Возвращение Богов

— Мастер Дайзарт, мы его поймали! Вот он, клянусь Пастырем! — крикнул солдат далеко в восточном конце кладбища. — Передайте Престеру, что мы его поймали!

Шарина откинула белый капюшон пленника. Солдат щелкнул створкой фонаря, который он нес, и желтый свет свечи упал на лицо пленника. Это был ничем не примечательный мужчина со слабым подбородком и высоким лбом.

— Это Платт? — потребовала Шарина.

— Я Платт! — подтвердил человек. — Я голос Лорда Скорпиона!

— Ну, я не знаю, ваше высочество, — сказал Дайзарт, заламывая руки. — Он соответствует описанию подозреваемого, но я сам никогда не видел Платта. Ему явно не хотелось делать это признание, но он не колебался. Как сказала Лайана, он был порядочным человеком.

— Мы поймали этого человека, ваша светлость! — сообщил Престер, похлопывая по своей левой ладони своим жезлом из твердой древесины. Ветеран сам был похож на кусок дубового корня, старый, гибкий и очень крепкий. — Я думаю, нам придется нести его, но мы никак не оценили его лицо.

Мужчина, которого двое солдат несли позади Престера, был ниже ростом, чем пленник, которого поймала группа Шарины. Но его лицо — с учетом судорог агонии, которые время от времени сотрясали его — соответствовало тому же словесному описанию. По крайней мере, одно из его коленей было сломано.

— Нет, я Платт! — заявил мужчина у ног Шарины.

— Ваша светлость, — прощебетал Берн тонким голосом, который, тем не менее, прорезал ночную неразбериху. Крыса, должно быть, научилась говорить далеко слышным, актерским голосом, когда была в труппе шарлатанов. — У меня здесь настоящий Платт, но я не могу привести его к вам.

— Кто это? — спросил Престер, поворачивая голову. — Значит, мы взяли не того?

— Если вы это сделали, то вы были не одиноки в своей ошибке, — отозвалась Шарина, карабкаясь по плотному ряду погребальных ящиков, у многих из которых были сломаны крышки или их вообще не было. Дайзарт и Аскор двигались по обе стороны от нее.

Мужчина в темно-синем плаще лежал между двумя гробницами султанов и пытался отползти. Его правая нога свободно болталась позади него: у него было повреждено подколенное сухожилие.

— Он сбросил белое одеяние, — сообщил Берн, сидевший в нише увенчанной куполом гробницы, — а под ним у него было темное. Однако он не мог изменить свой запах. Крыса слизывала кровь со своих усов с явным удовольствием.

Шарина подозревала, что отчасти это было притворством, но оно было очень хорошим.

Упавший человек, несомненно, думал так, потому что он изогнулся, чтобы схватить Берна. Крыса отскочила в сторону, затем запрыгнула Шарине на плечо.

— Я думаю, мы нашли настоящего священника, — сказала Шарина.

— Свяжите ему руки, — резко сказал Дайзарт отряду своих людей, которые теперь собрались вокруг него. — Мы заберем его в мой кабинет во дворце. Люди быстро подошли, чтобы связать пленника. Нахмурившись, Дайзарт добавил: — И проверьте его ногу. Мы не хотим, чтобы он истек кровью из перерезанной артерии, прежде чем мы его допросим.

— Лорд Скорпион непременно поразит вас! — воскликнул Платт. — Истинный Бог отомстит за Своих пророков!

Берн рассмеялся. — Мне очень нравятся скорпионы, Мастер Платт, — сказал он. — Они даже вкуснее креветок.

Глава 11

Голубоватый свет в погребальной пещере был слабым, но Илна обнаружила, что его достаточно, поскольку ее глаза полностью адаптировались к нему. Действительно, казалось, становилось все светлее, когда Усун нашел для них маршрут. Она не могла назвать его дорожкой, не говоря уже о тропинке, но тот факт, что огромный упырь, очевидно, прошел этим путем, означал, что молодая женщина в добром здравии могла сделать то же самое.

Маленький человечек остановился, чтобы склониться над грудой упавших сталактитов. — Недавно было землетрясение, — сказал он. — Ну, в любом случае, подземные толчки. Возможно, даже без нас, нашему упырю пришлось бы принимать какие-то меры, чтобы жить в пещере.

— Землетрясение прибило речное судно, на котором я была, к берегу этого острова, — сообщила Илна. — Во всяком случае, к тому, что было островом до Изменения. Я полагаю, что в Гауре и здесь, в пещере, был какой-то эффект, хотя я считаю, что само землетрясение было делом рук Бринчизы.

— Хаттон всегда недооценивал ее, — констатировал Усун, шагая впереди. — Тем не менее, у нее нет силы, чтобы расколоть твердую скалу. Должно быть, уже было какое-то слабое место. Или, может быть, это Изменение разрушило все вот так. Он рассмеялся, хотя Илна заметила, что теперь, когда они напали на след упыря, речь и смех маленького человечка стали приглушенными. У него был трюк — говорить, не повышая голоса. Это был едва слышный шепот, но она отчетливо слышала каждое слово сквозь шорох и глубокое, бесцельное гудение, наполнившее пещеру.

— И один оползень, скорее всего, приведет к еще большему, — весело сказал Усун. — Что ж, если повезет, мы выберемся отсюда до того, как это случится. И упырь, теперь, когда мы идем за ним, ни о чем не будет беспокоиться.

Губы Илны скривились от отвращения. Маленький человечек хвастался, и он хвастался также от ее имени. Многие люди не видели в этом ничего плохого. Ее хмурый взгляд сменился кривой улыбкой. В этом, как и во многих других вещах, многие были неправы, а Илна ос-Кенсет была права. Но она не думала, что сможет переубедить их.

За узким проходом, ведущим в погребальную пещеру, высота пещеры увеличивалась, чего Илна не смогла бы увидеть при свете фонаря. Только голубое свечение скал делало их видимыми. Бесчисленные обломки выступали из гладкой текучей породы потолка; с некоторых снова капала насыщенная известью вода, которая давным-давно замерзла в огромных сталактитах, чьи разбитые останки устилали пол пещеры. Многие куски были размером со стволы деревьев, рифленые и ребристые из-за веков их созидания.

Илна подошла к вере в сверхъестественное, когда почувствовала, что камень обладает сознанием и что он ненавидит ее. Конечно, ее несомненная неуклюжесть в обращении с камнем показывала, что, по крайней мере, его присутствие влияет на ее разум.

Усун мог протиснуться под некоторыми колоннами, через которые Илне пришлось бы с трудом перелезать, но вместо этого маленький человечек вел ее кружным путем, который не требовал от нее ничего более сложного, чем высоко шагать или сгибаться в поясе.

Возможно, ей было бы разумнее оставить руки свободными, чтобы она могла схватиться или подержаться, если ее нога поскользнется на скользких камнях, но Илна вместо этого вязала узоры. Они не были оружием — здесь было недостаточно светло, чтобы они были эффективны, — и она не пыталась предсказать исход этого или любого другого начинания.