Возвращение

– Значит, все пустить на самотек? – спросил Брежнев.

– Я вам такого не говорил, – запротестовал я. – Пусть разбираются сами, но это не значит, что своим польским товарищам нельзя подсказать и помочь. Но не слишком сильно и один раз. Гомулку в любом случае нужно менять, хотя бы на того же Герека. А Герек пусть договаривается с Валенсой. Хочет принять участие в управлении? Почему бы и нет? Только пусть поможет выбраться из кризиса. Иначе на фиг он такой красивый нужен. Правительство пойдет на уступки, но и профсоюзы должны помочь. А воевать не советую. И ребят много потеряем, и репутацию угробим еще больше, чем американцы после Вьетнама. Там убивали каких-то азиатов, а здесь убьем поляков, а они почти европейцы.

– У вас есть, что еще добавить? – спросил Громыко.

– Есть, – зло ответил я. – Зачем меня притащили в Кремль? Нельзя было поинтересоваться моим мнением как-то иначе? Сказали бы, и я надиктовал все на ленту! Долго продержится версия о ваших любимчиках, если студента ВГИКа будут таскать консультировать правительство? А это видели с полсотни самых разных людей, и всем вы рот не заткнете, кто-нибудь все равно что-то ляпнет. И охрана узнала о том, что скромный киношник таскает ствол. Нельзя было сразу предупредить, куда меня повезут, чтобы я его вообще не брал? Я понимаю, что вам нужно срочно принимать решение, но час-другой роли не играет.

– Не заводись, – сказал Брежнев. – Всему виной спешка и нервотрепка. Немного не додумали, но ничего такого страшного нет, что-нибудь придумаем. Ты в институт?

– Да, но сначала съезжу домой. Не хватало мне еще для полного счастья, чтобы в институте увидели оружие.

Когда я приехал на учебу, все наши были в студии.

– Как идут съемки? – спросил Герасимов. – Татьяна давно не звонила, вся в делах и заботах.

– Я тоже была в Бутырке, – подсказала мне жена свою версию моего отсутствия. – Жуть!

– Здорово все оборудовано, – сказал я. – И работают с энтузиазмом. Хороший должен получиться фильм.

А Лиозновой после учебы придется звонить и упрашивать, чтобы подтвердила мое присутствие на съемках, если вдруг позвонит учитель. Еще не хватало, чтобы он уличил меня во лжи.

Больше меня из-за Польши никто не беспокоил. В газетах было упомянуто о недовольстве части поляков временно возникшими трудностями, а на телевидении об этом не говорили совсем. Как я узнал позже, диалог с оппозицией позволил приглушить недовольство и прекратить забастовки. Цены немного уменьшили, предоставили ряд свобод профсоюзам и организовали при правительстве консультативный комитет по экономическим вопросам, куда вошли Лех Валенса и кое-кто еще из числа оппозиционеров. Вот и прекрасно, пусть попробуют не болтать, а работать.

Учиться мы прекратили за три дня до праздника и начали готовиться к студенческому вечеру. Программа была простая: сначала концерт силами актерского факультета, потом чаепитие и танцы. Выступали, понятно, не все. Отбор выступавших вели сами студенты в своих студиях. Мы на вечере спели две новые песни. Возраст уже не ограничивал наш репертуар, поэтому проблем с выбором песен не возникло. Первой была «Снег кружится», а второй – «Мечта». Жена, как всегда, играла на рояле, а я рядом профессионально терзал гитару и выкладывался полностью, потому что для «Мечты» голос у меня был немного слабоват.

– Вслед за ней, за мечтою иду я, все сильней в мыслях тебя я целую.

Может быть, в снах коротких ночами, может быть, я тебя повстречаю.

Закончились последние слова припева, и нам стали бешено аплодировать. Все-таки выступать в студии это одно, а стоять вот так перед публикой, которая не жалеет рук, чтобы выразить свой восторг – это совсем другое дело.

– Жаль, что вы не выбрали эстраду, – сказала Белохвостикова, когда мы вернулись за столик к друзьям. – Хороших артистов больше, чем хороших исполнителей. А песни у вас – это чудо!

– Так мы же не отказываемся петь, – сказала Люся. – А хорошего никогда не бывает много. Вот пойду в декрет, буду только петь.

– Что, уже? – спросил Николай. – А как же кино?

– Нет, это я говорю вообще, – порозовела жена. – Когда-то ведь будут дети. Давайте помолчим, а то мешаем другим.

– Пить чай под Новый Год – это маразм! – проворчал Талгат, когда закончился концерт, и началось чаепитие. – Николай, доставай рюмки.

Еременко достал четыре маленькие рюмки, которые Нигматулин заполнил чем-то розовым из маленькой бутылочки.

– Коньяк, – пояснил он мне. – Вам не предлагаю. Пейте свой чай. Можете выпить и мой, я не возражаю.

– Я лучше съем твое пирожное, – сказала Люся. – С коньяком оно не сочетается, а с чаем в самый раз.

На танцах я жену не видел. Ее как забрали у меня в самом начале, так и перехватывали друг у друга до окончания вечера. Я не сильно расстроился: пусть у нее будет хоть какое-то разнообразие, а красивых девчонок на вечере было много, так что я не пострадал.

Когда все закончилось, я позвонил насчет машины и вместе с остальными начал приводить актовый зал в первозданный вид. Нашего шофера не было, поэтому прислали дежурную «Волгу». Я поговорил с шофером и, прежде чем отвезти нас, он развез по домам наших друзей.

– Прекрасно отдохнули! – сказала жена, когда зашли в квартиру. – Хорошо, что сегодня только тридцатое и завтра будет целый день подготовиться к празднику. Уже почти час, давай быстрее спать.

– Сегодня был разговор насчет детей, – сказал я. – Как долго мы с ними будем тянуть? У тебя какие планы на этот счет?

– Очень хочу малыша! – ответила Люся. – Только давай еще немного подождем. Должна же я сняться хоть в одном фильме! А с маленьким ребенком можно сниматься только в эпизодах.

Этот Новый Год отмечали точно так же, как и прошлый, разве что смотрели праздничную программу по новому телевизору.

– Когда будут внуки? – спросил Иван Алексеевич. – До окончания института осталось всего ничего. Или мы их раньше от Ольги дождемся?

– Я через год тоже буду поступать во ВГИК! – заявила Ольга. – Хочу быть артисткой!

– Внуков раньше, чем через год-два, не ждите, – ответила Люся. – Вы у меня еще молодые, так что потерпите.

– Давайте допьем шампанское, – сказала моя мама. – Последний тост. Выпьем за прошедший год! Он и для нас был хорошим и вообще... Война во Вьетнаме закончилась, а новых войн, слава богу, нет.

Действительно боевые действия во Вьетнаме закончились на четыре года раньше, чем в моей реальности, но война в Индокитае еще шла. В Камбодже убивали налево и направо, правда, уже сами камбоджийцы.

– Смотрите, какая чудесная погода! – сказала Люся, когда убрали со стола и уже собрались расходиться по квартирам. – Никто не хочет гулять? Какой снег пошел!

– Я пойду с вами! – решила Ольга.

– Больше никто не хочет? – спросила жена. – Тогда мы пойдем одеваться.

Через десять минут мы втроем вышли из подъезда и остановились, решая куда идти. Крупные хлопья снега, кружась, падали в почти полном безветрии. Сильного мороза не было, так, градусов десять.