Возрождение

— Да, — еще раз ответил Урр, боясь посмотреть мне в глаза.

— Пошел прочь! Убирайся с моих глаз тупая скотина, — поискал глазами предмет, чтобы кинуть в сына-предателя, но ничего не попалось под руку.

— Тварь неблагодарная, урод, тупица, выблядок кроманьонский, — я не мог успокоиться после ухода сына. Даже Ната не рискнула подойти: прислала младших сыновей. Иван и Кинг прильнули к груди, достаточно повзрослевшие, чтобы понять, что отец расстроен. Лишь к вечеру отпустила боль — сердце так ныло, что я уже стал опасаться инфаркта. Успокоившись, послал за Урром воина.

— Урр, ты мой сын. Как отец я хочу, чтобы мы были рядом. Если ты останешься здесь — кто знает когда мы увидимся? Подумай, прими правильное решение. Возьмем Нуахили с собой в Максель.

— Отец, — Урр выпрямил плечи, становясь еще выше, — ты всегда говорил, что правда важнее. Я чувствую себя частью Нуахили, ты же можешь прилететь на небесном коне в любое время. Я продолжу твое дело здесь, Нуахили станут Русами, и если снова придет зима, вы все знаете, что здесь вас будут ждать.

Не помню такого монолога в исполнении сына: больше одной или двух фраз он редко говорил. Встретившись с ним взглядом, понял — в нем живет дух его непокорной матери, его не переубедить.

— Хорошо, сын. Пусть так и будет. Иди и успокой свою жену, родит еще раньше времени от волнения.

Приложившись лбом к моей руке и бросив на меня взгляд полный любви и сожаления, Урр оставил меня.

— Дети взрослеют и выбирают свой путь, — я не услышал как подошла Ната, — у тебя есть Мал, Иван, Кинг.

— И они предадут, — стряхнул с плеча ее руку, — все предают рано или поздно.

— Только не Иван, — горячо зашептала Ната, — мне вчера приснился сон, как мы втроем нашли рубиннаду и попали в твое время, в начало двадцать первого века.

— Это был сон, — я улыбнулся попытке жены отвлечь меня от грустных мыслей.

— Да, сон, — согласилась Ната, — но я не могла уснуть и вышла наружу. Знаешь, что я увидела?

Не дождавшись ответа, жена продолжила:

— Среди мерцающих звезд был отчетливый темный прямоугольный кусок неба.

— Возможно, не по всему небосклону звезды, а форма прямоугольника может сформирована подсознательно. Мы часто видим то, что хотим, а не то что есть на самом деле, — парировал слова Наты.

— Я тебе покажу ночью, — пообещала Ната холодным голосом, прежде чем уйти в хижину.

Остаток дня провел на пристани, общаясь с Тиландером: матросы под его руководством скоблили днище парусника. Встретил там и Лайтфута с Мургом — используя лошадей они привезли пушки, ранее свезенные на берег.

— Макс Са, скорей бы обратно, здесь невозможно работать с кузней, — пожаловался второй американец, едва поздоровавшись.

— Уже скоро, как дожди начнутся, так и поплывем, — рассеянно ответил Лайтфуту, не переставая думать о сыне, решившем остаться в Форт-Росс.

После ужина решил поиграть с младшими сыновьями: я изображал лошадку, Иван —всадника, а Кинг разбойника в засаде.

— Макс, можно тебя, — отвлекла меня Ната. Осторожно ссадив с себя сына, вышел за ней.

— Смотри, — палец жены был устремлен в звездное небо.

— Не вижу прямоугольников, — проворчал, вспомнив ее патологическое желание отыскать рубиннаду.

— Налево от треугольного скопления звезд, — проследив за ее пальцем, действительно увидел черный непроницаемый квадрат неба, скорее прямоугольник.

— Ну и что? Обычная область без звезд, почему ты решила, что это рубиннада?

— Чувствую, всем сердцем чувствую, — жена прижалась ко мне сзади, — сам подумай Макс, какое будущее ждет нашего сына здесь? Есть мясо, жаренное на костре, спать на земле и жениться на дикарке? Если для Мала и Урра это нормально, их матери были рождены здесь, то Иван и Кинг рафинированные. Они просто не смогут адаптироваться и будут чужими для всех после твоей смерти.

— Рано меня хоронишь, — отшутился на ее слова, — они не рафинированные. С самого детства растут здесь, и как видишь, не отстают в физическом развитии от сверстников.

— Макс, прошу тебя, давай хоть слетаем и выясним что это, прошу любимый, — Ната обвила шею руками, осыпая меня поцелуями.

— Хорошо, — согласился на ее просьбу не в силах устоять перед таким натиском. Обрадованно вскрикнув, жена потащила меня в хижину, крикнув Труди, чтобы забрала Ивана к себе. Такой ночи любви у меня давно не было: спустя час мы успокоились, стараясь отдышаться.

— Весь Форт-Росс наверное в курсе сегодняшней ночи, — до безумия хотелось курить. Такое со мной бывало редко, но сейчас отдал бы звездолет за пачку сигарет.

— Ну и пусть, — отмахнулась Ната, — они все равно дикари, для них это все естественно.

Ее проблема оставалась — Ната не видела Русов ровней себе. Периодически в ней прорывалось презрение к «дикарям», как она любила называть Русов. А для меня они все были родные, несмотря на цвет кожи или их статус.

— Я скажу герману, чтобы готовил «Русь»? — отвлекла Ната от раздумий.

— Угу, — отвернулся на бок. То, что дал согласие на исследование темного квадрата еще не означало, что я в восторге от предстоящей идеи.

Идею Наты отправиться по реке к звездолету, американец встретил неодобрительно.

— И так много работы, скоро в плавание. Зачем по реке, по суше тоже ведь можно.

— Герман, не будь злюкой, это всего пара дней, — голос Наты растопил сердце Тиландера. Махнув рукой на копошившихся у парусника матросов, американец отправился готовить пароход к плаванию.

— Я возьму с собой Ивана?

— Зачем, Труди за ним посмотрит.

— В прошлый раз, только не обижайся Макс, Труди не очень-то за ним смотрела. Только ей ничего не говори, она расстроится, — поспешила добавить Ната, видя как я нахмурился.

— Подожди, а ты разве не поплывешь с нами?

— Дел много, ты и так Германа забираешь. Кто будет всем руководить, если мы оба уплывем? Урру плевать на все кроме своих Нуахили. Мал только Белояру и видит, превратился в домоседа, только домино ему не хватает. Один Бер не справится со всем. Лутовы все заняты на уборке урожая и забое лишней скотины. Как прилетишь сюда — вместе поднимемся в небо, осмотрим твой чертов квадрат.

— Рубиннаду, — тихо поправила Ната.

— Рубиннаду, — повторил механически, будь она неладна. Стала навязчивой идеей для Наты, наверняка там ничего нет, но, если ей отказать — полгода будет дуться. А так слетаем наверх, убедится, что это просто участок неба и успокоится.