Вперед в прошлое 7

Домой к деду, где лежат деньги, пускать его было непредусмотрительно. Я написал номер телефона на клочке бумаги и протянул ему.

— Если не заладится, звони. Может, еще какая работа найдется.

— Спасибо, — кивнул он, сунул бумажку в карман старой рубахи в клетку и зашагал прочь, чуть косолапя и загребая асфальт правой ногой.

Я ощутил себя одиноким воином на вражеском поле. Ходить по чужим спальным районам было опасно, тут свои подростки отлавливали чужих и избивали. Самый разумный вариант был — поступить, как собака, которой нужно преодолеть чужую территорию: прибиться к безопасному взрослому…

Ну нет, утром четверга все дети в школе, мне ничего не грозит, так что — вперед! Я побежал.

К почте добрался минут за десять, вошел внутрь, покрутился там и понял, что вход в переговорный пункт отдельно.

В зале находился оператор за стеклом, к нему тянулась очередь из пяти человек; отделенные друг от друга деревянные кабинки с номерами, восемь штук, обшарпанный стол в центре зала, рядок стульев, как в кинотеатре; все места были заняты.

Захотел, как быстрее, н-да, но раз уж я здесь, надо пройти этот путь.

Я встал в очередь, не понимая, что делать дальше и как оно работает. На помощь пришла память взрослого. Я гостил у друга в Пензенской области летом — лишь бы домой не ехать. И уже перед отправлением на учебу, помню, идем мы с рыбалки, а на остановке девушка стоит… Почему-то мне подумалось, что родители должны были ее назвать Оксаной.

Образ южной красавицы всплыл из-под наносов памяти: высокая, спортивная, в белой юбке, ноги от ушей, волосы до бедер, брови черные, вразлет. Я на нее пялюсь, она на меня. И вдруг — ее автобус. Я понял, что она сейчас уедет, и я никогда ее не увижу, даже имени не узнаю, и как рванул за автобусом! Иван, друг мой, понял, что случилось, много позже.

Я заскочил на заднюю площадку автобуса и — к девушке. Ее звали Наташей. У нас завязался роман. Какие письма мы друг другу писали! А по воскресеньям я звонил ей в Курск, она там училась в педучилище. Звонил из такого же переговорного пункта: говоришь оператору город и номер, оставляешь аванс, потом ждешь, и тебя приглашают, называя город и номер кабинки.

Вот только денег, блин, не осталось! Я принялся шарить по карманам. Наскреб пятьдесят рублей мелочью, да в рюкзаке завалялось сто рублей. Ага, вот еще тридцать пять. На пару минут разговора хватит.

Накатили мои-чужие воспоминания, и вместо того, чтобы ворчать, как долго ждать, и злиться, я ощутил повеявшее из прошлого тепло. Словно я сейчас стою в очереди, чтобы услышать голос, от которого поднимается не только настроение. Как же я ее хотел, и она платила мне тем же.

Но до лета Наташа не дотерпела, видимо, закрутила с кем-то любовь и исчезла с радаров.

Заказав звонок нервной рыжей женщине с черными кругами под глазами, я привалился к стене у входа рядом с заморенной китайской розой в обшарпанном горшке.

В ближней кабинке №8 кричал мужчина:

— Катя! Котенок!!! Ты меня слышишь? Алё? Что? Повтори!

В седьмой кабинке ругалась женщина, визжала циркулярной пилой, не стесняясь выражений.

Я чуть сместился, чтобы видеть посетителей: кто-то выходил довольный, кто-то — злющий и требовал деньги назад у второго оператора. Прошло минут пятнадцать, прежде чем объявили мой город и третью кабинку.

Я вошел. Уселся на стул, прочел инструкцию и принялся крутить диск оранжевого телефона, стоящего на тумбе.

Бабушка ответила сразу, будто ждала звонка.

— Алло, Шевкет, это ты?

— Ба, это Павел. Я в Москве, времени мало. Молчи. Выпорешь меня потом. Дед в больнице с сотрясением мозга, его жизнь вне опасности. Позвони Каретниковым, пиши номер, — я продиктовал телефон Ильи, — скажи Илье, что Павел долетел благополучно. Все хорошо. Приеду к деду, позвоню оттуда, расскажу подробнее…

Из трубки донесся треск, что говорила бабушка, я не разобрал, да не особо и хотел — орала, ругалась. Пусть остынет и все обдумает, а я как раз поменяю доллары на рубли, куплю лекарства по списку…

Или не стоит рисковать? Вот, пятьдесят рублей вернули, на метро хватит. Поеду к деду, распотрошу заначку, уж тысяч двадцать в рублях должно быть. Да, так и сделаю. Оттуда же отзвонюсь бабушке, Илье бесполезно, он сейчас в школе, ему — только вечером.

К дедовой квартире я добрался минут за двадцать. Без труда нашел его пятиэтажку, поднялся на второй этаж, отпер дверь. Чистота у деда стояла идеальная, вообще не как у пожилого холостяка. Разувшись, я прошел в спальню. Нашел на книжной полке темно-зеленый том Шмелева, стоящий рядом с «Белой гвардией» Булгакова, пролистал. Страницы книги в середине были вырезаны, чтобы туда вмещалась пухлая стопка купюр, но сейчас выпало лишь пять двадцатидолларовых бумажек и двенадцать тысяч рублями.

Основная сумма была в бачке, по моим подсчетам, у деда должно скопиться баксов шестьсот-семьсот, не просто так он собрался машину покупать. Ничего, вложу его накопления в запчасти, потом верну — мои-то деньги назад поехали. Примета, что дерьмо — к деньгам, заиграла новыми красками. Сдвинув бачок, я нащупал замотанный в целлофан сверток, открепил его. Развернул тощенькую пачку, пересчитал…

Двести пятьдесят пять баксов. И все? Где остальное?! Или дед не стал сдавать мне все заначки? Не похоже на него, он мне доверял.

На что можно потратить целое состояние за неделю?!

Вот куплю лекарства, пойду к нему и узнаю. Этого же, блин, вместе с моими деньгами на запчасти еле-еле хватит!

А так… В Москве торчать мне придется недели три минимум. И это открывало определенные перспективы: можно узнать, зачем нужны ваучеры и как на них покупать акции; разведать точки на авторынке, поболтать с продавцами запчастей для иномарок насчет руководств по эксплуатации автомобилей, их наверняка за бугром заказывают.

Такая брошюра, если ее перевести, даст нашему магазину много преимуществ, ведь мало кто берется за ремонт иномарок, а это золотое дно, их будет появляться все больше и больше.

Ну и придется поговорить с ментами, рассказать про деда и попроситься поторговать на его место. Такой вот план на ближайший месяц, а потом — домой, придет пора скупать акции винзавода, а на это нужны деньги, и чем больше, тем лучше.

Глава 11 Повестка дня