Возвращение домой

— По-разному, — не поддалась на провокацию. — Иногда приятно расслабиться в умелых руках. Тебе бы тоже понравилось.

Реплика не пришлась ему по вкусу. Марк поднялся и приблизился в свойственной ему подавляющей манере, ловко оттеснил к холодильнику и навалился следом. Хорошо, у встроенной техники не было ручек, и я свободно распласталась по поверхности.

— Не шути так, — велел сурово.

Я развела ноги, устраиваясь удобнее.

— Напрасно отказываешься, — сказала небрежно. — Передать власть над собственным телом волнительно. Когда от тебя ничего не зависит, можно скинуть с плеч любое бремя.

Он засомневался. Я очень четко уловила это, поскольку сама когда-то неохотно поддавалась уговорам Андреаса, так же колебалась и недоверчиво относилась к идее отпустить вожжи.

— Никаких кляпов и ошейников, — искушала я. — Немного веревок. Или наручников. Или цепей. Плеть, если хочешь. Не для ударов, — упредила потемневший взгляд. — Для антуража. Остроты ощущений.

— Гладко стелешь, — отметил он с презрением. — У мужа набралась умений? Он тебя порол?

Браво, Маркус. Мастерски испортил атмосферу.

Я толкнула его. Мгновенно переменившееся настроение превратило его близость в раздражающий фактор. Он успешно подавил сопротивление, но отступил, когда я рассердилась и ударила сильнее.

— Так что? — ухмыльнулся вызывающе. — Я прав, он был садистом?

— Тебе какое дело? — отбрила. — До моего мужа, моей жизни? Кто ты, чтобы спрашивать? Между нами только секс по расписанию.

Он сцапал мою руку и жестко привлек к себе.

— Не разговаривай со мной в таком тоне, — процедил. Затем, не дождавшись реакции — я упрямо стиснула зубы, — ослабил нажим. — Я не готов играть в подчиняющегося. Ясно? Это неприемлемо.

— Ты просто боишься, — перевела я и запрокинула голову, ловя взгляд. — Трусость не достойное вожака качество.

— Не бери меня на слабо, — предостерег он.

— Ну разумеется, — отпрянула со снисходительной гримасой. — Продолжай прятаться за маской властного альфа-самца. Уверена, сучки текут от этого.

Его ладонь вдруг соскользнула с моей, отпуская.

— Ты не представляешь, насколько права, — произнес он вдруг, и я сделала стойку. — Таким они хотят меня видеть. Такого отношения ждут. И разочаровываются, сталкиваясь с правдой.

Интересно. Могут ли бесцеремонность, доходящая до грубости, неприятие прелюдий и ублажения женщины быть продиктованы не истинной натурой, но четкой установкой: так поступает альфа? Не заковал ли он себя в броню обязательств, подавляя робкое «хочу»?

Я продвигалась медленно, наощупь:

— Значит, твои любовницы отличались, мм… специфичными запросами?

Не то чтобы я судила их за это. Для большинства девушек клана альфа — недосягаемая высота. Нечто неизведанное, запретное, как кусочек торта на ночь. Разумно ожидать экзотики, незабываемого приключения, о котором всю жизнь будешь вспоминать со стыдом и томлением. Если бы я не привыкла к Марку с детства, не видела его ошибок, слабостей и худших черт, тоже повелась бы на ореол загадочной сексуальности. В каком-то смысле я даже сочувствовала ему как человеку, вынужденному оправдывать чьи-то представления.

Он закрылся, непримиримо скрестив руки на груди. Марк впервые поделился чем-то личным, и мне следовало ответить тем же, чтобы не разрушить достигнутый прогресс.

— Андреас не любил причинять боль, — вздохнула я. — Он использовал плетки и стеки, но никогда не бил всерьёз. Старался держать склонность к доминированию в узде.

Особенно в первые годы брака. Я медленно привыкала к реальности, в которой заботливый, обходительный мужчина с чарующей улыбкой и добрыми лучиками в уголках глаз хранил дома коллекцию приспособлений для бондажа. С течением времени его наклонности всё больше влияли на наши отношения.

Меня буквально распирало желание вывалить ворох тайн. Словно одно откровение запустило цепочку последующих, вызвало эффект домино. Я сомкнула губы, чтобы не наговорить лишнего.

— Кажется, мы отлично подходим друг другу, — усмехнулся он невесело. — Тайные противники навязанных ролей.

— Можно это исправить, — выпалила я, не уследив за языком. Впилась ногтями в ладонь. — В смысле, я могла бы, ну, знаешь, сменить позицию, — сформулировала неловко и поспешила добавить: — А ты расслабишься. Наверное.

Марк поднял брови, критикуя нелепое предложение. Я пожала плечами и почти признала бредовость идеи вслух, как он произнес:

— Я согласен. — И пояснил: — Мы ничего не теряем, если попробуем.

Я механически закивала, не до конца веря.

— Тебе придется довериться, — напомнила. — По-настоящему отпустить себя.

Он запустил руку в волосы, говоря с поддельной бодростью:

— Предвкушаю.

* * *

Красная комната навевала бы ненужные воспоминания, отвлекала; его спальня подходила больше. Я только взяла наручники и флоггер — короткую плетку с мягкими кожаными полосками. И повязку на глаза. Немногое так обостряет ощущения и провоцирует беспомощность, как потеря зрения.

Он разделся по моей просьбе и позволил сковать руки. Обнаженный, в противовес мне, лишенный зрительных образов и непривычно ограниченный в движениях (в отличие от хрупкой конструкции первой кровати, его была сделана на совесть), Марк напоминал взведенный курок. От напряжения проступили вены. Я ласково погладила бицепс, благодаря за содействие.

Он был прекрасно сложен. Неудивительно для альфы, но я не удержалась — провела кончиками пальцев от бедра к груди, наблюдая, как сокращаются мышцы и поднимаются светлые волоски. Несмело дотронулась до шрама, но он скомандовал:

— Нет.

Ловя грань между настоящим принуждением и дарованной мне свободой действий, склонилась, щекоча его волосами, коснулась рубца губами. Марк сглотнул, и кожа на шраме натянулась. По расположению и виду я бы предположила, что ему досталось в волчьем облике. Зубы соперника метили в яремную вену. Марк чудом избежал смерти.

— Если ты будешь застревать на каждом шраме… — сказал он вроде насмешливо, но мне послышалось мучительное смущение. Не похоже, что он гордится полученными в боях отметинами.

Внезапно снизошло озарение, и я потянулась за ключом.

— Освобожу тебе руку, — сказала ему. — Это не значит, что ты можешь трогать меня, когда захочешь. Только с моего одобрения.

— Ну-ну, — фыркнул он непокорно, однако лишнее напряжение ушло, а ладонь опустилась на приличной дистанции. Я присела сверху, удерживая большую часть веса ногами. Потянула его руку, обхватив запястье.

— Как же правило «без прикосновений»? — съязвил он прежде, чем я накрыла его ладонью свою грудь и заставила провести пальцами по соску. Шов было трудно увидеть, но на ощупь он легко опознавался.