Возвращение примитива. Антииндустриальная революция

Этому мультикультуралисты отчаянно сопротивляются.

«Не рассказывайте мне о плохом и хорошем, — вопят они. — Мы просто хотим сохранить особые черты нашего племени. Почему все хотят быть слышащими, красивыми, грамотными и способными? Ведь это антиразнообразие!»

Это бескомпромиссно эгалитарная доктрина, проповедуемая в качестве способа консервирования племенных отличий. Она служит для поддержания застойного существования и для подкрепления инерции сознания, которое страшится освободиться от коллективных оков. Те, кто в ужасе шарахается от возможности взять на себя ответственность за сомнения в племенных обычаях и самостоятельное мышление и существование, стремятся к этой эгалитарности. Ее лелеют те, кто не мечтает о лучшей жизни, потому что свято верит в то, что сама идея «лучшего» несправедлива.

Однако если каждое племя будут восхвалять за его особую примитивность, то этот закостеневший менталитет будет в безопасности. Тогда — поскольку эти различия не будут подвергнуты концептуальному осмыслению и оценке и поскольку необходимость в «разнообразии» запрещает отказывать одной группе в том, что имеется у других, — всем будет гарантирована «безопасность» всеобщего племенного равенства: одни и те же экзаменационные оценки, один и тот же уровень дохода, одно и то же количество кохлеарных имплантов.

Так как мультикультурализм стремится обесценить рациональное мышление, он отвергает концептуальные различия между людьми. Если кто-то обнаружит, что в определенном контексте существуют какие-то принципиальные различия — старых от молодых, компетентных от некомпетентных, людей от животных — его тут же обвинят в предвзятости и дискриминации. Расизм, аблеизм, евроцентризм — перечень таких эгалитарных антиидей, которые придуманы для описания любого акта когнитивного отличия, бесконечен.

Мультикультуралисты отказываются различать важное и неважное. Они отказываются признавать, что, к примеру, мужчины и женщины в определенных контекстах нуждаются в разном к себе отношении — например, в том, что касается романтических чувств или дизайна одежды; в то время как в других — например, в отношении интеллектуальных способностей или возможности водить автомобиль — в одинаковом. Мультикультуралисты отказываются признавать, что глухие существенно отличаются от прочих людей в отношении, скажем, способности к общению и не отличаются в сфере политических прав.

Для мышления, застывшего на перцептивном уровне, не существует никаких важных характеристик как противоположных неважным. Мультикультурный менталитет видит только огромное количество племенных черт и может задавать только один вопрос: ко всем ли племенам общество относится одинаково или некоторые подвергаются «дискриминации»?

Ввиду того что ценности берут начало в фактах, эта эгалитарность в конечном счете не нравственная, а эпистемологическая. Она обеспечивает определенный когнитивный подход к реальности — подход, который не признает концептуальных различий между принципиально различными вещами. Доктрина разнообразия, провозглашающая неразличение ценного и неценного, — просто одна из сфер практического применения этой более масштабной антиконцептуальной идеологии. Удерживая человеческое сознание на животном уровне, мультикультурализм уничтожает когнитивные инструменты, необходимые для осознания таких различий.

Мультикультурализм хочет вернуть человека обратно, к первобытным методам функционирования. Это идеология, направленная на превращение человека в варвара — умственно и, следовательно, экзистенциально. Полное следование ей на практике означает только одно: полномасштабную племенную войну, ведущую к такому истреблению человечества, которое превзойдет самые смелые мечты Гитлера.

При господстве этнического субъективизма иного результата — и иной цели — быть не может. Если не существует объективной истины и объективных методов для ее поиска, если разум, доводы и логика — это «культурная предвзятость», то все человеческие взаимоотношения в конечном итоге сводятся к требованиям и вооруженным столкновениям между племенами.

В этом случае единственным значимым вопросом оказывается принадлежность к племени. Если вы хотите поступить в колледж, вас спросят: из какого вы племени и сколько человек из вашего племени уже было принято? Если вы будете приводить самые красноречивые доводы в поддержку своих идей, вас спросят: к какому племени вы принадлежите и какие племена разделяют ваши убеждения?

