Возвращение

Если так, то зачем тогда просить? Все равно тот ведь не понимает о чем речь! Какой смысл говорить с чужим, тупым и глухим? Или еще, что хуже, что – то ему доказывать.

Мария переключила на другой канал, там уже кто – то другой вещал на английском, что « жизнь подвластна сатане, но в мире Бога правит Бог».

– И что? Дальше – то что? – Мария ждала, но декларация закончилась.

– Что же это они все вещают, вещают? Неужели не хватает такта, ума, воспитания сделать оговорку, что это они так видят?

Что не мир такой, а они его видят таким. Хоть раз скажите, каким хотите – то чтоб он был?! Расскажите, какой он мир для себя придуманный! Что еще можно придумать, кроме того, что уже есть?

Мария выключила радио, достала карту, стала ждать километрового столбика. Столбик проскочил мимо, как будто куда – то торопился.

– Еще далеко!

Дашка тоже легко поступила учиться, хотя можно было – бы и облегчить ей задачу. Она не просила, да и интересно было посмотреть, что, как получится.

Хорошая привычка к победам в жизни не помешает. Уже недели две бегает на занятия, – вроде довольна. Пока я езжу, хоть с дедами побудет, а то совсем не бывает, то в школе экзамены, то выпускной, то экзамены на факультативах, то вступительные. Вот по телефону болтать время есть! Или в чатах хахалиться!

Говорит, что поскольку летом в тайге не была, то зимой на каникулах поедет.

– Сначала сессию сдай, потом видно будет. Ведь сдаст. Зимой в тайге холодно, – замерзнет.

А держать бесполезно. До сих пор, детя – дитем, даже спать прибегает подбочек до сих пор. Дите! – Мария представляла Дашку, ее дурацкую манеру слушать, облокотившись на косяк и глядеть в упор.

– Может, перекусить хочешь? – Андрей смотрел на Марию.

Есть хотелось, но в машине было уютно, останавливаться не хотелось, не хотелось что бы исчез гул машины, шин, воздуха на зеркалах .

– Не хочется. Давай кофейку из термоса?

– Давай, – Андрей улыбался.

– Ты знаешь, мне придется сегодня уехать. Завтра в Городе надо быть.

– Знаю! – Мария спокойно смотрела на Андрея, протягивая ему кофе.

– Послезавтра я вернусь и буду у тебя.

– Хорошо. Ели надо – значит надо! – Значит будут цвести сады.... – Как дальше?

– Если надо, растопим льды, – Андрей улыбался.

– Льда не будет, будет сыро, слякотно, грязно, из – подо льда всякая гадость проступит, – мысленно добавила Мария.

– А ведь скоро зима, Андрей, – Марии стало грустно.

– В городе и зимы то не видно, – Андрей был доволен, что объяснение было спокойным и быстрым.

– В городе не только зимы не видно, не видно ни осени , ни лета. В городе видны: витрины, реклама. В городе и людей не видно. Они вроде и есть, а приглядишься – нет. Хотя все бегут, что – то говорят, остановиться времени нет, оглядеться, – а кто это – рядом? – нет желания.

Девчонки, что – то покупают, советуются, примеряют, зачем? Никто никого не видит! Выберут время куда – то выбраться, а там такие же – им не до чего, чувствуют, что рядом кто – то есть и ладно, но ведь не видят, знают, просто знают, достаточно того, что знают – рядом кто – то есть . А кто , неважно! Пусть хоть кто – то глаз положит. А ведь на тусовке – то мушкетеры не бывают. Они рядом с королевами службу несут.

Мужиков своих обсуждают. Странная жизнь. Белье обсуждают, мужиков, как ночь прошла, кто подтяжку сделал, кто сошелся, кто развелся.

– "Утес", – Мария знала, что ее так называли за глаза. Она помнила, было кино, там был «Марьин утес». Ей хотелось, чтоб ее так называли из – за него, но сама то знала, что это не так.

То ли высока, то ли непреступна, то ли маленькими хотят рядом быть?

Мария помнила – в кино на вершине его березка росла. А еще у Гете – Лермонтова на груди утеса тучка ночевала. Ночевала – значит, уютно было. Утес не утес, а текучки нет, уже лет пять.

Все за место держатся. Без совместных пьянок и вечеринок держатся. Друг за друга держатся. Даже вместе отдыхать ездят. На работе, можно подумать, не надоели друг другу.

Утес! Кто – то должен быть утесом, а то тучки бездомными будут. Так под открытым небом и ночевать будут – .

– Кому смеемся? – Андрей смотрел на Марию.

– Себе смеюсь. Смотрю на себя, себе смеюсь, себе удивляюсь, себе радуюсь и сама себе огорчаюсь, –

Мария смотрела на дорогу.

Солнце катилось по верхушкам деревьев где – то сзади за машиной, сквозь тонировку заднего стекла, оно выглядело печальным шариком, который только и смог – осветить немного вокруг себя, а посмотришь вперед, каждое деревце подставляет свои ветви – руки, словно прощается, или ловит его лучи.

– Вот ведь как – назад посмотришь, темно, а солнце есть, вперед – солнца нет, а светло. Что буду в городке делать? Андрей вернется не раньше, чем послезавтра. Буду грибы собирать. Нет, буду ходить по лесу, если покажутся грибы с собой возьму. Дома нажарю, маме с папой отвезу, Дашку накормлю. Картошки нажарим с грибами. Надо бы еще соленых огурцов. Будет как у бабушки. Совсем как у бабушки, только этаж шестнадцатый, да на кухне друг до друга не докричишься. У бабушки, когда все за стол сядут, то уже никому и не выйти было. Наверное поэтому повелось, – все за стол – все из – за стола.

– Скоро Городок, – Мария чувствовала, что Андрей хочет сказать что – то еще.

– Покушаем, или ты сразу поедешь? – Марии не хотелось, чтоб Андрею что – то пришлось объяснять. Она всегда чувствовала себя неуютно, когда кому – то приходилось оправдываться.

– Поеду не спеша, а то наешься, спать захочется, – Андрей улыбался. Усталости было не видно. Андрей любил дорогу, любил свою машину, умел любить все, что любил.

– Зря. Отдохнул бы, – Мария смотрела на Андрея и ловила себя на мысли, что, наверное она так же смотрит на Дашку.

Она всегда смотрела на Дашку, когда говорила с ней. Дашка так к этому привыкла, что однажды, еще в школе училась, заявила:

– Ма, мне химичка говорит: – " Дарья, вы не на меня смотрите, а в класс". А я ей говорю: – Дак, я Вам отвечаю, а не классу. – Ма, она теперь говорит: – Дарья расскажите классу, а я послушаю, на сколь хорошо вы мысли излагаете. – Во, мам, дает. Теперь вроде я класс не уважаю, если плохо отвечаю.

– Утес! Что, правда, то правда – редкие люди любят когда на них в упор в разговоре смотрят. Боятся чего – то, что – ли?