Возвращение

– Да что ты как ребенок себя ведешь? – Руфус сердито ткнул меня в бок. – Тебе нужен ночлег, а эта дамочка много не возьмет. Особенно если скажешь, что воевал, она сострадательна к военным. А вообще – скажи, что знал ее мужа, он, кажется, тоже был пехотинцем. Наплети ей, что вы друзья были закадычные, и, может, вообще платить не придется.

– Порой мне кажется, что ты бредишь.

Мы зашли в парадную, поднялись на второй этаж. Каждый наш шаг отдавался эхом. Руфус постучал в дверь, через пару минут ее отворила высокая фигура в кружевном, готического стиля платье, с черной вуалью на лице.

– Вы кто? – спросил приятный, но сердитый женский голос.

– Мы звонили вам по поводу комнаты, – начал свой монолог Руфус. Я просто стоял рядом, сжимая в руках чемодан с вещами.

– Вы собираетесь жить вдвоем? – уточнила дама.

Мы переглянулись.

– О, нет, мадам, что вы. Только он, он один. – Руфус подтолкнул меня чуть вперед.

Я только и произнес:

– Здравствуйте.

Она смерила меня взглядом. Сквозь вуаль были заметны приятные, но несколько бледные черты лица.

– Он воевал, – как-то невпопад высказал мой друг.

Женщина вздохнула и молча пропустила меня внутрь.

В квартире царил мрак. Множество старых вещей были любовно расставлены по полкам прихожей. Я медленно брел за хозяйкой, стараясь не выдавать своего замешательства. Здесь было чересчур печально.

Она остановилась у входа в комнату. Маленькая, скромная, с небольшой кроватью и письменным столом. Но на большее я и не рассчитывал.

– Я люблю тишину и хотела бы вас попросить не нарушать это правило. Моя комната за стенкой, и у меня очень чуткий слух.

– Да, мэм, я всё понял.

– Если вас это устраивает, то можете располагаться. – Она озвучила сумма, я утвердительно кивнул головой и остался один, среди темных мебельных силуэтов, покрытых белыми простынями.

На мгновение мне показалось, что я очутился во сне. Женщина исчезла, оставив меня наедине с переживаниями и подобием какой-то тайны. Сдернув простыни со стола и кровати, я пару раз чихнул от плотного клуба пыли, поднявшегося в воздух. Но вновь не почувствовал отвращения, словно наконец-то очутился там, где так давно хотел побывать. За окном пробежал одинокий трамвай, какой-то человек прошагал вдоль по улице и скрылся в одной из арок, и всё стихло. Несколько дохлых мух, валявшихся на подоконнике, почему-то навеяли улыбку, словно они явили собой истинных обитателей этой квартиры.

2.

Так и стали проходить мои дни. Дни, в которых ничего не менялось. В мясной лавке я уже не чувствовал себя чужим, отстраненным, а наоборот – весьма заинтересовался этим нехитрым делом. Стал уделять ему больше внимания. По вечерам, пару раз в неделю, по обыкновению, напивался. Не от непреодолимого желания сделать что-то глупое, напротив – от пресыщенности, от того, что вокруг меня наконец-то все нормализовалось.

Через какое-то время Руфус сообщил мне, что так сильно ожидаемый нами театральный деятель всё же не собирается приезжать в наш город, а, следовательно, мечты о работе по написанию музыки к пьесе можно было отложить в долгий ящик. Но эти вести не расстроили меня, они были всего навсего очередным событием, вернее – очередным лишением события. Такое происходит сплошь и рядом, с этим ничего невозможно поделать, оставалось только стоять в стороне и просто наблюдать.

Я не видел Сагиту уже почти месяц. К своему удивлению, пришлось заметить, что всё это время я не особо часто вспоминал о ней, о моей бывшей жене, о доме, который мне пришлось покинуть. Конечно, мысли о Жанне и ее новой ухажёре иногда пекли мне разум, становилось плохо, но потом все проходило, как дурной сон.

