Возвращаться – плохая примета

– Или выдумает, – фыркнул недоверчиво Перцев, поставил машину на сигнализацию и тут же пошел к ступенькам.

Фойе было пыльным и пустынным, если не считать охранника, пялившегося в маленький черно-белый телевизор в дальнем углу перед туалетами. На вошедших он даже не взглянул. И Перцев, подергав плечами, решил его не беспокоить, сразу взял курс на лестницу.

– Папа говорил, что она работает на втором этаже, – пояснил он немо вопрошающей Арине. – Вот мы и идем на второй этаж.

– Можно было бы и у охранника спросить.

– Ага, можно. Только она за год до гибели рассчиталась. Он мог ее и не застать.

– Логично, – признала со вздохом Арина и прикрикнула: – Да не лети ты так! И вообще, советую разделиться.

– Делись! – фыркнул Перцев. – Кто с тобой говорить-то станет без ксивы, дорогуша моя?

– Станут. Я тобой, если что, прикроюсь. Главное, найти людей, которые ее знали. А вспомнить мы их заставим. Хоть что-нибудь вспомнить…

Возле машины они встретились через полчаса. Причем оказалось, что Сашка торчит возле нее уже минут двадцать.

– Я же говорил, что некому ничего нового добавить, – закапризничал он сразу, как только завидел ее издали. – Только время теряем! Лучше бы к дядечке тому съездили, что нашу Аллу навещал.

– И к нему съездим, – пообещала Арина и полезла в машину.

Долго молчать у нее не получилось. Новости чуть не прыгали с языка.

– Ну! – покосился на нее Перцев. – Чего томишься, выкладывай. Вижу, что-то наскребла. И?

– Наскребла, Саня! – порадовала она его. – Не так много, но что-то есть.

– И? Кто же тебя порадовал информацией?

– Не поверишь, уборщица! – самодовольно хмыкнула Арина. – Девочки из отдела Аллы, кстати, она бухгалтером работала…

– Да знаю уже, – отмахнулся от нее Перцев, ловко объезжая ямы и колдобины заброшенной Заводской улицы.

– Так вот в отделе, как и предполагалось, никто про Митину ничего толком сказать не мог. Ну да, кажется, была замужем. Да, была скрытной, хмурой, неулыбчивой. Редко принимала участие в корпоративных мероприятиях, ссылаясь на занятость. Засветилась пару раз, не больше. Кто грешил на отсутствие у нее денег, кто на отсутствие нарядов по причине отсутствия денег. Кто-то выдвигал версию, что муж ей не разрешал. Короче, не понятна она была никому. И понять ее никто не стремился особо.

– Да… Черствеет народец. – Перцев удрученно мотнул головой. – Надо же… Мне даже этого никто не сказал. Ты молоток, Воробьева! Ну и чем нас порадовал обслуживающий персонал?

Уборщицу звали Раиса Ивановна. Ее Арина обнаружила в крохотной комнатке без окон под самой лестницей на первом этаже. Раиса Ивановна сидела на перевернутом оцинкованном ведре, застеленном теплой курткой, и вязала.

– Ух ты, здорово! – непритворно изумилась Арина красивому узору из мохера, выползающему из-под ловких пальцев женщины. – Я так в жизни не смогу!

– Премудрость невелика, милая. – Раиса Ивановна глянула на нее поверх очков, закрепленных вокруг головы плотной резинкой. – Главное – считать.

– Считать?! – Арина не сводила глаз с толстых пластмассовых спиц, лихорадочно мелькающих в ее руках.

– Конечно! Всякий узор из петель, не из чего-то еще. Просто запомнить, где лицевая, где изнаночная, где петля с накидом, а где просто снять, не провязывая. Нового-то ничего не придумали в этом деле. Техника может быть разной, а суть-то одна: петли.

– Здорово!

Арина прислонилась к распахнутой двери конторки уборщицы, не зная, как приступить к основной своей миссии – опросу. Хорошо, та проницательной оказалась. Глянула снова на нее поверх очков, улыбнулась догадливо.

– Спрашивай уже, милая. Вижу, истомилась вся.

– Ой, простите меня, ради бога. Засмотрелась. – Она легонько погладила мягкую мохнатую шерсть, уже сотканную в красивый узор. – Я тут из-за Аллы Митиной.

– Из милиции? – Лицо женщины сразу напряглось, спицы замелькали еще быстрее. – Так были уже, спрашивали.

– И вас спрашивали?

Арина поискала взглядом место, куда бы можно было присесть. Она чувствовала, что здесь ей хоть и не особо рады, но в разговоре не откажут. Нашлось еще одно цинковое ведро. Она взяла его в руки, взглядом попросила разрешения, женщина кивнула. Арина перевернула ведро, уложила сверху свою куртку и села, уперев локти в коленки, а подбородок положив на кулачки.

– Меня-то? – Раиса Ивановна с обидой скривила губы. – Чего им меня спрашивать? Кто я такая-то? Я уборщица! Мое дело плевки с пола вытирать да окурки выбрасывать. Они вон, ваши-то, с начальством говорили, с коллегами ее, а до меня им дела нет.

– Они не мои, Раиса Ивановна, ушла я из милиции. Давно ушла, – призналась со вздохом Арина.

– А тут тогда чего? – Еще один взгляд поверх очков, спицы на миг замерли в руках.

– Отцу я ее слово дала, что найду мерзавца.

– О как! – вырвалось у Раисы Ивановны, она вздохнула, покачала головой, недоверчиво оглядела Арину. – И найдешь, девонька?

– Буду стараться. – Арина пожала плечами, глянула с мольбой на уборщицу. – Если станут мне люди помогать, может, как-то и выйду на него.

Раиса Ивановна промолчала, снова замелькали спицы в ее руках. Потом неожиданно остановилась и отложила вязанье в сторону, на узкую под потолок этажерку. Стянула через голову очки, свернула резинку в клубочек, убрала в карман. Сложила руки на коленках и кивнула:

– Спрашивай, девонька.

– Раиса Ивановна, мне ведь важно все-все знать про Аллу, – начала Арина. – Как она одевалась, как вела себя с другими, с кем общалась. С кем говорила по телефону, как реагировала на звонки. Информации о ней нет вообще. Будто и не жил человек. Тихая, незаметная! Незаметная, это если не замечать. Так ведь?

– Так! – обрадованно подхватила Раиса Ивановна. – Меня ведь тоже не замечают. Я, может, тоже для них тихая и незаметная. Вон даже из милиции со мной говорить не стали. А что касается Аллочки… Воспитанной она была, а не незаметной. Сейчас это ведь не приветствуется, так? Сейчас надо быть выскочкой, горланить. Как вон подруга Аллы по отделу – Софья. Та молчать не станет.

А со мной вот молчала, с укором подумала Арина. Пожимала плечиками, отводила глаза, мямлила, что с Аллой не дружила совсем.