Возвращаться – плохая примета

– Да! И тут же, стоило ему сбежать, как погибает еще одна девушка! И погибает так же. Почерк тот же! Имитатор? Зачем кому-то имитировать чужое преступление? С какой целью?!

Арина почти кричала, совсем не понимая, чего это Перцев так завелся. Раньше он все больше отмалчивался, когда она шла одна против всех. Чего теперь? Теперь она со всеми согласна. Что за протест? В самом деле так думает? Или орет, чтобы просто с ней поспорить?

– Может, затем, чтобы навлечь на Ветрова подозрения? А с себя снять?

– С кого с себя?! С кого?! У нас тогда не было ни одного подозреваемого, кроме Ветрова. Нет и теперь!

– А он, может, мог бы и появиться! Если, как ты говоришь, Митина часто говорила с каким-то Васей, не факт, что с Ветровым, конечно. Номер телефона, по которому чаще всего звонила Митина и с которого чаще всего звонили ей, зарегистрирован на Уварова Николая, который помер еще десять лет назад. А уж у Ветрова этот номер оказался или еще у кого, нам неизвестно! – подчеркнул, брызжа слюной, Перцев. – Но если учесть, что говорила она с Ветровым, может, они до чего-то такого и договорились, а?! Может, кого-то они и стали подозревать, разговаривая так подолгу. И потом она себя как-то выдала, и ее…

– Да! – Арина снова взбесилась, но бесилась теперь оттого, что не могла не признать его правоты. Что-то было в его словах, что-то рациональное и неглупое совсем. – И ее убили как раз в тот момент, когда Ветров оказался на свободе!!! Какое неожиданное совпадение!

– Именно! Что же ты такая дура-то, Воробьева??? Именно, когда Ветров оказался в бегах, и нужно было спешить. И свидетельницей одной меньше. И подозреваемого на блюдечке. А?! Что скажешь?!

– Ничего. – Она обессиленно рухнула на стул и повернулась к Сячинову: – Мне нечего больше добавить, Сергей Иванович. Я, наверное, пойду.

– Ага… Ладно… – Он пропустил ее слова об уходе мимо ушей, потеребил подбородок, потер загривок ладонью, а потом хмыкнул: – В оправдание Аринки говорит ее злость. Ну и то, что у нее хоть какая-то информация имеется. В пользу Перцева говорит сейчас здравый смысл. Но у него нет никакой информации, ни единого факта. Одна говорильня, Сашка!

– Ага! – взвился Перцев воздушным змеем, Арина аж к потолку глаза подняла, а вдруг воспарит. – И вы не можете не признать моей правоты, Сергей Иванович! Нет, ну посудите сами: как мог уголовник, находясь в заключении, снабдить свою возлюбленную Митину такими денежными средствами?! Откуда он их взял?! Не на бутербродах же он экономил, в самом деле!

– Да-аа, средства немалые, – поддакнул Сячинов не без удовлетворения и посмотрел вызывающе на нее. – Что скажешь?

– Он мог…

Арина закусила губу, почувствовав себя вдруг и правда дурой. Сячинов зачем ее пригласил вообще? Дуэль устроил? Решил, что в таком вот безобразном споре может родиться истина? Бред!!! Да она костьми ляжет, но не согласится с Перцевым! Пусть он хоть четырежды будет прав.

– Он мог попросить помощи у родственников.

– Не мог! – рассмеялся довольный собой Перцев.

– Почему? – Она глянула на него с ненавистью.

– Потому что все его родственники бедные, как церковные мыши.

– Он мог дом продать! – не хотела она сдаваться.

– Не мог, дом до сих пор на нем. Я проверил. Чего ты вообще артачишься, Воробьева? – Перцев примирительно улыбнулся. – Сама же считала, что Митина с ее серьезным отношением к жизни не могла бы так бездумно влюбиться за какие-то четыре дня.

– Пять.

– Что пять?

– Пять дней. И я не знаю, если честно, как вообще влюбляются и сколько для этого нужно времени.

Ох, как она на него посмотрела! Она просто выела его всего изнутри своим выразительным презрительным взглядом, означающим только одно – возьмите, получите и делайте с этим, что пожелаете.

Он и сделал! После того как справился с бешенством, обесцветившим его физиономию до бледно-сизого цвета, Перцев криво ухмыльнулся и с наигранной шутливостью погрозил ей пальцем, перед этим старательно заправив в штаны выбившуюся в словесных баталиях рубашку:

– Понимаю, понимаю вашу реакцию, Воробьева. Все теперь про вас я понимаю.

– И что же вы понимаете, Перцев?

Господи, они совершенно обнаглели, позабыв, где и при ком находятся. Собачились, как подростки, в кабинете начальника отдела. Заткнуться бы вовремя, глядишь, ничего бы и не случилось. И не случилось бы того конфуза, который их накрыл через пару минут.

Но не остановились, подбадриваемые молчаливым Сячиновым. Ей в какой-то момент даже показалось, что действо его немного забавляет. Он попеременно переводил взгляд с Сашки на Арину, потом снова на Сашку и снова на нее. И будто улыбку старательно прятал в глубоких носогубных складках.

Арина тронула щеки, горевшие огнем, и сразу двинулась к двери, поняв, что они немного заигрались, когда ее настигли мерзкие оскорбительные слова Перцева.

– Что ты сказал?! – ахнула она и даже споткнулась, хотя хотела выйти гордой, с прямой спинкой и высоко поднятым подбородком. Арина обернулась на обидчика и попросила: – Повтори! Что ты только что сказал?!

– Я высказался прежде коротко, но по просьбе временно безработных и тунеядствующих повторю и даже расшифрую: вы злитесь, Воробьева, не потому, что мое мнение сильно отличается от вашего и куда более оно логично, а потому, что вы просто злитесь! И мнение свое первоначальное, куда более взвешенное, вы поменяли тоже по той же причине – вы злитесь! А злитесь вы на меня… Потому что я…

– Договаривай!

Она сделала шаг в его сторону, заметив вдруг снова некстати, что у Перцева мало того, что нечищеные ботинки, так еще и кромка брюк грязная, и пятно на коленке. Тут же поехидничала: что же это молодая супруга Перцева – со статусом и стажем бывшей – за ним совсем не следит? Ванька вон в каких холеных ходил, а этот нет. Почему?

– Потому что я ушел от тебя, и ты теперь мне мстишь, не соглашаясь! – как заученное четверостишие к первому сентября, выпалил Перцев и тут же получил по лицу.

Она не профессионально его ударила, вовсе нет. Пощечину влепила, но, правда, от души. Бледная доселе щека Перцева багрово вспыхнула, губы тут же превратились в тонкую полосу, а кулаки сжались.

– Сашка, не сметь! – взвизгнул Сячинов снова неприятным тенором, каким все и начал. – Нельзя трогать женщину!

– Не очень-то и хотелось, – скрипнул тот зубами, плюнул ей под ноги, попав на носы туфель, и тут же выскочил из кабинета.

Арина, коротко кивнув Сячинову, сидевшему с вытянутым теперь уже и обескураженным лицом, последовала примеру своего бывшего друга. По тому, как метались несчастные глаза бедной Валечки, когда та встретила Арину на пороге приемной, она поняла, что секретарша подслушивала.