Скопив некоторую сумму денег, я смог уплатить за проживание хозяйке квартиры, мисс Палет. Она по-прежнему крайне редко выходила из своей комнаты. Иногда по ночам я слышал, как женщина играла на пианино – какие-то таинственные, чарующие мотивы. Они были лишены смысла, поскольку состояли из весьма непродолжительных зарисовок, каких-то ломаных, пугающих, пустых. Иной раз, когда я сидел у окна и наслаждался вкусом папиросы, звуки, доносившиеся из соседней комнаты, заставляли меня содрогаться от неожиданности. Посреди ночи можно было уловить слабый, невнятный вой или же грустное постанывание, доносившееся из-за двери. Мне казалось, что любой здравомыслящий человек бы потерял сон, вызвал бы полицию и вообще собрал бы вещи и переехал в другое место, но только не я. Я был всё так же безмятежен, спуская всё на тормозах.

Как-то одним из вечером, сквозь пелену сна, я заметил сидящую напротив фигуру. Женщина в черном. Мисс Палет наблюдала за мной, что вызвало во мне негодование.

– Что вы здесь делаете? – поинтересовался я, пробуждаясь.

– Простите, я не хотела вас напугать. – Она сидела практически неподвижно, руки лежали на коленях, на лице все та же траурная вуаль. – Я хотела просить вас рассказать немного о войне.

– Войне? – я удивленно посмотрел на нее. – Сейчас слишком поздно для бесед. Я просто…

– Понимаю, но порой так трудно уснуть, когда рядом есть живая душа. – Она смотрела прямо на меня. Становилось не по себе.

– Что вы хотите знать?

– Не могу сказать точно. Вернее, я бы хотела узнать вас. Понимаю, что мне, собственно, и дела до вас никакого быть не должно, просто бывают такие дни…

– У меня слабая биография. Она не заслуживает вашего внимания. Да и о войне говорить особо нечего, просто событие, которое прошло и не смогло не зацепить.

– Кевин, мой муж, писал мне письма. Его убили через полгода после призыва. В них он рассказывал о том, как скучает по мне, как боится засыпать, зная, что может не проснуться и не увидеть моего лица. Поэтому это лицо для него, – она указала на свою вуаль. – Вуаль будет оберегать его.

– Послушайте, мне правда неудобно, но завтра рабочий день и придется вставать рано утром.

– Кем вы работаете?

– Я мясник, работаю в мясной лавке.

– Вам нравится причинять боль?

– Простите? – удивился я.

– На войне – кем вы там были?

– Просто солдатом.

– Там вы резали живое мясо, а здесь предпочитаете резать мертвое. Привычки остаются.

– О чем это вы? Я просто выполняю свою работу. – Я озадаченно посмотрел на хозяйку квартиры. Она казалась такой спокойной, и в то же время меня не покидала мысль о том, что в считаные секунды эта дамочка прикончит меня в этой самой постели. – А вы, чем вы занимаетесь? Просто сидите в квартире и никуда не выходите?

– Иногда выхожу. – Она неожиданно поднялась с места и медленно подошла к входной двери. Привидение, не иначе. – Я утомила вас, прошу прощения. Пожалуй, я лучше пойду.

И я опять остался один, в темной, теперь еще более мрачной комнате.

С тех самых пор мне казалось, что за мной следят чьи-то глаза, чье-то дыхание постоянно мерещилось мне со всех сторон. Мисс Палет представляла собой демона, живущего здесь, в этой мертвой, существующей вне времени квартире, и мне хотелось закрыть глаза и проснуться дома. Но я раз за разом просыпался всё в той же пастели, и все те же всхлипы и поскуливания я слышал по ночам. Появился нервоз, хотелось закутаться в пуховое одеяло и провалиться сквозь землю, но тем не менее желание сменить квартиру так и не возникло.

В один из вечеров я решил обратиться к хозяйке с претензиями. Постучав в дверь ее комнаты, я заметил, что она не заперта. Зайдя внутрь, я застал ее сидящей у окна, вяжущей на спицах. Беглым взглядом осмотрел помещение. Много фотографий, с изображенными на них людьми. Они странно выглядели, будто бы спали. Стеклянные выражения глаз, бледные лица, и только позже я узнал, что на всех этих фотографиях были изображены мертвые люди. Раньше обожали делать портреты усопших, на память.

– Вам что-то угодно? – спросила мисс Палет.