Возвращение легенды

— Расходуйте без спешки, ничего не испортится, — проговорила она, отдавая сумки Пармии и саламандру.

Для кошияр нашлись осёдланные лошади, оленю тоже подобрали некое подобие седла, а Брунгильда притихла в присутствии ведьмы и выполняла все её приказания еще до того, как они были озвучены. Мы беспрепятственно проследовали до ворот усадьбы, которые открылись за мгновение до того, как мы к ним подъехали.

— Теперь вы сами по себе. Но знайте, ведьмы на вашей стороне. Это на крайний случай, — проговорила тёмная ведьма, чьего имени мы так и не узнали, подав Пиротэну чёрную ленточку. — Завяжи её в узел, если всё станет совсем плохо, и мы придём.

— Благодарю, — склонил голову саламандр, принимая дар ведьмы.

— Вижу, ты не готов, но всё может обернуться гораздо хуже, чем ты думаешь. Не сомневайся, если так будет, — покачала головой женщина. — На кону не только ваши жизни, так пусть твоё последнее решение будет правильным, если до этого дойдёт.

Бакалавр кивнул и спрятал ленточку в нагрудный карман.

— Надеюсь, она никогда не понадобится, — сухо проговорил он.

— Надежды наша боль и беда, но в них мы и черпаем силы, — витиевато ответила ведьма и, развернувшись, медленно пошла к дому.

— Поспешим, пока лорд Тадор не вернулся, — произнёс Пиротэн и неожиданно резко велел Бруне ускориться.

ЧАСТЬ ВТОРАЯ: БОГИ ПОЮТ СЛАВУ НАМ

Мы довольно быстро отдалились от имения Вар’Салио, саламандр нещадно подгонял Брунгильду, Сол тоже был неспокоен и едва ли не опережал ящера. Пармия и Раникэ едва поспевали за нами, их кони нервничали, а сами кошияры чувствовали себя некомфортно в роли наездниц, а не вольных кошек.

Но мы покинули владения драконов, унося с собой то, за чем и пришли. Прародительница была во мне, и я пока не чувствовала её влияния на себя. Артефакт работал, ни беспричинной нервозности, ни желания обратиться не было. Да и ведьма потрудилась на славу, избавив меня от боли. И теперь ничто не мешало мне постоянно грызть себя, утопая в нерешительности и опасениях.

Мы уже давно преодолели засеянные поля и деревушки, окружающие их, но я не могла избавиться от ощущения, что меня кто-то преследует.

— Стойте! — потянув Сола за рог выкрикнула я, когда тревога возобладала над логикой.

— Что не так? — спросила Пармия, завернув коня и первой подъехав ко мне.

— Не знаю, но что-то не так, — растеряно ответила я.

— Я тоже чувствую какое-то беспокойство, — поддержала меня Рани.

— Ещё бы, вы же паракоши, — улыбнулась Пармия. — Разберитесь в своих предчувствиях. Возможно, это наложение ваших переживаний друг за друга.

Пиротэн наконец-то совладал с Бруней и присоединился к нам. Мы сейчас находились в небольшом лесочке, покидать который мне совершенно не хотелось. И это не было беспричинным страхом или влиянием прародительницы. Я чувствовала приближение чего-то, но чего — объяснить не могла.

— Опиши свои ощущения, — попросил бакалавр, когда я не нашла нужных слов, чтобы объяснить причину волнения.

— Это сложно, я не могу понять, в чём причина, но чувствую — скоро произойдёт что-то очень важное. Словно источник тепла всё ближе и ближе, а мне так холодно. Я хочу согреться, но боюсь обжечься, — попыталась я облечь в слова свои эмоции.

— Я чувствую только угрозу, будто кто-то хочет отобрать у меня что-то дорогое, — вставила Раникэ.

— Разве они не должны чувствовать одно и тоже? — спросил Пиротэн у Пармии.

— Должны, — задумчиво ответила она. — Но, если речь идёт о мужчине… Паракоши это нечто большее, чем любовь, но каждая из них может влюбиться. И вот тогда наступает момент накала. Если влюбляется одна, а другая свободна, может случиться отторжение. И это очень похоже на него.

— Что за отторжение? — враждебно навострила ушки Раникэ.

— Если твоя паракоши встретит своего мужчину, ты почувствуешь себя отвергнутой. Но это ложное чувство. Никакой мужчина не заменит часть твоей души, — попыталась успокоить её Пармия.

А я уже поняла, в чём причина моей нервозности — Альтанир, он был где-то рядом. И продолжал приближался.

— Нам нужно скрыться, спрятаться как можно лучше, иначе я найду его, — прошептала я, пятясь вглубь леса.

— Ты хотела сказать, он тебя найдёт, — поправила Рани.

— Нет, я сказала то, что сказала. Я найду его, — заикаясь ответила я.

— Ах да, принц Альтанир, — протянул саламандр. — Не думаю, что мы сможем скрыться от него. У этих двоих настолько сильная связь, что даже боги обвенчали их дважды.

— Да какая там связь? Вы посмотрите! — воскликнула Раникэ. — Там армия, и она надвигается на нас!

Пиротэн достал из дорожной сумки складную подзорную трубу, какой, как мне казалось, пользовались толь моряки, и посмотрел через неё в том направлении, куда указывала Раникэ.

— Она права, это армия, — констатировал он, одним резким движением сложив трубу.

— Альтанир идёт войной на Саринеи, чтобы вернуть себе трон, — пояснила я.

— Так ты знала об этом! — возмущённо воскликнула Раникэ. — Может еще и поджидала его?

— Конечно, — язвительно произнесла я, нервно передёрнув плечами. — Более того, он мой жених. Хотя, судя по двойственности лунного обряда, скорее всего уже муж. И меня это, к твоему сведению, совершенно не радует, но боги велят мне быть рядом с ним. А богам перечить — себе дороже.

— Так иди к нему, ты же у нас практически принцесса, а с ним так и королевой станешь, — злобно выкрикнула Рани.

— Ты обвиняешь меня в том, кто я есть? — спросила я, с возмущением и недоверием глядя на паракоши.

— Ты та, кем хочешь быть, и не более. Не нужно рассказывать мне про судьбу, мы сами её создаём. И даже не пытайся оправдываться, — прошипела Рани, выпуская когти.

— Мне не в чем оправдываться! И обвинения твои смехотворны. Я тебе не принадлежу и отчитываться не обязана, — выпалила я, жалея в этот момент, что не могу превратиться в дракона, чтобы в полной мере продемонстрировать степень своего негодования.

— Успокойтесь. Не забывайте, наша миссия важнее ваших глупых обид, — резко произнёс саламандр.

Но меня его слова только больше распалили, как и Раникэ.

Кошияра зашипела, уши её прижались к голове, а клыки и когти удлинились.

— Ты никуда не пойдёшь, ты моя, — прорычала она, спрыгнув с коня и преградив дорогу Солу. Её конь тут же воспользовался возможностью и умчался вглубь леса, подальше от распространяющей запах звериной агрессии кошияры. Пармии же пришлось спешиться только потому, что её лошадь обезумела от страха и встала на дыбы.