Врачебная ошибка

– Агния Кирилловна, – устало вздохнул в трубку подполковник, – я знаю, что звучит не слишком обнадеживающе, но дела обстоят именно так. Могу обещать одно: мы узнаем, кому принадлежит данный номер и, возможно, нащупаем связь с делом вашей покойной анестезистки.

– А как насчет того парня…

– Парня Митиной? Ищем, но пока никаких зацепок. Пашка поехал к нему на родину – жду вестей.

– Думаете, он в бегах и может там объявиться?

– Если смерть Шемякиной – его рук дело. Так что давайте номер, Агния, будем разбираться с этим «шутником»!

* * *

– Антон – убийца?! Да вы смеетесь!

Артем решил лично встретиться со Светланой, еще одной подругой Нины, чтобы поговорить о ее парне. Едва услышав о его предположениях в отношении Скоробогатова, Светлана замахала руками, словно отгоняя дьявола.

– Его нигде не могут найти, – возразил подполковник. – На рабочем месте Антона не видели уже давненько, он как в воду канул. Что можно предположить?

– К примеру, что с ним случилась беда – об этом вы не думали? Может, он попал в аварию, лежит в больнице…

– Полагаете, мы об этом не подумали? – перебил Карпухин. – Ни в одну больницу не поступал пациент с таким именем, в моргах его тоже нет. Поэтому я здесь.

– И вы считаете, что мне известно, где находится Антон?

– Ну, ходят слухи… – неопределенно пожал плечами Артем.

– А, вы об этом! Что ж, не врут слухи: Нина и в самом деле увела у меня парня, довольны?

– Да нет, я всегда сочувствую тем, с кем такое случается.

– Как же! Но я не понимаю, что это меняет? Нина – моя подруга!

– Даже после того, что она сделала?

– Она? Антон что, бессловесное животное, вроде бычка на веревочке? Нет, он сам к ней ушел. Она не преследовала его, не караулила под окнами, не писала любовных записок. Просто она… В общем-то, они поступили честно.

– Как это?

– Однажды пришли и сказали, что любят друг друга – и все.

– Они попросили вашего благословения?

– Вроде того.

– И вы его дали?

– Я не видела смысла в том, чтобы одновременно терять и парня, и подругу. Правда, с Антоном старалась с тех пор встречаться пореже.

– Понимаю – слишком больно.

– Со временем это прошло, и мы стали общаться как приятели. По-настоящему теплых отношений все равно не получилось, но, как говорится, худой мир лучше доброй ссоры! Но я знаю Антона слишком хорошо, чтобы поверить, что он может желать кому-то смерти.

– Даже тому, кто, по его мнению, виноват в гибели его любимой девушки?

– Даже.

– Вы хотите сказать, что, узнав о несчастье с Ниной, Антон не стал бы ничего предпринимать?

– Я лишь говорю, что он не вынашивал бы планы убийства, а попытался бы выяснить, как и почему все произошло.

– После того, что случилось, вы виделись с Антоном?

– Нет. Даже странно, ведь мне казалось, что я должна быть первой, к кому он придет: все-таки Нина была моей лучшей подругой!

– А вы в курсе, чем она занималась в последнее время?

– Вы о врачебном расследовании? Она что-то упоминала, но в подробности не вдавалась.

– В том-то и проблема, – вздохнул Карпухин. – Нина никого не посвящала в детали!

– В этом она вся, – кивнула Светлана, будто бы и не удивленная этим фактом. – Она любила риск, была страшно любопытной, хотя… Знаете, мне показалось, что в последнее время что-то изменилось.

– В каком смысле?

– Нина стала задумчивой, все время писала какие-то эсэмэски, говорила по телефону…

– Разве это не обычная работа репортера?

– Да, но раньше она никогда не выходила, чтобы поговорить, – общалась со всеми при мне. Ей даже нравилось, когда я задавала вопросы о том, кто звонит. Но некоторое время назад она стала скрытной.

– Вы не интересовались, что случилось?

– Интересовалась. Я спросила у нее, все ли хорошо с Антоном.

– А почему вы решили, что дело связано с ним?

– Да потому, что я видела ее с каким-то мужиком. Правда, он староват для нее на вид, но привлекательный.

– Что заставило вас думать, что между ними что-то есть? – напрягся Карпухин: он всегда чуял, когда начинает пахнуть ниточкой по делу, и теперь ноздри ему щекотал знакомый дух.

– Так я их дважды видела. Один раз – на улице, они разговаривали, а потом – в кафе. Считаете, молодая девушка стала бы несколько раз встречаться с мужчиной, если между ними ничего нет?

– Не знаю, Нина ведь все-таки журналистскими расследованиями занималась. Может, этот человек был их частью? Осведомитель или что-то в этом роде?

– Я видела Нининых осведомителей – обычно они больные на всю маковку. Этот мужик был другим: симпатичный такой, импозантный, на бизнесмена похож.

– На бизнесмена? – задумчиво переспросил Артем, почесывая небритую щеку: терпеть не мог появляться на людях со щетиной, но последний одноразовый станок пришлось выбросить, а купить пачку новых забыл, вот и остался с утра без обычной процедуры. – Сможете его описать? Нам бы это очень помогло. Так как, сумеете?

– У меня отличная зрительная память! Куда надо подъехать?

* * *

Здание, в котором располагался «Адамант», являлось заново отреставрированным старинным домом – лучшего места для успешной зубоврачебной клиники трудно пожелать. «Адамант» занимал весь второй этаж. Первый, насколько я успела понять, оккупировали несколько адвокатских контор (я тут же почувствовала, как у меня зачесалось все тело – видимо, от частого общения с адвокатской братией у меня развилась на нее аллергия). Помещения «Адаманта» сияли, как американские имплантаты: возникало ощущение, что находишься во рту у голливудской кинозвезды.

– Вы по записи? – сверкнув ослепительной улыбкой, поинтересовалась администраторша в черном облегающем брючном костюме, еще больше подчеркивающем белизну зубов.

– Нет, я…

– Это не страшно, – снова улыбнулась девушка. – Острая боль?

– Не…

– Я сейчас посмотрю, кто может вас принять – обычно пациенты записываются загодя, но, может, вам повезет, и…

– На самом деле, – перебила я, устав от того, что мне не дают договорить, – кариес меня не беспокоит. Я пришла поговорить. Вы давно здесь работаете? – И я продемонстрировала удостоверение ОМР.