Вперед в прошлое 12

Водитель не сдержался:

— Какие дети заботливые! Приятно посмотреть.

В толпе я заметил отца с бутылкой шампанского и жухлой розочкой с длинным стеблем. Папаша был в окружении каких-то людей, видимо, их с Анной коллег. Вот гад, группу поддержки привел в надежде, что почти бывшая жена постесняется его прогнать. Надеюсь, скандала не будет.

Боря и Наташка стояли в стороне и озирались, выискивая меня. Из машины мы вышли вместе с Ликой, потом разделились: она рванула к женщине с чемоданом, точной копии Анны, обняла ее, притащила ко мне.

— Вот, ба, это Павел, я про него рассказывала. Брат Дианы по отцу.

— Очень приятно! — тепло улыбнулась женщина, на вид ей было лет сорок пять, молодо выглядеть — видимо, это у них семейное. — Такой хороший парень у такого… — Она с ненавистью посмотрела на зятя.

В отличие от Анны, Вероника Игоревна такой эмоциональной, что от нее аж фонило.

— Я отнесу чемодан в машину, а вы забирайте молодую маму, — предложил я и кивнул брату и сестре, которые заметили меня и спешили навстречу.

Боря бросился помогать с чемоданом и затараторил:

— Я жилье нашел! Хорошее! Отдельный дом. Сдает его мать знакомой тети Лоры. Там котельная на два дома, телефон нам хозяйский поставят, пока мы вторую линию не проведем. Две комнаты и кухня! Двадцать тысяч всего!

— Ты его видел? Дом?

Увидев нас с чемоданом, водитель открыл багажник, и мы положили его туда. Боря ответил:

— Тетя Лора видела, а она плохого не посоветует. Говорит, не хоромы, но пойдет. Пойдем сегодня смотреть? Это у нас в селе, недалеко от Лялиных, соседями будем.

— Пойдем, — кивнул я и принялся раздавать пакеты ему и Наташке. — Это подарки. Цветы подарит Лика. Боря, фотик где?

— Я его взяла! — Наташка достала из сумочки «Полароид». — Кто снимать будет?

— Можно я? — вскинул руку Боря, и я забрал у него подарки.

Возле выхода из роддома роились профессиональные фотографы, устанавливали треножники, пристреливались. Вышла молоденькая огненно-рыжая девушка с двумя младенцами на руках, замерла на миг, позволяя себя сфотографировать. Щелчок фотоаппарата — и ее окружили родственники. Муж забрал одного малыша, взял ее под руку, и они медленно спустились по ступеням.

Краем глаза я следил за Наташкой, ноздри у нее раздувались, лицо было каменным.

Вторую роженицу, полную женщину средних лет, встречали подруги, мать и четверо подростков — дети и племянники. Она вертела головой, кого-то выискивая, и в глазах читалась тоска. Глядя на нее, Наташка совсем загрустила.

Третьей вышла Лялина. Тяжелое ей поднимать было запрещено, потому ребенка несла бабушка. Боря возбудился, достал фотоаппарат и побежал к ним. Женщины улыбнулись и встали так, словно Диану держит мать. К ним подбежал отец с бутылкой шампанского, сунул ее Анне, забрал младенца и замер с женой под руку. Боря сдурил и сфотографировал их.

Раздались аплодисменты, которые усиливались по мере того, как они втроем, точнее вчетвером, спускались по ступеням: Анна с Дианой в центре, справа бабушка, к себе ее тянет, слева муж тянет к себе. И толпа коллег… человек десять… хлопает и скалится, берет в кольцо. Вон и «бобик» ментовский едет Анну забирать…

И тут бабушка Лики не выдержала. Маленькая женщина выхватила у отца розочку и давай ею его охаживать, приговаривая:

— Ах ты скотина бесстыжая! Да как ты посмел… сюда прийти? На тебе! Руку на беременных поднимаешь? На тебе! И вот тебе! Смотрите, товарищи милиционеры!

— Мама! — воскликнула Анна.

Зная, что Анне нельзя поднимать тяжелое, Наташка подбежала и взял ребенка, она была к мачехе ближе всех.

Маленькая разъяренная женщина лупила моего отца хворостиной, которая осталась от розы, бросалась на него, как наседка — на ястреба. Отец сперва ошалел и позволял себя колошматить, но вскоре спохватился, вырвал хворостину из рук свекрови и как заорет, обращаясь к публике:

— Да что она несет? Это вранье!

— Пошел вон, скотина! — Мать Анны продолжала на него бросаться, а он просто выставил руку вперед, не подпуская ее к себе.

— Заберите эту сумасшедшую! Я никого не бил.

Пришлось схватить ее и оттащить в сторону.

— Только попробуй еще раз хоть пальцем тронуть! Прирежу! Удушу! Сама сяду, но не позволю издеваться! — Она орала до хрипоты и продолжала биться в моих руках.

Зрители смущенно опускали глаза. Анна стояла красная, как рак. Только Наташка, которая никого и ничего не замечала, завороженно смотрела на младенца, отогнув уголок конверта. Ее губы дрожали. Только истерики не хватало!

Говорил же, что не стоило ей сюда приходить!

— Он избивает жену! — голосила Вероника. — Милиционер называется! Позор! Гнать таких из милиции!

Праздник был испорчен. Отец удалился, запрыгнул в «бобик» и уехал. Бабушка забрала у Наташки внучку, и все, кто остался, принялись дарить подарки Анне. Она улыбалась и кивала, принимала их.

Оттаяла она только, когда по моему сигналу подъехала «Волга», и оттуда вышла Лика с огромными букетами: один из роз, второй из шариков.

— Их же отпускать надо? — растерянно проговорила Анна. — Они полетят?

— Полетят, — уверила ее Лика, подошла и обняла. — Люблю тебя, мама.

Ввысь устремился букет из шариков. Выше, выше, и вот уже маленькая точка розовеет вдалеке. Все плохое, что было в прошлом, там. Теперь — новая жизнь.

Наташка шагнула к Веронике и протянула руки к Диане:

— Можно м-мне подержать… Она такая… такая крошечная.

Та доверила ей драгоценность:

— Маме ее отнеси.

Анна уселась позади, взяла ребенка, который начал капризничать. Рядом устроилась Лика, обложенная подарками. Матриарх семейства заняла переднее сиденье, потом вылезла, обняла меня — чуть ребра не хрустнули.

— Спасибо, Павел! Огромное тебе спасибо.

Незаметно для остальных я отдал таксисту деньги, и машина уехала.

— Пипец какой-то, — пробасил Боря ломающимся голосом.

Я скосил глаза на Наташку и не обнаружил её. Повертел головой… ее нигде не было. Эх, все-таки стоило Натку переубедить.

— Стой и жди, — скомандовал я Боре и побежал вдоль стоянки и серой туши больницы.

Наташка обнаружилась в кустах сирени у забора. Она сидела на камне, обхватив колени руками, и ревела. Я подошел и обнял ее.