Возврату не подлежит, или Дракон для попаданки

По-мужски посекретничать. Такое обозначение сплетен я слышал впервые.

Отбросив артефакт на стол, я поднялся на ноги и подошёл к окну.

Моё назначение на роль начальника архива было ожидаемо. Всё же, Балливар знал, кто я. И держал данное мне слово отпустить. Как главу тайной канцелярии. Бросить службу полностью было бы выше моих сил, это понимали мы оба, хоть и не обсуждали никогда. А здесь… я мог действовать тихо, незаметно и быстро.

Всё же, вся документация королевства проходит через меня.

Будь то служебные переписки или дела простых подданных королевства.

А как обрадовалась моему назначению матушка… тут и говорить не о чем. Все мои отлучки, отъезды, «командировки» и прочее – она приняла за ту самую работу, которую оценили и заметили.

Мне же для счастья требовалось иное.

— Потерпи ещё немного, — прошептал я, шумно втянув носом.

Я не знал, к кому больше обращаюсь. К себе или к Станиславе.

В течении часа она получит моё письмо. Станет ли она читать его сразу? Или позже, когда останется одна?

Я не знал.

Сейчас я был уверен лишь в одном. Как бы сильно Станислава не обрадовалась моему воскрешению, убить меня по-настоящему она обязательно постарается.

Глава 31. Я решительно ненавижу Решительного!

— Да что же это такое? Ну, что такое, а?! — Анфиса сидела рядом и с жутким упорством пыталась соединить две части браслета. — Не выходит. Ну, не выходит почему-то, моя булочка, — она посмотрела на меня и продолжила. — Мы его починим. Я тебе точно говорю. Ты же мне веришь?

— Верю, — ответила я безжизненным голосом.

— О, карамелечка, как мне жаль. Как мне жаль, — зверушка забросила бесполезное занятие, шмыгнула носом и плюхнулась ко мне под бок, положив голову на сгиб локтя. — Я не верю, что мой кексичек…

— Вы все поверили, — произнесла я зло. — Все поверили в то, что Айзек погиб.

— Ну-у-у, — Анфиса повернулась по мне лицом и растерла копытцем нос. — Его высочество сказал…

— Он ошибся! — я рявкнула от отчаяния. — Извини, — погладила мохнатую спинку животного и продолжила лежать. Слезы текли сами собой, не переставая. Внутри все сжималось от мысли, что Айзека больше нет, и еще больше от того, что мне всячески старались доказать это.

— Закажем сладости? — спросила она. — Или я попрошу леди Ба приготовить тебе котлет из этой вашей мясорубки.

— Я не хочу есть.

— А пить? Сок? Чай? Какао? М, что желает моя шоколадная помадка?

— Чтобы меня не трогали.

Два дня как мы вернулись с территории орков. Раньше нам не позволяли этого сделать, ссылаясь на опасность. Мне в принципе было все равно, где находиться.

— Ну, нет, — Анфиса взбрыкнула ножками, спрыгнула с кровати и поцокала к двери. — Я не буду первым гувернером у которого леди растаяла от тоски.

— Даже если от тоски по истинной паре? — фыркнула я.

— Даже так! Жди!

Чего именно ожидать, она не сказала. Юркнула в щелочку и прибежала спустя минут десять встревоженная и возбужденная до предела.

— Вставай! Срочно поднимайся с постели, моя размякшая плюшечка.

— Не хочу.

— А я не спрашиваю, хочешь ты или нет. Внизу тебя ожидает распорядитель моего ке-ке-кесика, — договорила она, справившись с рвущимися слезами. — Он хочет незамедлительно тебя увидеть. Вставай, — Анфиса запрыгнула на кровать и бесцеремонно толкала меня копытцами в спину. — И позволь тебя расчесать.

— Не нужно, — я поймала мордочку гувернера у артефакта связи. — Я спущусь так, — накинула халат поверх ночной рубашки и не глядя в зеркало вышла из спальни.

— Моя сдобочка, ты доведешь господина распорядителя до нервного срыва. Хоть бы синячки под глазами убрали элексирчиком.

Я не слушала Анфису, торопилась на встречу, гадая, что мог сказать этот человек. Любое упоминание об Айзеке вселяло надежду. Я все ждала, что Аскольд или кто-то другой войдет в мою комнату и прокричит, что произошла чудовищная ошибка. Наверное, этого я и ждала и от невысокого мужчины с крючковатым носом, стоявшего посередине гостиной. Но он лишь передал мне конверт и выразил соболезнования.

— И что мне с этим делать? — спросила я.

— Прочесть, леди, — посоветовал тот. — Если у вас возникнут вопросы, прошу вас, обращайтесь. Мои контакты внутри. Доброго дня.

— И вам, — ответила я, всматриваясь в надпись на желтоватом листе. Это был точно почерк Айзека. Мы ведь столько времени провели за перепиской с помощью зачарованной бумаги. А теперь она больше не переливалась потускнев.

— Я не могу, — прошептала я, вернувшись в спальню. Казалось, если я вскрою конверт, то соглашусь со смертью моего дракона. Моего… Как же поздно я осознала это.

— Хочешь, я прочту? — спросила Анфиса. — Обещаю, не читать вслух, если там личное.

— Хочу, — попросила я, сев на кровать.

— Моя дорогая Станислава. Я совершил много ошибок, но… Фу-у-ух, — выдохнула она, — я думала это будет проще. …Но никогда не смогу простить себе только одну.

— Он попрощался, — прошептала я.

— Сейчас тот самый момент, когда юлить и пытаться скрыть от тебя правду потеряло смысл. Ведь если ты читаешь это письмо, значит меня больше нет. Айзек Скалистый погиб, — продолжала Анфиса, а я слушала и отказывалась верить. — Ты только моя. И я весь твой. Всегда помни об этом. О святые, кто бы мог подумать, что ликерный кексик был такой романтичный и нежный, — она опустила мордочку в стакан и с иканием отпила воды. — Мне продолжать?

— Продолжай, — попросила я, вслушиваясь в каждое слово. Сожаления, извинения, я все смогла вынести, кроме той части, где он упомянул о завещании. Он действительно думал, что деньги могут заменить его?!

— Пожалуйста, не отказывайся. Мне это уже не пригодится, а вы с леди Макаровной сумеете найти применение больше ненужной мне собственности и скромным накоплениям. Так же ты найдёшь документы на Анфису. Гувернёр принадлежит тебе целиком и полностью. Я люблю тебя, Станислава. Ой я обещала не читать личное, — извинилась она. — Прощай. Айзек Скалистый, — закончила и затряслась в тихих рыданиях.

— Айзек Скалистый, — повторила я. — Айзек… Скалистый.

— О-о-о, — Анфиса больше не сдерживала себя, а я обрела надежду. — Тут еще завещание, — доносилось сквозь всхлипы. — Скромные накопления моего кексика весьма нескромные.

— Оставь, это сейчас неважно, — сказала я, свернув бумаги и убрав их в конверт.

— Это очень важно, — она вытерла слезы с мордочки. — Я теперь полностью несу ответственность за тебя. Он же так и написал. “Гувернёр принадлежит тебе целиком и полностью”, — процитировала она прочитанное. — Я должна беспокоиться о твоем благополучии и благосостоянии.