Возвышение Королевы

— Тогда почему вы избежали программы защиты свидетелей?

— Я не доверяла полиции. Они были агрессивны и беспечны, и я не чувствовала себя в безопасности в их компании.

— Или вы хотели убежать и спрятаться.

— Если бы я хотела убежать и спрятаться, зачем бы мне приходить сюда по собственной воле?

Он открывает рот, чтобы что-то сказать, но стук в дверь прерывает его. Прежде чем он успевает встать, дверь распахивается, и входит мужчина лет пятидесяти с небольшим. Он худой и невысокий, одет в элегантный костюм в полоску и носит кожаный портфель.

— Кто вы такой? — спрашивает Джоффри.

— Алан Шелдон. Я адвокат мисс Харпер. Добровольный допрос окончен, и вступает в силу немедленно, Дейл.

Подождите. У меня есть адвокат? Когда это произошло?

— Мисс Харпер была готова ответить на другие вопросы. — Джоффри не скрывает раздражения в своем тоне, но он также стоит на своем.

— Больше нет. Моей клиентке необходимо отдохнуть перед судом.

Алан делает мне знак, и я встаю.

Я все равно закончила. Я пришла сюда, чтобы призвать их расследовать дела других жертв и предупредить их о манипулятивной натуре отца, но если они предпочитают играть ему на руку, то все зависит от них.

— Мисс Харпер, — зовет прокурор, когда я стою рядом с Аланом. — Мистер Гриффин сказал, что вы никогда не были невинны. Что вы на это ответите?

— Вы не обязаны отвечать на этот вопрос, — говорит мне Алан.

— Все в порядке. Он должен знать, что отец даже не знает, что такое невинность. Он потратил всю свою жизнь, чтобы запятнать это.

И с этими словами я выхожу из комнаты. Алан идет рядом со мной. Мы примерно одного роста, но так как я на каблуках, я немного выше его.

— Больше не приходите ни на какие добровольные допросы, и если это каким-то образом произойдет, пожалуйста, позвоните мне заранее, мисс.

— Извините, но кто вас нанял?

— Мистер Кинг.

— О.

Конечно, это Джонатан. Я уже упоминала, что он всегда на шаг впереди?

— Прошел слух, что вы были здесь. — голос Алана становится критическим. — Пресса находится прямо за дверью.

Дерьмо. Блядь.

Пот струится у меня по спине при мысли о том, чтобы встретиться с ними лицом к лицу. Я уверена, что семьи жертв тоже там. Несмотря на мою ободряющую речь, я не могу вновь пережить этот кошмар.

— Мы можем подождать, а потом пройти через заднюю дверь, — предлагает Алан.

— Побег означал бы, что я признаю, что сделала что-то не так. А я ничего не делала.

— Помните, вы не обязаны ни на что отвечать.

Я киваю, но я не в нужном месте. Мои ноги колеблются у вращающихся дверей, когда на меня накатывают мрачные воспоминания о судебном процессе.

Все хорошо. Я могу это сделать. Я больше не та шестнадцатилетняя девчонка.

Выпрямив спину, я выхожу прямо наружу.

Как и предупреждал Алан, пресса ждет. Как только я выхожу, ко мне устремляется толпа людей. Камеры вспыхивают у меня в глазах, когда телефоны и микрофоны тычут мне в лицо.

Это полное дерьмовое шоу, и я оказалась прямо в эпицентре. Алан пытается защитить меня, но он один не может отразить их всех. Тела натыкаются на меня, и нетерпеливые, слегка осуждающие глаза впиваются в мои.

Вопросы сыплются на меня со всех сторон.

— Мисс Харпер, это правда, что вы сбежали?

— Зачем менять имя на Аврору Харпер? Вы стёрли историю своей семьи вместе с Клариссой Гриффин?

— Это правда, что вы выбирали жертв для своего отца?

— Почему вы явились на допрос?

— Это правда, что вы сбежали из программы защиты свидетелей, чтобы присоединиться к экстремистской джихадистской группировке?

— Как вы прокомментируете обвинения вашего отца?

— Вы будете придерживаться своего первоначального заявления или собираетесь его изменить?

— Был ли вам поставлен диагноз антисоциального расстройства, когда вы были молоды?

Их слова сливаются друг с другом, и требуются все силы, что у меня есть, чтобы оставаться в настоящем.

Вспышки камер продолжают отбрасывать меня на одиннадцать лет назад.

— Убийца! Убийца!

Группа людей протестует на обочине дороги. Они держат фотографии женщин, которые погибли из-за отца.

Я узнаю их лица, хотя это было очень давно. Семьи. Люди, оставшиеся позади.

Сара стоит с ними, держа на руках малыша, с которым я видела ее на благотворительном мероприятии. Она пристально смотрит на меня и кричит вместе с остальными.

— Убийца! Мы хотим справедливости!

Один из них бросает в меня гнилыми помидорами, и я закрываю глаза, позволяя им попасть мне в лицо. Я достаю салфетку из сумки и пытаюсь вытереть ее, но они ударяют меня другой.

Слезы щиплют глаза, но я отказываюсь выпускать их и заставляю себя оставаться совершенно неподвижной.

Я заставляю себя впасть в оцепенение.

Это единственный способ пережить подобные сцены.

На третьем помидоре несколько здоровенных мужчин, одетых в черное, окружают меня и Алана. Мы находимся в таком узком кругу, что их рост и развитое телосложение заслоняют прессу и семьи жертв.

Они блокируют все.

Я ошеломленно смотрю, как Джонатан шагает в мою сторону со своей врожденной уверенностью. Облегчение, которого я никогда раньше не испытывала, охватывает меня, когда он обнимает меня за талию и притягивает к изгибу своего тела. Я вдыхаю его древесный аромат, используя его как якорь, отделяясь от окружающего нас ада.

Джонатан поворачивается лицом к прессе и говорит громким голосом, чтобы все могли услышать:

— Это мое первое и последнее предупреждение. Если кто-нибудь снова будет приставать к моей невесте, я подам в суд и уничтожу их в суде.

Затем он ведет меня к ожидающей машине. Мои ноги едва держат меня, и ему приходится приподнимать меня наполовину. Только одно слово застряло у меня в голове.

Я ведь не становлюсь глухой, верно? Потому что я думаю, что Джонатан только что назвал меня своей невестой перед всем миром.

Глава 24

Аврора

Моя невеста.

Моя невеста...

Моя невеста.

Возможно, если я еще раз мысленно произнесу эти слова, они каким-то образом обретут смысл. Но будут ли они на самом деле иметь смысл?