Возвращение с Западного фронта (сборник)

Он направился к себе в комнату.

Было около одиннадцати вечера. Рут и Керн сидели на террасе. Биндер спустился по лестнице и подошел к ним. Он снова был собран и элегантен.

– Пойдемте куда-нибудь, – предложил он. – Уснуть я не смогу, а оставаться одному сегодня не хочется. Я знаю одно вполне безопасное кафе. Посидим там часок, не больше. Доставьте мне это удовольствие!

Керн посмотрел на Рут.

– Ты устала? – спросил он.

– Не устала.

– Доставьте мне это удовольствие! – повторил Биндер. – Только на часок. Увидите что-то новое.

Он повел их в танцевальный бар. Рут заглянула внутрь.

– Слишком шикарно, – сказала она. – Не для нас!

– А для кого же еще, если не для нас, космополитов? – мрачно сострил Биндер. – Да и не так уж тут шикарно – присмотритесь как следует. Шику здесь ровно настолько, чтобы отвадить сыщиков. А коньяк стоит не дороже, чем в любом другом месте. Оркестр первоклассный. Иногда это тоже нужно. Так что войдем, прошу вас! Вот свободные места.

Они сели за столик и заказали коньяк.

– Все не важно, – сказал Биндер, поднимая рюмку. – Давайте веселиться! Жизнь скоро кончится, и будем ли мы радоваться или горевать – все равно, ни за то, ни за другое нам потом не заплатят.

– Верно! – Керн тоже взял рюмку. – Вообразим, что мы просто швейцарские граждане, что у нас есть квартира в Цюрихе, а сегодня мы приехали развлекаться в Люцерн. Согласна, Рут?

Рут одобрительно кивнула и улыбнулась.

– Или вот что – мы туристы! – заявил Биндер. – Богатые туристы!

Он выпил рюмку и заказал себе вторую.

– Вы тоже выпьете еще? – спросил он Керна.

– Попозже.

– Лучше сразу. Тогда скорее поднимется настроение. Пожалуйста, не возражайте!

– Хорошо, не буду.

Они сидели за столиком и наблюдали за танцующими. Здесь было много молодежи в их возрасте. Но они почему-то походили на трех заблудившихся детей, которые попали в чужую компанию и растерянно глазеют вокруг. Их тяготило не только ощущение безродности и неприкаянности, но и сознание своей безрадостной молодости, почти лишенной надежд на будущее. «Что же с нами творится? – подумал Керн. – Ведь мы хотели радоваться и веселиться! Ведь у меня есть все, что может иметь человек, и даже, пожалуй, больше! Так в чем же дело?»

– Тебе здесь нравится? – спросил он Рут.

– Да, очень, – ответила она.

В баре воцарился полумрак, пестрый луч прожектора заскользил по танцевальному кругу, и на паркете вихрем закружилась стройная, хорошенькая танцовщица.

– Замечательно! – воскликнул Биндер и захлопал в ладоши.

– Чудесно! – Керн тоже зааплодировал.

– А музыка какая!

– Первоклассная!

Они сидели, полные готовности восхищаться всем окружающим, быть легкими и жизнерадостными; но все словно было посыпано пылью и пеплом, и они сами не знали, почему это так.

– Потанцевали бы! – предложил Биндер.

– Хочешь? – Керн встал.

– Кажется, я разучилась танцевать, – сказала Рут.

– И я разучился. Тем проще для нас обоих.

С минуту она поколебалась, потом встала и направилась с Керном к танцевальному кругу. Разноцветные лучи прожекторов шарили по танцующим.

– Вот видишь, дали фиолетовый свет, – сказал Керн. – Теперь нас никто не заметит!

Осторожно и не без робости они закружились в танце, но постепенно к ним пришла уверенность, особенно когда они убедились, что никто на них не смотрит.

– Как приятно танцевать с тобой, – проговорил Керн. – Вообще я все время открываю в тебе какие-то новые приятные стороны. Мало того, что ты со мной, так еще и все вокруг становится иным, прекрасным…

Рут сдвинула руку ближе к плечу Керна и легонько прижалась к нему. Медленно скользили они под ритм музыки. Лучи прожекторов стекали по ним, словно струи подкрашенной воды, и вдруг исчезли и горесть, и тяжесть. Остались только две нежные, юные жизни, тянувшиеся одна к другой, освободившиеся от теней страха и настороженности.

Музыка оборвалась, и они вернулись к столику. Керн неотрывно смотрел на Рут. Ее глаза блестели, взволнованное лицо озарилось каким-то лучистым, самозабвенным, почти смелым выражением. Вот проклятие, подумал Керн, почему же нельзя жить так, как хочется?.. И на какие-то секунды его охватило чувство страшной тоски.

– Поглядите-ка, кто идет! – сказал Биндер.

Керн поднял глаза. Коммерческий советник Арнольд Оппенгейм шел через зал, направляясь к выходу. Поравнявшись с их столиком, он озадаченно остановился и молча оглядел всех троих.

– Интересно! – буркнул он. – Чрезвычайно поучительно!

Никто ему не ответил.

– Так вот, значит, награда за мою доброту и помощь! – возмущенно продолжал Оппенгейм. – Я даю деньги, а их тут же растранжиривают по барам!

– Иной раз забыться куда важнее, чем хорошо поужинать, господин коммерческий советник, – спокойно возразил ему Биндер.

– Все это пустые фразы! Молодым людям вроде вас незачем шататься по барам!

– Бродяжничать по дорогам нам, пожалуй, тоже незачем, – ответил Биндер.

– Позволь, я тебя познакомлю, – обратился Керн к Рут. – Этот господин, возмущающийся нами, – коммерческий советник Оппенгейм. Он купил у меня кусок мыла. Я заработал на этом целых сорок сантимов.

Оппенгейм ошеломленно уставился на него. Затем прошипел что-то вроде «нахальство» и затопал прочь.

– Что все это значит? – спросила Рут.

– Ничего особенного. Самая обычная вещь на свете, – ответил ей Биндер голосом, полным иронии. – Филантроп, глубоко осознавший величие своих благодеяний. Такие люди тверже стали.

Рут встала.

– Он наверняка приведет полицейских! Надо уйти!

– Для этого он слишком труслив. Зачем ему лишние неприятности?

– И все-таки лучше пойдем.

– Хорошо.

Биндер расплатился, все встали и пошли к пансиону. Около вокзала они заметили двух мужчин, шедших им навстречу.

– Внимание! – шепнул Биндер. – Сыщик! Вести себя непринужденно!

Керн принялся тихо насвистывать, взял Рут под руку и замедлил шаг. Почувствовав, что Рут хочет пойти быстрее, он крепко сжал ее локоть, громко рассмеялся и еще медленнее поплелся дальше.