Возрождение

— Не сейчас, — хотел было отмахнуться, жалея, что вчера много болтал, но Тиландер оказался настойчив:

— Это тебя развеет, поохотимся по дороге на китов, сейчас брачный сезон и они подплывают к берегам. Проведаем Урра, наверняка у него уже пара детишек есть. В Макселе все ведь спокойно, да и мне самому не видится на месте.

Герман был прав, сейчас весна, дел не так много. За полтора месяца, учитывая скорость нашего самого быстрого парусника, мы успеем вернуться. Уже вернувшись, можно предпринять разведывательную экспедицию в Штатенгартен. Наши охотники уходили далеко на север, по их словам, после Мехика встречался пепел до двух метров в высоту. Но это было год назад, сейчас толщина пепла будет меньше, снега постепенно размывали пепел и вулканические камни извержения.

— Уговорил, как быстро корабль будет готов?

— Можем выйти в море уже завтра, надо просто пополнить запасы воды и еды, — получив согласие, Тиландер ретировался, готовясь к предстоящей экспедиции.

— Труди, — позвал жену, — я уеду в Африку, хочу навестить сына. Ты остаешься за правителя, помогать тебе будет Баск и Богдан.

— Хорошо Макс Са, — немка даже не стала оспаривать мое решение или вставлять свои пять копеек, как это вечно делала Ната. Вспомнив ее, снова почувствовал, как в груди поднимается гнев: лишила меня сына, предала. Богдан Лутов плохо переносил морские путешествия, во время возвращения домой он похудел как мумия, практически ничего не съев, сидя на воде. Но Богдан оказался отличным хозяйственником — все наши учетные дела по приходам и расходам. Баск не мог нарадоваться его стараниям и ответственности.

— Богдан, — нашел Лутова в его комнате, превращенной им в контору бухгалтера, — я завтра отправлюсь в Африку, хочу проведать сына. Труди остается, помогай ей во всем, она все-таки женщина.

— Само собой, — Лутов встал и в комнате стало тесно, — кого из моих братьев возьмешь?

— Никого, у них впереди работы много, возьму только Бера и десяток воинов. Мы там пару дней от силы проведем и сразу обратно, а братья пусть лесопилкой занимаются.

Лутовы основали очень хорошую лесопилку и большую часть времени пропадали на лесозаготовке, снабжая Максель и Берлин отличной древесиной.

— Ну как барин решит, — прогудел Лутов, усаживаясь на свое место. — А насчет барыни Труди не беспокойся, пригляжу, коли обидеть кто попытается — задушу, — гигант оглядел свои лопатообразные ладони.

Бер, узнав о предстоящем плавании, взбодрился. За три года после нашего возвращения, была лишь одна серьезная экспедиция, где мы дошли до атлантического побережья Франции. Мне не давала покоя информация про незнакомцев, у которых Русы, два года назад, под шкурами обнаружили одежду из холщовой ткани. Но трупы тех незнакомцев были обглоданы до костей, удалось найти лишь пару кусочков грубой ткани, но ткань, однозначно была плетенная. То есть, где-то совсем недалеко от нас проживало племя или народ, шагнувший вперед в своем развитии.

Мы хотели исследовать британские острова, но в проливе Па-де-Кале дрейфовало столько льдин, что Тиландер категорически воспротивился, не желая гробить парусник.

— Это будет похуже Титаника, сэр, — от волнения американец перешел на официальный тон: — В проливе очень сильное течение, айсберги и льдины несет с большой скоростью, да еще и туман. Если мы не увернемся, нас просто как яичную скорлупу раздавит.

Еще давно я дал слово американцу никогда не спорить с ним в вопросах мореходства. Сдерживая обещание, уступил и в тот раз, но сегодня вспомнил о том случае. У меня такое бывало еще в детстве — мог внезапно поменять планы, изумляя окружающих. Вот и сейчас, вспомнив о той неудавшейся экспедиции, решил все поменять. Тиландера я нашел в порту — возле парусника кипела работа.

— Герман, планы поменялись, — пока тот изумленно таращился, поспешил объяснить:

— Мы пойдем на Британские острова, обойдем течение в проливе с запада. Мне не дают покоя матросы, сбежавшие с «Аталанты». Их было немало, а времени еще больше, чтобы создать свои поселения и возможно цивилизацию. Хочу убедиться, что Русам с их стороны ничего не угрожает. Пусть каждый из матросов возьмет с собой комплект зимних шкур, неизвестно, что там с климатом.

