Возвращение примитива. Антииндустриальная революция

Таким образом, если доля белых мужчин среди генеральных директоров компаний, доля студентов азиатского происхождения в университетах не соответствуют эгалитарному принципу, они должны пожертвовать своими интересами в пользу других «культур». Небелые и неазиаты имеют право получить выгоду от этого не потому, что обладают какими-то ценностями, а потому, что они ими не обладают, и потому, что принцип «разнообразия» не позволяет проводить черту между ценным и неценным. Особое предпочтение отдается тем «культурам», представители которой как работники не заслуживают повышения, а абитуриенты не заслуживают приема в вуз, именно потому, что они этого не заслуживают. Иными словами, мультикультуралисты не считают, что какая-то определенная группа людей может быть лучше других.

Это серьезное отклонение от взглядов ранних коллективистов. Например, Маркс утверждал, что личность не значит ничего, однако благородное воплощение всего лучшего в истории — это пролетариат. Гитлер призывал своих сторонников отдать свое эго ради арийского коллектива, который, по его мнению, воплощал человеческий идеал. Расисты американского Юга считали белых морально и интеллектуально выше черных. Все эти коллективисты принимали какую-то группу за ценностный стандарт.

Однако мультикультурализм — это окончательный отказ от ценностей. Это первая идеология, полностью объединившая коллективизм и эгалитарность. Она абсолютно коллективистична и при этом отвергает идею о том, что какой-то коллектив может быть реально лучше другого. Согласно этой идеологии, личность не имеет ценности точно так же, как не имеет ее никакая группа ( которой личность должна подчиняться ).

(Вот что привело сотрудника Университета Пенсильвании к такой поразительной критике индивидуализма. Если не брать в расчет его неспособность думать в иных терминах, кроме относящихся к группам, он понял, что индивидуализм приводит к триумфу «доминирующей» (то есть объективно лучшей) группы, а коллективизм — эгалитарный коллективизм — к тому, что лучшее приносится в жертву худшему.)

Кто-то может счесть парадоксальным, что мультикультурализм провозглашает всеобщее равенство «культур», в то же время требуя для определенных групп особых привилегий. Кто-то может даже заключить, что эгалитарность — просто фасад, позволяющий ее сторонникам продвигать интересы тех групп, к которым они благоволят.

Это опасная ошибка. На самом деле призыв к «равенству» и призыв к «особому отношению» — одно и то же.

Эгалитарность предполагает всеобщую уравниловку, то есть стремится опустить лучших до уровня худших. Согласно этой идеологии, упорно трудящийся человек не заслуживает жизни лучшей, чем у безответственного бездельника. Общество должно относиться и к тому и к другому одинаково. Как именно? Награждая паразита и наказывая прилежного работника, пока неравенство не будет устранено. И тот и другой подчиняются одному и тому же эгалитарному принципу: что надо отбирать у имеющих то, что они имеют, пока не наступит всеобщее равенство, то есть всеобщая нищета. Если следует одинаково воспринимать рациональное и иррациональное, то получается, что последнее получает объективно «предпочтительное» отношение.

Именно в этом состоит цель мультикультурализма. Он последовательно требует, чтобы ценное «разнообразилось» не имеющим ценности. Он настаивает на «особом отношении» к определенным «культурам» — не к тем, которые считает лучшими, а к тем, которые не отвечают никаким стандартам ценности, — для того, чтобы они «сравнялись» с теми, кто этим стандартам отвечает.

Именно это делает мультикультурализм гораздо более радикальным и более последовательным, чем старинный культурный релятивизм. Релятивисты считали, что у каждого общества должен быть свой собственный ценностный стандарт. Несмотря на эту ложную идею, они все-таки верили, что избранные ценности должны оберегаться, а то, что ценностью не является, — отвергаться. Они считали, что для каждой культуры «хорошо» то, что избрано ею, и, следовательно, эта культура должна отстаивать это. Напротив, мультикультуралисты отвергают саму идею «хорошего» — даже в субъективном понимании. Они проповедуют не нравственное равенство всего и всех, а равенство агрессивно безнравственное, то есть систему, при которой ценность никогда не может стать предпочтительнее не имеющего ценности.

