Возвращение в летний домик

— Вау, — восхитилась Зои. Она разлеглась на траве рядом с ним на расстоянии вытянутой руки. — Вау, до чего замечательная история. Вы знали, что можете рисовать чуть ли не с рождения, а я об этом и не подозревала, пока не выросла. Вы пришли к нему, когда вам исполнилось шесть?:

— Да, в мой шестой день рождения мы с мамой были там.

— Она ведь не бросила вас одного? Шестилетнего ребенка со злым брюзгливым стариком!

И опять Рассел рассмеялся.

— Я же говорил, моя мать была очень умной. Она годами готовилась к ученичеству своего единственного чада. Она выяснила, что слуги не задерживались в его доме. Они сбегали из-за его гневливости и несправедливых обвинений. Никто не задерживался дольше года.

— И что придумала ваша мать?

— Она послала меня к нему с полной коробкой еды.

Зои вопросительно взглянула на него.

— За те годы, пока я рос и рисовал так много, что по ее словам тронулся умом, она научилась готовить. Торты с заварным кремом. Мясные пироги. Прекрасные с вида и райского вкуса. Мне выделили холодную пустую комнату в доме старика, и каждое утро она стучала в дверь и передавала для меня полную коробку еды. В этом заключался ее план, чтобы старик попробовал ее кулинарные шедевры и нанял на работу.

— У нее получилось?

— Еще бы. Она была его кухаркой года два, а затем стала экономкой. На третий год мой отец тоже устроился к художнику на работу.

— Значит вся ваша семья жила в его доме, — сказала она. — А вы учились искусству на коленях у мастера.

— Гм, скорее попираемый его ногами. Он становился все невыносимее. Он завидовал, чтобы я ни сделал, ревновал и каждые три месяца увольнял мою мать.

— Но она не ушла от него?

— Оставив своего единственного сына? — Рассел улыбнулся. — Она была достойным соперником мастеру. Когда он приказывал убираться, она просто смеялась. Он ведь знал, что никто не сможет ее заменить. Мама содержала дом в чистоте, и обеспечивала обильный вкусный стол, хотя он ворчал из-за каждого потраченного цента.

Голос Рассела понизился.

— Он умер, когда мне исполнилось шестнадцать, завещав все моей матери.

— Ничего себе, — удивилась Зои. — Все-таки он был не так уж плох.

— Был, — сказал Рассел. — Уверен, что найдись у него хоть один родственник, которого он смог бы вытерпеть, он все оставил бы ему. Но таковых не оказалось. Он много работал для церкви, но церковники расплатились с ним только наполовину. Поэтому он ничего им не оставил. Моя мать была единственным человеком, которому он когда-либо симпатизировал.

Зои загляделась на листву на ветвях.

— Что случилось с вашими родителями потом?

— Они по-прежнему там, — ответил он. — Моя мать живет в доме мастера с отцом. Они совсем постарели. Мама пишет мне каждую неделю горькие жалобы, что я не обеспечил ее внуками.

А затем Рассел повернулся и посмотрел на нее. Целую минуту она представляла, как могла бы жить с этим мужчиной, оставшись здесь навсегда.

В следующую минуту разум взял вверх. Да они всего несколько часов как познакомились.

Рассел потянулся к ней и взял ее за руку.

— Иногда сразу чувствуешь, что все идет, как должно быть, — сказал он многозначительно.

Зои взглянула ему в глаза, и ей захотелось перекатиться на него и обнять за шею. Ей захотелось поцеловать его и даже заняться любовью, но она осталась неподвижной. Ведь скоро она покинет эти места, и ей вовсе не хочется ранить ни его, ни себя.

Рассел заметил перемену в ее глазах и понял, что момент упущен.

— Теперь расскажите, как вы учились. Вы потратили три месяца, смешивая краски, чтобы получился цвет солнечных бликов на пруду в полдень?

— Вовсе нет, — ответила Зои, садясь. — У меня никогда не было учителя. Мой талант исключительно от природы. — Она вздохнула. — Некоторым из нас приходиться учиться, а некоторым мастерство даруется [23] .

Рассел тоже сел.

— Вот как? Что скажете, если мы проведем небольшое соревнование?

— Время пошло, детка, — откликнулась она, дотягиваясь до блокнота с набросками, лежащего между ними.

Рассел коснулся бумаги в тот же момент. Он положил свою руку поверх ее, а их головы сблизились. Зои вдохнула и задержала дыхание. Она была уверена, что он ее поцелует.

23

Аллюзия на слова из провокационного письма из 5-й сцены II-го акта пьесы В. Шекспира «Двенадцатая ночь»: «… не пугайся величия. Одни велики по рождению, другие добиваются величия, а иным оно даруется…» (пер. Д. Самойлова)

— Я могу ждать, — сказал он тихо. Она чувствовала его дыхание на своих губах. — Но предупреждаю вас, что я уверен в своем желании, как и в тот день, когда впервые взял уголь в руки. Вы сдадитесь мне.

Она жаждала тут же признать его правоту, но откинулась назад.

— Это вы так думаете, — поддразнила она, и он рассмеялся.

Глава 15

Вечерело. Закатные лучи освещали прелестную гостиную. Комната была небольшой и уютной с обоями кремового цвета, вручную разрисованными бамбуком и многоцветными птицами.

Зои, Эми и Фэйт расположились вокруг стола с сервированным ужином, приготовленным Эми: хлеб, ранние фрукты, горох, пастернак и три основных блюда. В центре красовался большой чайник. Эми отпустила слуг, ожидавших приказаний.

— Итак, чем вы сегодня занимались? — поинтересовалась Эми, укладывая ломтик ростбифа с кровинкой на тарелку Фэйт.

Обе женщины уставились на Эми. Наконец, Зои предложила:

— Убьем ее сейчас же или подождем минут пять?

— Голосую за сейчас, — подхватила Фэйт.

— Да, ладно, — отмахнулась Эми. — Может я и была занята сегодня, но позаботилась о вас, как следует. А…

— Позаботилась о нас! — воскликнула Зои, затем понизила голос. — Когда это ты заделалась нашей мамочкой?

— Эми, — заговорила Фэйт, затем вздохнула. — Всё это, — она развела руки, имея в виду весь мир, — может казаться нормальным для тебя, но мы-то с Зои понимаем, что перемещены в другое время. Это неестественно для нас.

— Противоестественно, — вставила Зои.

Казалось, Эми вовсе не смутили ни их слова, ни их позиция.

— Противоестественно, неужели? Черт возьми! Зои, не ты ли каталась на лошади с мистером Джонсом? Вроде ты очень крепко обхватывала его руками. А ты, Фэйт, разве ты не возвратилась сегодня с Бет, весело смеясь? Мы не слишком давно знакомы, но такого счастья на твоем лице мне видеть не доводилось. Со слов садовника ты провела больше двух часов в кухонном огороде и наслаждалась каждой минуткой.