Врачеватель-2. Трагедия абсурда. Олигархическая сказка

«Ну что тут можно возразить после такого заявления? Конечно же дерзай! Дерзай, дурашка! Ведь недаром люди говорят: блажен, кто верует. Да только для начала пропробуй-ка меня убить, блаженный. И если вдруг получится – тогда и поглядим, какого ты замеса».

За милой незатейливой беседой с самим собой я даже не заметил, как дошел до гаража. В качестве автопилота на инстинкте влечения к запрограммированному объекту безотказно сработала мышечная память. Осталось лишь дорогу перейти – и ты уже в уютном теплом помещении, где ждут друзья, пивко и водочка под шашлычок бараний. В такую отвратительную серую промозглую погоду что может быть лучше приятной беседы в кругу единомышленников? Лучшего, по-моему, и не придумаешь. Да и не стоит, потому что от добра добра не ищут. Вот только подождать, когда проедет эта слишком медленно как черепаха ползущая машина. Ничего, я подожду. Зазря не будем рисковать. А вдруг там «чайник» сидит за рулем? Педали перепутал, резко рванул – и я в долю секунды не только на капоте, но уже и на том свете. А кто тогда здесь вместо меня будет бороться с моей же собственной праздностью, косностью и ленью? Нет, не будем рисковать. Лучше три секунды подожду.

Однако почему-то эта медленно как черепаха двигающаяся машина не проползает мимо. Напротив, она останавливается и как раз возле меня, лишая всякой возможности перейти дорогу. В свете слабо освещающих нашу улицу фонарей я все же в состоянии разглядеть роскошный, стилизованный под ретро, серебристый кабриолет BMW серии Z-8, и я в состоянии увидеть и понять, что за рулем кабриолета сидит молодая красивая женщина и приветливо мне улыбается своей до умопомрачения обворожительной улыбкой. И я это вижу отчетливо. Вижу потому, что крыша у кабриолета отсутствует. По всей видимости, она надежно спрятана где-то за задним сиденьем, а мелко моросящий дождик и неприятный осенний ветер вовсе не создают сидящей за рулем молодой красивой женщине атмосферу дискомфорта. Она его не ощущает. Она смотрит на меня и улыбается открытой, с ума сводящей сияющей улыбкой. Ни тени смущения на ее красивом лице, но ни малейшего намека на порок во взгляде. Нет, господа, такого не бывает.

– Мужчина, добрый вечер! – Боже праведный, она еще и говорит!

– Да-да, здравствуйте.

– Вы знаете, я бы, наверное, очень расстроилась, если бы только почувствовала, что вы можете подумать обо мне хуже, чем я есть на самом деле. А я такая, какая я есть. Не хуже и не лучше. Обыкновенная.

– Вам не холодно? – Вот идиот! Ну к чему этот дурацкий, не относящийся к делу вопрос?

– Нет, что вы? Мне замечательно! Я люблю, когда вокруг меня много воздуха, люблю, когда небо над головой. Небо – это ощущение свободы. Для меня свобода – она во всем: в мыслях, желаниях… Я когда увидела вас идущего… ссутулившегося, задумчивого, сразу поняла: я хочу общаться с этим человеком, хочу с ним провести сегодня вечер, хочу пригласить его в хороший ресторан. вы же мне не откажете?

Я молчал, но тоже улыбался. Правда, улыбался как дурак. Наверное.

– Почему вы молчите? Не хотите отвечать? Ах, я поняла. Если дело в деньгах?..

– Ну да, я не знал и не готов… И потом, с женщиной, в ресторан, за ее счет… Я… Я, извините, так еще не привык, наверное.

– Это пустяки и условности. Времена меняются. Хорошо. В следующий раз у вас будет повод пригласить меня. Согласны?

Я неуверенно пожал плечами, при этом не переставая глупо улыбаться.

– Пожалуйста, прошу вас, садитесь в машину и поедем. Даже знаю куда. Очень уютное местечко.

«Брать с меня нечего, и так понятно. Судя по моей изрядно испитой физиономии, органы мои для трансплантации подавно не годятся. выкуп за меня никто платить не будет. Если и корысть, то в чем она?» Но я на тот момент об этом и не думал. Я сел в салон кабриолета и по причине перебитой носовой перегородки непроизвольно зашмурыгал носом.

