Вперед в Ссср

– Поэтому мы и идем на смерть - решительно произносит Горьковский - чтобы другие, когда придет час, знали, что надо делать. Помня о нас.

Снова чужие слова? Но уже теплее - значит есть и какие-то другие? Кто?

– Есть такие люди. И когда-нибудь мы победим - и нас вспомнят. А вас - проклянут.

А вот теперь, работать начнем. Предыдущий разговор лишь присказкой был, в доверие войти, изобразить "доброго полицейского". Ну а дальше, чему меня учил герр Рудински, бывший группенфюрер СД, а сейчас глава Штази - предельно конкретные вопросы: что, кто, где, когда? А уж после можно переходить и к дальней перспективе, и даже к темам абстрактным. Реагируя на каждую ложь или молчание - немедленным причинением боли. Вот и посмотрим, насколько твоя вера тверда, стойкий коммунар!

– Кто дал тебе приказ убить Якубсона. Гражданин Линник - когда, где, при каких обстоятельствах?

В ответ - стена. Кажется до клиента дошло, что к чему я веду. Молчит как партизан. Так есть или нет, второй слой? Если бандеры додумались (по показаниям Кука) приказать части своих "законсервироваться" до лучших времен, то может и эти тоже? Так бандерье я бы грубо ломал, методами походно-полевого допроса, ну нет у меня мастерства психологических игр! А с тобой, ну не хочется зверствовать, если можно избегнуть - ладно, и пентонала на тебя не пожалеем, хотя и дефицитный он пока.

Пентонал не помог. Когда клиента фиксировали, он вырывался так, что держали втроем. Наконец вкололи - и вместо того, чтоб стать куклой, отвечающей на вопросы, объект лишь долбил:

– Заковали барабанщика в цепи, посадили в каменную башню. Самой страшной мучили пыткой, но не выдал он военную тайну.

Это откуда? Про цепи и башню вроде, из гайдаровского Мальчиша, а барабанщик тут при чем? Или у клиента так мозг замкнуло? Слышал я в теории, что можно так даже под химией ничего не сказать, если "ум закоротить" на какую-то фразу - но впервые видел в натуре. Что ж - завтра продолжим, когда от зелья отойдешь. И уж прости, но придется тогда тебя по-плохому!

А ночью Горьковский удавился. Он в камере один сидел - но по недосмотру, в рассчитанной на двоих, с нарами в два яруса. Привязал рукав рубашки к верхнему, обмотал вокруг шеи.

Так и не узнал, дурачок, что не сидит Сергей Степанович Линник в соседней камере, как и никто пока что, из их "организации". А фотографии девушек - тех, кто в кружок "Юный Марксист" ходили. Если к врагу народа и страны, любые меры дозволены, чтобы из равновесия вывести, для пользы дела. Были ли у гражданина Линника особые отношения со студентками - а я откуда знаю, свечу не держал!

Мне, пока что, дружеское нарекание от Ани, зачем спешил? И совет, как в Москву вернемся, быть тебе студентом Академии. Что с нашими героями-подпольщиками делать, вопрос - гражданин Линник под колпаком, те из фигурантов, кто у него были тогда, тоже установлены, ведем наблюдение. Но ничего не происходит - даже на обещанную связь с Лючией не вышел никто пока.

Так что, снимаем кино.

Анна Лазарева.

В чем польза исторической науки? Не в хранении скучных фактов - имен, дат, цифр. А в сохранении ценного опыта, чтобы повторно на грабли не наступать.

И то, что в титрах будет написано, "фильм не претендует на абсолютную историчность" - не столь важно. Как и в другом фильме нашего Режиссера, так пока и не снятом здесь (хотя собирались, но что-то не сложилось, а теперь и когда снимут, некоторые моменты, уже "занятые" в нашем кино, там будут иными), знаток найдет кучу несоответствий. Что Марфа Васильевна была в статусе жены Ивана Грозного всего пятнадцать дней, причем свадьба состоялась в конце октября - а там в кадре лето. Что алебарду, попавшую в "машину времени", обозвали бердышом. Что стрельцы выступают на войну в парадных красных кафтанах (на походе и в бою носили серые, из некрашеного сукна, похожие на солдатские шинели гораздо более поздних времен), причем налегке, с одними бердышами в руках - а должны быть, еще и пищали-ручницы, перевязь с пороховницей и принадлежностью для чистки ружья, и конечно, вещмешок с солдатским имуществом, заплечный "сидор", такой же как у нашей пехоты в эту войну. То есть, внешний вид российского солдата четыреста лет назад имел больше сходств, чем различий с теми, кто сражался под Сталинградом и брал Берлин. Исключая конечно, вооружение, а также характерные стрелецкие шапки и бороды. Ну и на шинелях-кафтанах цветные клапаны-"разговоры" нашивались, как у нас в Гражданскую было - только цвет обозначал не род войск (пехота красные, кавалерия синие), а конкретный стрелецкий полк. Равно как и конница в том фильме, идет на войну безо всего - а ведь тогда всадники носили хотя бы стеганые или кожаные доспехи. Артиллеристы - что всего две пушки на войско (а Иван Грозный первым в истории массированно применял артиллерию), и в расчете всего один человек, который на передней лошади в упряжке едет? И уж конечно, должен быть немаленький обоз - запас провизии, пороха, ядер и пуль, палатки-шатры, котлы для варки пищи, походная кузница, даже заграждения-рогатки от вражеской кавалерии тогда нередко возили с собой. Но представьте, как бы это выглядело в фильме - совершенно не красочно, без песни про "маруся слезы льет".