Оставив чертыхающегося американца, бормотавшего невразумительное про странную русскую душу, нашел Бера. Сын, наоборот обрадовался, узнав, что возможно встретим врагов. Количество воинов немедленно было увеличено до сорока, дополнительно Бер собирался взять несколько пушек, на случай возможного морского сражения.

Отплытие пришлось отложить на день, изменившиеся планы требовали более тщательной подготовки. Для большинства Русов, предстоящий поход стал своего рода соперничеством: каждый спешил предложить свои услуги. Снак пришел лично в сопровождении трех работников с медными кувшина по пять литров.

— Самый лучший для Макс Са, — лавочник похлопал по пузатому боку кувшина, — такой хороший самогон только для Макс Са. С Будилихи прислали двоих сноргов, непревзойденных охотников на песцов, нерп и белых медведей. Хотя ареал распространения белых медведей не доходил до наших земель, их шкуры появились в продаже усилиями сноргов. Эти бесстрашные охотники уходили на север на пять-семь дней пути, выслеживая опасную добычу. Шкура белого медведя ценилась очень высоко — в Макселе на нее можно было получить коня или десяток овец. Именно на одной из таких шкуря я провел вчерашнюю ночь.

Тиландеру пришлось повозиться с Богданом, прежде чем смог забрать у него второй комплект парусов для «Катти Сарк». В прошлую попытку исследовать британские острова, один парус порвался, не выдержал резкого шквалистого ветра. Наученный горьким опытом, американец полчаса ругался с Богданом, прежде чем получил желаемое.

12 апреля в День Космонавтики, мы отплыли из Макселя, провожаемые половиной города.

— Порт придется расширять, — я видел, что население толпилось на скалах, не умещаясь на территории порта. Крутя штурвал, Тиландер всегда сам выводил парусник из дельты реки в море, американец кивнул, соглашаясь с моими словами. Первую остановку произвели на Гибралтаре, я заблаговременно мысленно связался с Пансо и нас ожидали туши оленей на вертеле.

— Чужих белых людей не было, — коротко ответил неандерталец на мой вопрос о французах. Находясь в племени заметил, как изменилась расстановка сил у неандертальцев. Больше половины их женщин были жены и дочери «христоверов» из Будилихи. Их, обреченных на смерть, у меня выторговал Пансо, после взятия Будилихи. Если тогда «христоверки» были на положении пленных самок, в настоящее время они просто помыкали своими мужьями-неандертальцами. Разновозрастные детишки с чертами обоих родителей, просто шныряли между ног, тянули еду у нас из-под носа, абсолютно не боясь чужаков.

— Пара сотен лет и из них сформируется новый народ, — Тиландер слегка пнул особого наглого мальчугана трех лет от роду. Тот, не испугавшись, резким движением выдернул кусок мяса из рук американца и моментально смылся, заставив нас рассмеяться.

— Я знаю кто был предками цыган, — мне трудно было говорить не переставая смеяться, лицо обиженного американца выражало удивление и негодование.

— Цыгане? Да какие цыгане, это точно будущие сицилийцы или корсиканцы, — американец кинул вслед мальчугану деревяшку и едва не нарвался на взбучку от мамаши воришки. Дородная баба, некогда бывшая женой одного из «христоверов», уперев руки в бока, отчитывала моего труда отборным русским матом, перемежая его с неандертальскими неприличными звуками. В конце, ухватившись своей левой рукой за промежность, женщина смачно выплюнула в лицо Тиландеру слово «жум» и удалилась, гордо неся голову, и шурша лохмотьями бывшего платья.

— Что значит жум? — Пансо не смог скрыть улыбки на вопрос американца.

— Это тот, которому не нужна самка, — пояснил праправнук Санчо, обгрызая лопаточную кость оленя.

— Как не нужна? — не понял Тиландер, все еще не успокаиваясь.

— Импотент, — вставил я в промежутке между приступами смеха. — А может и онанист, если судить по ее жесту.

Бер и Пансо не знали значения этих слов, но лицо Тиландера стало еще комичнее, после моих объяснений: теперь уже смеялись все, даже дети неандертальцев кричали «жум» показывая пальцем на взбешенного американца.