– Нет-нет, вы не волнуйтесь. Крышу мы сейчас организуем, и окошки тоже застеклим, и печечку растопим. И станет нам тепло и радостно… – Она засмеялась каким-то чистым, удивительно мелодичным смехом, как звонкий колокольчик в просторном безлюдном зале с хорошей акустикой.

Когда по логике вещей крыша кабриолета заняла свое, куда более достойное для нынешнего времени года положение, я спросил мою так неожиданно материализовавшуюся попутчицу:

– А как же свобода?

– Свобода? Значит, пожертвуем двадцатью минутами свободы ради предстоящего блаженства.

– Как вы сказали? Блаженства? Ну надо же, как странно… Раз уж вы остановились, пригласили меня, следовательно, чего-то ждете от меня. вы, по-моему, слишком хорошо обо мне подумали.

– О вас? Почему о вас? Я подумала о нас. О нас с вами. Здесь есть разница. А я вам интересна? вам со мною хочется общаться?

Завороженный, я смотрел в ее, казалось, всему миру открытые огромные миндалевидные глаза, не в силах оторвать свой взгляд от этой чарующей магической притягательности абсолютно неповторимого, самой природой созданного совершенного лица. Удивительно красива.

– Было бы глупо это скрывать. Конечно, хочется. Только… Только, думаю, очень быстро, в том же ресторане, вам станет неуютно. Даже неловко.

– Почему?

– Потому что рядом с вами я по меньшей мере выгляжу смешным. И это не поза. Это несоответствие. Это вопреки неписаным законам построения гармонии.

– Ой, нет! Ну что вы? Это все неправильно, – в салоне кабриолета снова зазвенел ажурный чистый мелодичный колокольчик. – вы сейчас говорите о том, что для меня главным не является. Хотите, я открою вам свой маленький секрет?

– Ну, если вы считаете, что этот маленький секрет можно мне открыть, то тогда, безусловно, хочу.

– Да, собственно, секрета здесь никакого и нет. Каждый человек неповторим. Он – индивидуален. Поэтому он вправе мыслить и поступать по велению своей же собственной природы. И вот я, поверите ли, не люблю общаться с мужчинами, которые моложе сорока лет. Мне с ними уже не интересно. В них нет главного.

– А что тогда для вас является главным? Формулируя точнее: что есть для вас то главное, которое отсутствует в них?

– Опыт. Не жизненный, а природный опыт. Он приходит к мужчине, когда он перешагивает этот возрастной барьер. Правда, у кого-то это случается раньше. Понятно, что я говорю далеко не о всех. Без интеллекта это всего лишь возраст.

– Безусловно, вы во многом правы, но мне всегда почему-то казалось, что молодые должны жить с молодыми и любить молодые должны молодых. Это разумно. Это и есть природа. А вот те, кому за сорок, не должны за счет накопленных средств и обретенного природного опыта вторгаться со своими желаниями в чужую жизнь. Жизнь вот этих самых молодых. вы знаете, я, пожалуй, ничего совершеннее вас в своей жизни не встречал, но я все же, наверное, пойду. К тому же меня ждут.

Едва ощутимым прикосновением она покрыла своей ладонью запястье моей руки, пристально и проникновенно посмотрев мне в глаза:

– Кто тебя ждет? Друзья? Твои соседи по гаражу? Что тебя ждет? Кружка пива для разминки печени? Сто пятьдесят под бараний шашлычок? Неужели ты и правда думаешь, что я тебя куда-то отпущу?

– А как же право мыслить и поступать по велению своей же собственной природы? Я ведь вроде тоже человек.

– Вот именно поэтому и не отпущу. И не только поэтому. Сам же отлично знаешь, что всегда и везде должны быть исключения. Считай, что я и есть твое исключение, а ты мое.

– Да, ну, а как кабриолет? – я спросил и улыбнулся. – Не ломался с тех пор?

– О, ни разу. Вот он-то как раз и есть само совершенство.

Она взяла мою руку и с какой-то невероятной удивительной нежностью прижала ее к своей щеке:

– Скажи, мы наконец-то можем ехать? И так уже преамбула затянулась до неприличного.

– А куда ты хочешь?

– Туда, куда хочешь ты.

– Хорошо. Тогда для начала давай поедем в никуда.

«Ну вот, Грибничок, еще один сон. Похоже, еще одна сказка на твою пока еще совсем не седую голову».