Но у нас батальные сцены будут завтра. А пока - по сюжету, заседание городского магистрата (или как там у них по "магдебургскому праву" высшая власть называлась) города Дрогобыча. Обсуждают один жизненно важный вопрос - что делать с Чародеем? Поскольку от решения зависит, будет город стоять завтра, или нет?

А отчего не просто, забрали бы наши герои Чародея (хоть вместе с его возлюбленной пани Анной), через три дня, как договаривались - и домой? А не вышло - технические неполадки (тот, влетевший в землянку бердыш, что-то в машине повредил, пока сумели исправить, прошло не три дня, а десять). И пришедший в отряд связной (в этом времени, год 1942) среди прочего упоминает - так города Дрогобыча нет, это ж всем известно! Был еще в пятнадцатом веке взят и сожжен дотла католической армией, и место солью посыпано как проклятое навек. То есть, история изменилась!

И вот, открывают посланцы из будущего окно, в этот раз прямо в городской магистрат. И попадают прямо на заседание, а по совместительству и суд, над Чародеем.

Как они язык понимают? Так по воле сценариста (и не сильно далеко от исторической правды) в Великом княжестве Литовском говорили на старобелорусском, который даже наш современник кое-как мог понять. Город Дрогобыч правда, числился в составе собственно Речи Посполитой - но еще оставался осколком древнерусского Галицко-Волынского княжества, разделенного между Литвой и Польшей за столетие до показанных нами событий - то есть, населенный в большинстве православными, говорящими не по-польски. Что не нравилось ни панам, ни епископам, ни королю - тем более что основным промыслом (и доходом) города были солеварни (лакомый кусок).

И стоит сейчас под стенами Дрогобыча армия "защитников католической веры". Не сумев схватить Чародея, посланец Папы организовал крестовый поход местного масштаба, оперативно собрав и уговорив соседей-магнатов, у каждого из которых было собственное войско, не уступавшее королевскому - святая польская вольность, пся крев! Панов долго упрашивать было не надо - богатый вольный город давно был у них как бельмо на глазу. И никто не вступится - король, кто теоретически мог считаться пострадавшей стороной (раз город платил в казну налоги) не рискнет идти против буйного панства, поддержанного Римом (а то еще и самого от Церкви отлучат!). Так что, все просто и ясно: не выдадут еретика на суд, не станет города Дрогобыча.

Однако "магдебургское право" исключение не знает. Воздух города делает человека свободным - подвластным лишь магистрату, и больше никому. Какое бы преступление этот человек ни совершил - судить его может лишь городской суд. Своих не выдаем никому - нарушишь этот закон один раз, и не будет больше закона. И не будет больше города Дрогобыча, живущего по Магдебургскому закону.

То есть, и выдать нельзя, и не выдать нельзя.

Но бургомистр нашел выход. И обращается к Чародею - не губи город, покинь его. Завтра в полдень, когда истечет срок ультиматума, перед тобой откроют ворота. И мы умываем руки - не будучи ответственными за твою судьбу.

И тут среди зала открывается проход в иное время, из которого появляются четверо, странного вида. Вернее, трое - один, кто из двадцать пятого века, еще похож на здешнего дворянина, а в остальных тут же узнают "демонов", которых не так давно стража ловила.

Командир, "дядя Ваня", с немецким автоматом наперевес, на ремне гранаты болтаются.

Ординарец Петруха с пулеметом МГ-42.

Женщина, одетая по-мужски, в штанах - снайпер Татьяна с винтовкой СВТ.

Стоп, а отчего здесь сразу не началось "хватай демонов"? Тут и современное оружие нашим бы преимущество не дало: во-первых, не знают там его возможностей, а оттого и страха не имеют, а во-вторых, совершенно не нужна нам кровавая баня по отношению к городским, еще неизвестно как это Чародею понравится. Хотя по сюжету, партизаны сорок второго года ну совершенно не ефремовские толстовцы, так что если бы войну начали не мы... Положить в пару очередей всех в зале, кроме нашего клиента, ну а его под руки и в Дверь? Вот только города тогда завтра не будет.