — резко возражает она. — Он был очень милым. Приятнее, чем я ожидала. И, о боже, он выглядит совсем не так, как тогда, когда мы были детьми.

— Хочешь, чтобы я отвез тебя обратно, чтобы ты могла и на него накинуться с языком? — огрызаюсь я, мой тон жестче, чем я планировал изначально, но мысль о том, что она целуется с этим придурком, заставляет мои руки крепче сжимать руль.