Трибализм опускает людей до состояния зверей, грызущихся над куском мяса. Для них становится невозможным рациональное общение, особенно в случае возникновения трений и конфликтов. Если бы О. Симпсон в таких условиях предстал перед судом, то ничего похожего на объективные доказательства его вины представлено быть не могло. Было бы только ощущение того, что члены одного племени судят члена другого, и только одно возможное решение: то племя, которое посчиталось бы представляющим «нуждающихся», победило бы то, которое представляет «имеющих».

Рамки закона и порядка, которые являются продуктом концептуальной эры, перестают сдерживать людей. Люди ведут себя как стадо животных, быть которыми научил их мультикультурализм. Если общество решает, что ему не нравится какой-то приговор присяжных или цены на молоко в магазине, какое направление действия оно выбирает? Если одно племя чувствует себя обиженным другим, есть только один вариант — насильственное требование возмездия.

Мультикультурализм категорическим образом перечеркивает все, чего достигла за долгие века цивилизация. Он означает возвращение к такому существованию, когда люди больше не ищут самостоятельно — то есть концептуально — истину и добро, а становятся шайкой дикарей, бездумно принимающих приказы главаря и постоянно рвущихся перегрызть друг другу глотки. Мультикультурализм мостит дорогу, которая в конечном итоге ведет обратно в пещеру.

Америку совершенно обоснованно называют плавильным котлом. Это отражает тот факт, что, приезжая сюда, иммигранты различных национальностей, языков и происхождения оставляют в прошлом свои корни и объединяются в свободном союзе. Они поступают так потому, что понимают: свобода необходима для их существования, а обстоятельства их прошлого — нет. Они осознают, что их подлинную культуру составляют ценности, которые воплощает Америка, а не их этническое наследство, и именно эти ценности объединяют всех, кто принимает их. Метафора плавильного котла отражает принцип интеграции — политической, социальной и эпистемологической.

Но сегодня такое описание Америки становится «неполиткорректным». Сегодня наших детей учат в школах тому, что лучше говорить «этническая мозаика». Главной идеей стала дезинтеграция, а ее логичным проявлением — племенная балканизация.

Противоядие к этому возвращению к примитивизму — возвращение к «плавильному котлу», к тому времени, когда ничто не ограничивало свободу и прогресс. Говоря точнее, противоядие требует громадного броска вперед. Оно требует преданности философии индивидуализма, который, увы, никогда, даже в самом начале, не существовал в Америке в полном объеме. Оно требует убежденности в том, что во всех моральных и политических вопросах главное — личность, что определяющая характеристика человека — его рациональное мышление, что объективный ценностный стандарт — человеческая жизнь и что из всех осознаваемых различий, необходимых для его существования, самое главное — различие между ценным и неценным.

Если такую философию будет проповедовать достаточное количество голосов, феномен мультикультурализма быстро исчезнет. Оказавшись в ярком, бескомпромиссном свете разума, он уползет обратно в первобытную дыру, из которой появился.

15. Антииндустриальная революция

Айн Рэнд

 Предлагаю начать с перевода абстрактной идеи в конкретные термины. Сегодня существует тенденция объявлять прогресс врагом человечества, и ее необходимо ограничить и запретить. Давайт е попробуем представить, что эта идея могла бы означать на практике.

Представьте, что вы — молодой человек, живущий в 1975 году. У вас есть жена и двое детей, и вы живете в скромном доме на окраине крупного города. Давайте взглянем на обычный, среднестатистический день вашей жизни.

Вы встаете в пять утра, потому что работаете в городе и должны быть на рабочем месте в девять. Завтракаете вы всегда легко, только тостом с кофе. У вас нет электрокофеварки, их больше не делают, так как они считаются предметом неоправданной роскоши: они потребляют электроэнергию, что увеличивает нагрузку на электростанции, а значит — уровень загрязнения воздуха. Так что варить свой кофе вам приходится в старомодном кофейнике не на электрической, а на сжигающей нефтяное топливо плите; раньше у вас была электрическая плита, но они запрещены законом. Нет у вас и электротостера, тост приходится поджаривать в печке; вы на секунду отвлекаетесь — и тост подгорел. Делать другой времени нет.