Возвращение
Шрифт:
– А теперь одевайся. Надень что-нибудь красивое и сексуальное, чтобы я мог тобой похвастаться. И распусти волосы. Да будет вам известно, миссис Форрестер, – шепнул он, когда я пошла к двери, – что я чертовски влюблен в вас. До умопомрачения. Вы сводите меня с ума.
– Рада слышать.
Я прильнула к его губам, буквально впорхнула в спальню и принялась одеваться, прислушиваясь к возне в соседней комнате. Крис громко ржал, а Сэм с увлечением изображала ковбоя. Я была на седьмом небе.
– Куда мы едем?
– На Клэй-стрит. Коллеги-соперники дают обед. Но сначала я должен тебе кое-что сказать.
Интересно,
– Ты потрясающе выглядишь. Я просил тебя одеться посексуальнее, но не до такой же степени!
– Ох, льстец…
Но его слова были мне приятны. Я надела зеленую с золотом индейскую рубашку в стиле хиппи, черные бархатные штанишки, черные замшевые ботинки и, как было приказано, распустила волосы. Под рубашкой ничего не было. Это сработало безотказно. Во всяком случае, у Криса всю дорогу подозрительно светились глаза.
Вечеринку устраивал известный в Сан-Франциско кинорежиссер, славу которому принес клип, рекламировавший лекарства. Он пригласил знакомых и друзей отметить это событие в его новом, только что построенном доме. К нашему приезду в пустом помещении толпились две сотни человек, прислушивавшихся к звукам блюза, которые лились неизвестно откуда. Какой-то стереофокус. Казалось, это было все, что хозяева успели сюда перевезти. Ни мебели, ни обоев на стенах… Единственным украшением дома были люди – ярко одетые, молодые, красивые, в общем, похожие на Криса. Вокруг мелькали волоокие девицы в рубашках в стиле хиппи, в джинсах в обтяжку, с волосами диковинных цветов и длиннокудрые юноши, костюмы которых ничем не отличались от девичьих. Почти все курили марихуану, и в воздухе стоял тяжелый запах «травки».
Дом был выстроен в псевдовикторианском стиле. Его украшала чудовищных размеров парадная лестница; казалось, она уходила прямо в небо. Вдоль перил стояли люди, увлеченные серьезными разговорами. Кое-кто ожесточенно спорил. Насколько я знала, именно так проходило в Сан-Франциско большинство вечеринок, но видеть их своими глазами мне еще не доводилось.
– Не скучновато, Джилл?
Я почувствовала себя слегка неуютно. Неужели мое разочарование так заметно со стороны?
– Нет. Просто здесь очень… благопристойно. Я ожидала другого. Пожалуй, мне тут нравится.
– А мне нравишься ты. Пойдем, я тебя кое с кем познакомлю.
Он взял меня под руку и повел через толпу, благоухающую ароматом гашиша и марихуаны. Вокруг были расставлены огромные кувшины с красным вином. Я насчитала их около пятидесяти.
Эта вечеринка складывалась как-то странновато. Она проходила очень спокойно и не имела ничего общего с балом художественных руководителей, состоявшимся в пятницу. Я ожидала, что вот-вот случится нечто экстравагантное: каждый из окружавших нас людей мог в любой момент сбросить с себя одежду и подать сигнал к всеобщей оргии… Но ничего не происходило. Напротив, казалось, толпа начинает потихоньку редеть. Через два часа я удивленно посмотрела на Криса.
– Похоже, это всего лишь увертюра? Или я ошибаюсь?
Криса искренне позабавил мой вопрос. Он сделал паузу.
– А ты как думаешь?
– Не знаю.
Я чувствовала себя как последняя дура. Хотя почему «как»?
– Ну, малышка Джиллиан, ты не так уж
далека от истины. Но чтобы все понять, нам придется присоединиться к тем, кто ждет очереди у лестницы.Мы стояли на первом этаже. Правда, в Сан-Франциско первым называли этаж, вознесшийся над вершиной холма на головокружительную высоту.
– Значит, все происходит наверху? – Меня распирало от любопытства.
– Может быть… – У Криса был застывший взгляд.
– Я хочу посмотреть, Крис. Покажи мне.
– Увидишь.
Он подвел меня к кучке людей, сгрудившихся в углу; мы сели на пол и принялись болтать. И тут я увидела, что гости поднимаются по лестнице и не возвращаются. Мы оставались одни, словно галька на берегу после отлива. Вокруг сидело не больше дюжины человек.
– Вечеринка окончена?
– Джиллиан Форрестер, что ты пристала как банный лист? Тут… Ладно, вставай. Мы идем наверх. – Похоже, началось то, чего я ждала. – Но я не уверен, что тебе это понравится.
– От какого тайного зла вы защищаете меня, мистер Мэтьюз? Так и не скажете?
Мы поднимались по лестнице, усеянной бездыханными телами. Кто упился, кто обкурился до потери пульса. Блюз сменился тяжелым роком, от звуков которого содрогался дом и холодело в животе.
На первой лестничной площадке Крис обернулся, смерил меня взглядом и страстно поцеловал. Его рука ласкала мою грудь. Рубашка была тоненькая, и это прикосновение заставило меня почувствовать себя обнаженной. Мне немедленно захотелось уехать домой и лечь в постель…
– Джилл, тут есть два местечка… Внизу принимают ЛСД, смотреть там особенно не на что. А вот наверху занимаются… совсем другим.
– Что там? Героин? – У меня расширились глаза. Я начала жалеть, что пришла сюда.
– Нет, глупышка. Не героин. Другое. Ладно, пошли. По-моему, ты уже созрела.
Он загадочно усмехнулся, взял меня под руку и буквально потащил по лестнице. Наконец мы оказались в зале под стеклянной крышей, освещенном лишь парой огромных свеч. Прошла минута, прежде чем глаза привыкли к темноте. Я ощущала присутствие множества людей, но не могла понять, сколько их и чем они занимаются. Поразило меня только то, что они почти не шумели. И тут я увидела все.
Мы находились на широком и длинном чердаке с прозрачным потолком и несколькими окнами. Как и во всем доме, здесь не было никакой мебели. Но зато было много движения. Слишком много. Здесь были почти все, кого мы видели внизу. Без малого двести человек, сбросив рубашки и джинсы, совокуплялись в самых диковинных позах, соединяясь в цепочки по четыре, пять и шесть человек. Это была оргия.
– Джилл, ты в порядке? – Крис внимательно следил за выражением моего лица.
– Я… Ух… Да… Конечно, Крис… Но…
– Что «но», любимая? Мы вовсе не обязаны принимать в этом участие.
За его спиной разыгрывалась сцена, от которой я не могла оторвать глаз. Две девицы занимались любовью друг с дружкой, двое мужчин жадно гладили их обнаженные тела, а третья девушка в это время просовывала язык между бедрами одного из наблюдателей.
– Я… Ух… Крис… Кажется, мне это не нравится.
Я была в этом убеждена, но стеснялась признаться. Мне было двадцать восемь лет, и я давно слышала о таких вещах. Но одно дело слышать, а другое видеть… Нет, участвовать в этом мне не хотелось.