Возвышение Меркурия. Книга 8

Взгляд смертного на момент обрёл мечтательный оттенок и я невольно удивился. А потом понял, о чём он сейчас подумал. О том, как неплохо было бы прибрать к рукам всё родовое богатство Абэ.

Безусловно, у клана осталось ещё немало разнообразной собственности. Да и деньги тоже были. Но могу поспорить, основные резервы они хранили в подземельях своей родовой крепости. В том самом месте, которое считалось неуязвимым. Либо в банковских хранилищах Мориоки, в черте которого находилась их твердыня. Так что теперь, остатки клана лишились всех накопленных арсеналов, денег и как я понимаю, родового алтаря.

— А что стало с алтарём? Полностью разрушился?

Вопрос заставил юношу удивлённо хмыкнуть.

— Приношу свои извинения за нескромный вопрос, но разве это я уничтожал их крепость? Если ты его не забрал, значит скорее всего распылило. В центре воронки была такая мощь, что японцы были вынуждены временно объединиться, чтобы остановить её рост. Боюсь, если бы половина Хонсю ушла под воду, война за власть перестала бы быть приоритетом. А главы их кланов слишком давно мечтали начать резать друг друга.

Снова взяв надкушенное печенье, отгрыз ещё кусочек и пожал плечами.

— Люди крайне неохотно расстаются со своими мечтами.

Вопрос с Абэ частично прояснился. В газетах ничего подобного не было — видимо японские патриции решили, что такую информацию не стоит выпускать на публику. Да и количество поступивших документов от японских кланов становилось более объяснимым. Раз ты отправил под землю целый город — значит можешь считаться значимой фигурой. Пусть даже являешься главой немногочисленного рода.

Смотря на Рюриковича, который продолжал увлечённо грызть печенье, я поинтересовался.

— А вы это всё к чему?

Тот слегка усмехнулся.

— Ну как же. Люди поверили, что вы достаточно отбитый на голову, чтобы ударить по заведомо более мощному врагу, который стал вам угрожать. Да ещё и уничтожить его, действуя в гордом одиночестве. Всё, что от вас потребуется — провернуть то же самое. Только на этот раз в качестве официального лица империи.

Общая схема была понятна — в моей голове уже развернулось несколько вариантов, которые был способен предложить собеседник. Но вот подтекст, я по-прежнему не улавливал.

Отпив чая, смертный чуть поморщился.

— Холодный. Не люблю, когда напитки остывают.

Вернув чашку на её место, оценивающе глянул на меня. Столкнувшись с немым вопросом в глазах, всплеснул руками.

— Вы как ребёнок, Афеев. Ну вот скажите, о чём задумаются дворяне, когда начнётся война? Все эти гордые владетели больших и малых земель, что считают себя белой костью.

Я пожал плечами.

— О безопасности.

Тот криво усмехнулся и вздохнул. Потом, к моему удивлению кивнул.

— Об этом, наверное, тоже. Никому не хочется, чтобы их собственность уничтожили. Но куда больше они задумаются о грабеже. Особенно, если война будет происходить далеко от их владений. Понимаете?

Откинувшись в кресле, закинул ногу на ногу, рассматривая меня с некоторым интересом.

— Вы ведь сильный Одарённый. Я проверял — за вами никого нет. Но иногда спотыкаетесь на очень простых вещах. А ведь сила, это не только мощь Дара и техники. Ум и знания, не менее опасны.

Слова были верными. Отчасти обидными, да. Но лишь самую малость. В конце концов, я пришёл совсем из иного мира и оказался крайне ослаблен. Думаю, увидь мой путь Юпитер, он был гордился.

Судя по его глазам, Рюрикович ожидал какой-то реакции. Пришлось её продемонстрировать.

— Честно говоря, я просто пока не понимаю всей картины целиком.

Ответом мне послужил тяжелый вздох.

— Война сделает законной целью любой вражеский род. Всю его собственность, в какой-бы точке мира она не находилась. Да, часть родичей отправится на войну в составе императорской дружины, как это и предусмотрено законом. Но другие смогут грабить невозбранно. Повторюсь, под ударом окажутся все аристократы вражеской державы. И абсолютно вся их собственность.

Вот теперь кое-что прояснялось. Законы, которые были предусмотрены на случай войны, я не изучал. Но смертный только что обрисовал общую ситуацию. Пусть и весьма широкими мазками.

Пожалуй, он был прав. Многие варварские патриции загорятся желанием пограбить соседей. Для начала забрать то, что находится на территории их собственной страны и принадлежит врагу. А потом перейти к жирным кускам, что находятся подальше. Старые союзы вряд-ли помогут — когда идёт война и каждый род отправляет воинов в общую армию, сил для помощи союзникам остаётся не так много.

Была правда и обратная сторона процесса — патриции с другой стороны станут мыслить точно так же. И тоже устремятся вперёд, ведя за собой отряды, готовые убивать и собирать добычу.

Что это значило? Да всё просто — каждой стороне был нужен лидер, который раздавит врага. Разгромит его основные силы и даст возможность патрициям, как саранче, заполонить чужую страну, разоряя поместья и набивая карманы тем, что не забрал сам император. Или воспользоваться слабостью врага, что будет озабочен защитой родовых крепостей и разграбить его заморские владения.

В голове всплыла та тройка кандидатов на престол, о которой говорил Махов. Никто из них не имел отношения к армии. Только гражданские проекты, которые они тянули в рамках всей империи. В военных конфликтах, по идее, тоже принимать участие были не должны. Все были молоды, а последние годы, империя не вела серьёзных войн.

Вывод было сделать несложно. Ведь на престол могли претендовать не только сыновья императора? Подтекст нашей беседы намекал, что любой член главной семьи мог выставить свою кандидатуру на Земском Соборе. А может быть, такое и вовсе мог провернуть каждый Рюрикович, независимо от того, к какой ветви он относился.

Сам Вениамин на военного гения тоже не тянул. Но его отец, либо кто-то иной из старших родственников, скорее всего таковым являлся. Как минимум, в глазах иных патрициев. И если прямо в разгар Земского Собора запахнет большой войной, то понятно, чью чашу весов выберет Фортуна.

Безусловно, для такого должна быть проведена масштабная подготовительная работа с патрициями разными калибра. Но что-то подсказывало — эти проведут. Сделают всё, как надо и обеспечат себе перевес. Вот только им на самом деле нужна война. Или очень убедительный повод для её начала. Такой, чтобы конфликт казался неизбежным.