Возвращение под небеса

Спустя небольшое количество времени я, наконец, закончила. Перекись водорода, йод, бинты, вата, пластырь – всё это мне, конечно же, понадобилось, так что, надо сказать, очень вовремя нам под руку попалась эта аптечка у дока в Тверском. Мы как раз успели к нему заскочить перед тем, как смылись из города. Благо, местный штопальщик ран находился на Центральной улице и почти каждый день работал круглосуточно.

– Спасибо, - поблагодарил меня Вебер. Он дотянулся до футболки, лежащей на спинке дивана, и одел её.

– На здоровье. – Улыбнулась я. – Надо будет, обращайся.

– Обязательно…

Повернувшись ко мне, Вебер подхватил меня за подбородок, наклонился и поцеловал в щёку. Нет, ну в обычной, в самой рядовой ситуации я бы, конечно, испугалась, увильнула, мигом убежала и спряталась бы где-нибудь. В обычной, то есть если бы это был не Вебер, а любой другой наёмник с мёртвых земель или какой-нибудь придурок, пытающий ко мне пристать.

Но это был Вебер, поэтому я просто впала в ступор, и теперь моё сердце колотилось, как отбойный молоток, кровь разом прилила к щекам, а дышать я, кажется, и вовсе разучилась.

– Прости, - произнес Вебер, хмурясь и глядя куда-то вперед.
– Как-то уж слишком лично вышло.

«Нет-нет!
– хотелось крикнуть мне.
– Я могу сделать ещё одну перевязку, правда! Совершенно честно…»

Я криво улыбнулась.

– Да не, ничего. И всех это ты так девушек целуешь после того, как они тебе медпомощь оказывают?

Вебер посмеялся, глядя на меня.

– Честно? Первый раз.

– И всем им, небось, говоришь, что «честно, первый раз».

Вебер подмигнул мне, сунул сигарету в зубы и отправился к камину.

– А неплохая идея….

Я сложила руки на груди, с важным видом вытянув к потолку указательный палец:

– Между прочим, любая другая девушка на моём месте уже бы занервничала, - поучительно сказала я. – Представь, она ведь должна ночевать одна с плохо знакомым наёмником и не где-то там, а в заброшенном доме, посреди кишащих мутантами пустошей! В поселении, на минуточку, на много километров от которого нет ни одной живой души и только трупы ястровых под дверью…

– Любая другая – да, - обернувшись и кинув на меня пронзительный взгляд, сказал Вебер.
– Но ты-то уж точно знаешь, что если бы мне было шибко надо, я бы не стал упускать свой шанс, придя в клуб к Майорану.

Я усмехнулась, намеренно приняв напыщенный вид.

– Я-то да, я знаю, - важно произнесла я.
– Ну, это же я.

Вебер ухмыльнулся и покачал головой.

Следующие пятнадцать минут, мы с наёмником приводили в порядок гостиную нашего временного жилья. Нужно было поужинать, покормить собак, обустроить аванпост, а после можно было, наконец, начать отдыхать.

Мы провозились с ужином до самого вечера. И теперь, перекусив, сидели у огня, отогреваясь и попивая портвейн местного разлива. В какой-то момент я улеглась на диване, ощущая дикую усталость.

– Должно быть, тихо здесь сегодня ночью будет впервые за много дней.

Вебер разломил сухую ветку и закинул её обломки в камин гостиной. Сидя на диване и держа в руках металлическую кружку, в которую наёмник нахлобучил пьянящее пойло, я смотрела на Вебера, вернее, на его спину. Так и оставив свою броню, куртку и свитер в кресле у входной двери, он по-прежнему сидел в футболке, занимаясь огнём в камине.

– Ночью я буду на часах, - добавил наёмник.

– Лягу здесь.

Он, не поворачиваясь, указал пальцем на диван, где я сидела.

– И что? Спать совсем не будешь?
– спросила я.

Алкоголь уже начал дурманить мне голову. Но как же приятно было ощутить мягкую теплоту, расползающуюся по всему телу.

– Буду, но местами.
– Вебер выпрямился и отряхнул джинсы.
– Мне не привыкать.

Посмотрев на меня, наёмник улыбнулся. Улыбнулся так обворожительно, что я мгновенно смутилась. Не желая снова давать всяким ерундовым мыслям вертеться в моей голове, я отставила чашку в сторону и слезла с дивана. Нужно было найти чайник и вскипятить его.

Чайник я нашла, и уже через пять минут этот чайник, черный от копоти и заполненный водой до самых краёв, покачивался над огнём. Вебер, который уселся на кресле ближе к камину, теперь присматривал за ним, а я вернулась обратно на диван.

Некоторое время мы с наёмником болтали обо всём в подряд: о заварушке в Тверском, тяжёлой дороге, сюрпризе с ястровыми…. Потом как-то примолкли – хотелось отдохнуть.

Саша достал из кармана пачку спичек и в очередной раз собрался закурить. Я покривила ртом. Ну, не понимала я этого удовольствия от курения. Тоже мне, привычка. От курения люди умирали и в более лучшие времена. Сунув в рот сигарету, Вебер подхватил одну из самых толстых веток, что лежали у камина, и одним резким движением разломил её.

– Почему же ты ушла из Адвеги, птенец?
– как-то неожиданно спросил он, глядя на рыже-красные язычки огня, пылающего в камине.

Я немного помолчала. Честно говоря, мне уже давно хотелось поделиться с Вебером всем тем, что тяжелым грузом лежало у меня на душе, но, признаться, я не так давно стала полностью доверять ему.

– Это долгая история, - ответила я.
– Долгая и грустная. Вообще-то Адвега никогда не была моим домом. Мы с родителями пришли туда, когда мне было уже десять лет.

– Так ты из Москвы?
– спросил Саша, удивленно приподнимая бровь.

Он снова дотянулся до обломков сухих веток, лежащих у кованой ограды камина, и кинул несколько из них в костёр. Скользнув взглядом по лицу Вебера, я поняла, что он едва ли выглядел усталым до этих минут. Видимо, только сейчас он позволил себе немного расслабиться.

– Не совсем.
– Я отрицательно покачала головой.
– Я родилась в Москве, но прожила там не так долго, всего лишь первые несколько лет своей жизни, пока… у нас ещё была возможность там жить. До Адвеги я в течение семи лет жила в Наро-Фоминске.

Вебер замер с очередной веткой в руке. Он обернулся и как-то странно посмотрел на меня. Некоторое время мы сверлили друг на друга взглядами, и я всё никак не могла понять, что Вебера так напрягло.

Через мгновение наёмник всё-таки кинул ветку в огонь и снова откинулся на спинку старого кресла. Вид у него был задумчивый.

– Из Наро-Фоминска, - пробормотал Вебер, почесав подбородок.
– Это ведь там двенадцать лет назад последний очаг эпидемии разгорелся?

Я кивнула. Воспоминания вертелись в голове, тоска сжимала меня всё сильнее. Мне тяжело было думать о родителях, ворошить прошлое, но я уже решила, что буду честной с Вебером.