Мультикультуралисты полностью разрушают любые связи между человеком и ценностями, используя для этого нигилистический взгляд на «культуру» и на «самосознание», определяемые невыбираемыми и незначимыми характеристиками. Чем больше несоответствие «культуры» настоящим, рациональным ценностям, тем более она превозносится и тем сильнее личность подталкивается к полному растворению в ней. Смысл и сущность мультикультурализма — поклонение антиценностям, тому, что заведомо враждебно человеческому существованию.

Невозможно представить более яркую и в то же время более отвратительную иллюстрацию этого, чем продолжающиеся споры по поводу лечения глухоты.

Глухота — ужасное проклятье, особенно если его жертвой оказывается ребенок. Глухота помещает ребенка в мир, где обучение языку — инструменту концептуального мышления — становится невероятно трудным. Но недавно медики разработали хирургическую операцию, называемую кохлеарной имплантацией, которая помогает излечить глухоту у многих детей, страдающих этим пороком. Эта операция неоценима, жизненно важна. Это прорыв, который должны с восторгом воспринимать все родители глухих детей.

Однако существует организованная оппозиция этому — причем среди самих глухих.

Национальная Ассоциация глухих называет эту процедуру «агрессивным хирургическим вмешательством по отношению к беззащитным детям». Как описано это в The New York Times:

«Главные защитники глухоты говорят, что очень жестоко вскрывать череп ребенка и тянуть провода через его внутреннее ухо только для того, чтобы лишить этого ребенка данного при рождении права на тишину».

Редактор Silent News, периодического издания для глухих, пишет:

«Я считаю, что для слышащих родителей неправильно лишать глухого ребенка его культурной идентичности и принуждать его к тому, чтобы слышать».

В статье в The Atlantic объясняется метафизика такой точки зрения:

«Глухота — это не болезнь. Многие глухие люди сегодня считают себя особой субкультурой, подобной любой другой. Они просто лингвистическое меньшинство (людей, говорящих на американском языке жестов) и не более нуждаются в избавлении от своего состояния, чем гаитяне или латиноамериканцы».

Эта статья озаглавлена «Глухота как культура».

Это философия мультикультурализма в полном цвете и во всем своем зле. Это неприкрытая атака на незаменимую ценность слуха — на том основании, что антиценность нуждается в культурной сохранности.

Мультикультуралистов бесит идея, что слышать лучше, чем не слышать. Они утверждают, что это проявление угнетения. Глухота и слух, говорят они, всего лишь признаки двух разных «культур», а «разное» никогда не значит «лучшее». Так что если слышащий человек не считается инвалидом, если он не является кандидатом на проведение корректирующей операции, то почему им должен быть глухой человек? Проведение такой имплантации, заявляют мультикультуралисты, — это дискриминация. Это подавление культуры глухих и того, что один автор назвал «гордостью глухих». Это аблеизм. Это, может быть, даже аудиоизм. В конце концов, почему способность слышать должна быть всеобщей ценностью? Почему среди людей не должно существовать слухового «разнообразия»?

Как объясняют редакторы журнала Deaf Life:

«Имплант — это окончательный отказ от глухоты, окончательный запрет глухим детям быть глухими».

Это абсолютно верно. Имплант — это медицинский отказ от того, что глухота неизлечима, и нравственный запрет на представление глухоты как чего-то желательного. Но «культуралисты» глухих предпочитают держаться за свое отклонение. Глухота, как их научили, — это право, данное им от рождения. Она определяет их самоидентичность, и, сохраняя ее, они намеренно — с готовностью — обрекают невинных детей на ужасы жизни без слуха.