ВПЛАМ: Шрамы, что превратились в морщины
Шрифт:
[???: …]
Пахло чем-то странным – явно травяным, но и слегка островатым.
[Ияков: У вас молчанка сегодня какая-та что ли?.. Бля, я бы вас коснулся и выучил бы язык, но не пяткой же за вас хвататься, хахаха…]
[???: …]
[Ияков: А, вы меня нихуя и не понимаете, да?.. Мать, я ща убью тебя – прыгни, если хочешь жить.]
[???: …]
Свинорожая старушка стояла всё также безразлично.
[Ияков: Ахахахахах!!! Вообще нихуя не понимаете! Хах… Ха… Хе-е-е-е-е…]
На выдохе Ияков потихонечку закрыл глаза и уснул, а зверолюды молча вышли из комнаты,
[???: …]
***
[Ияков: Эргх…]
Ияков попытался схватиться за лоб и вытереть откуда-то появившийся пот со лба, но потом вспомнил, что никаких рук у него и не было. Он перевалил ноги в сторону и, перевернувшись сосиской, слез с кровати.
Всё его тело было в бинтах, в мышцах чувствовалась приятная лёгкость, а на душе было приятно и спокойно. Ияков уже и забыл: каково это – отдыхать и быть тем, о ком заботятся, а не кого хотят убить.
[Ияков: …]
Он распахнул ногой дверь (не от наглости, а за неимением альтернатив) и вышел на свежий воздух, набрав полную грудь кислорода. Жизнь шла полным ходом: большинство жителей ковыряли тяпками землю, а детишки бегали друг от друга меж домиков, судя по всему, играя в прятки.
Один такой нечаянно врезался в Иякова и тут же боязливо вскочил на ноги. У него были бараньи круглые рожки и бакенбарды в таком юном возрасте. Рога были слишком тяжёлыми для детской шеи, так что он даже сейчас слегка накренялся головой то влево, то вправо.
[Ияков: …]
Тем не менее, даже он поклонился, не сказал ни слова и убежал. Для юноши такой склад жизни был поразителен: как вообще можно было жить без языка?
[Ияков: …]
Откуда-то из-за угла к нему приблизилась та самая свинья в сопровождении мужчины-осла. Она хрюкнула, повыше подняла свои жирные веки и внимательно вгляделась в лицо голубоглазого паренька. Её щёки слегка подёргались, она фыркнула и похлопала своей тяжёлой ладонью Иякова по плечу.
Житель, стоящий рядом с ней, только почтительно поклонился и с улыбкой взглянул на Иякова.
[Ияков: Ну… Спасибо вам, если вы, конечно, понимаете, что это значит… Даже есть уже не хочется…]
Юноша довольно взглянул в голубое небо и почесал свою коленку другой ногой.
[Ияков: Мда уж… Редко я не хочу разъебашить всё вокруг в хлам, но сейчас даже руки не чешутся… Хотя, блять, как им чесаться…]
Ияков снова вспомнил о своей проблеме и оторвал свой взгляд от лазурного небосвода и проплывающих там облаков. Его собеседники, однако, глядели уже в совершенно другую сторону. Там приближалась толпа каких-то странных людишек – кажись, тоже зверолюдов.
Ослочел беспокойно затрясся и поскорее повёл старушку прочь, да и все детишки в ужасе попрятались. Вся деревня в мгновение стихла, и не осталось никого, кроме Иякова.
[Ияков: ???]
А толпа была всё ближе. В руках у них были мечи и топоры, самодельные факелы и щиты. Это тоже были полулюди-полузвери, хотя рожи у этих были гораздо злее. Они что-то хором кричали и неумолимо приближались к деревне.
[Ияков:
Ну что-то мне подсказывает, что они так не на праздник всеобщего молчания идут… Что ж… Кто я такой, чтоб не заступиться за эту милую деревушку?]Довольно подпрыгнув и хлопнув стопами (хлопнуть ладошами он сейчас не мог физически, а эпичности надо было как-то придать моменту), он двинулся на встречу небольшому войску.
Не прошло и минуты, как они встретились. Воинов здесь было где-то 30. Все они выглядели крайне утомлённо, злобно и агрессивно.
[???: Мнръэ клъау!]
Они, к слову, разговаривать умели, но у них был и какие-то странные смычки в речи, что звучало для Иякова крайне странно.
[Ияков: Хуэмэ ,хуяу – я вашего не знаю и знать не хочу. Развернулись, блять, и потопали обратно, понятно?!]
[???: Клъау… Клъау мнръэ…]
Несмотря на то, что голос у лидера (человека-лося) и стал потише, они всё равно продолжили двигаться.
[Ияков: Сука, ну вы напросились.]
Ияков наклонился к земле и попросту провертелся вокруг своей оси на пятке, выставив ногу вперёд. Он сделал это настолько быстро и с такой мощью, что рассёкся не только воздух, но и куча пространства на многие метры вперёд.
Один удар.
И всё войско зверолюдов свалилось на землю, так как Ияков отрубил им ноги.
[Ияков: Посидите, подумайте над своим поведением! Хахах!!!]
Его противники выглядели невероятно жалко. Они тряслись от ужаса и боли, вопели и орали во всё горло. Но практически у всех без исключения была схожая черта – они с ужасом глядели на деревню, не на Иякова.
[Ияков: …]
А оттуда уже начали вылезать его жители. У всех у них была такая радостная и неподкупно счастливая улыбка, что самому Иякову было прекрасно на душе. Он спас своих же спасителей и теперь стал чуть ли не героем, хоть они и считали его каким-то инвалидом.
[Ияков: …]
Жители деревни гурьбой бросились к длинноволосому юноше: дети, женщины, мужчины и даже старики. Все они мчались с распростёртыми руками и улыбкой до ушей.
[Ияков: Да ладно вы – не все сразу.]
Ияков повернулся лицом к своим молчаливым зверолюдам и просто стоял (хотел бы раздвинуть руки, чтобы поймать кого-нибудь в объятия, но увы и ах).
Вот он – благородный герой, самый настоящий воин и чуть ли не бог, тот, кому все благодарны и кого все любят.
[Ияков: …]
Но они промчались мимо этого «героя».
[Ияков: ?]
И все вместе начали сжирать безногих зверолюдов заживо, впиваясь в них острыми звериными зубами.
Глава 33
[Ияков: …]
Ияков молча сидел на земле и с потрясённым взглядом взирал на то безумство, что прямо сейчас происходило у небольшой скромной деревушечки с её молчаливыми жителями.
Толпа зверолюдов с безумными глазами и широкими улыбками вгрызались своими лапами и зубами в тела напавших на них жителей и с громким и ехидным чавканьем пожирали их внутренности, пока они истошно вопили, дёргались всем телом, вопили и визжали, как свиньи на убое.