Врачу, исцелись сам!
Шрифт:
Причем Шацманы никогда не ездили кататься на горных лыжах, а любили экзотику, хотя экзотические путешествия могли быть и очень опасны. В прошлом году на обследование в клинику поступила девушка двадцати пяти лет, красавица, богатая. Однажды она поехала с другом на сафари в Австралию – стрелять там каких-то животных. Прямо у костра в порядке экзотики аборигены сделали ей за ухом маленькую татуировочку – "черную лилию Австралии". Позже у нее появились увеличенные лимфоузлы, она обратилась к врачу, и при обследовании у нее в крови выявили ВИЧ. Теперь она постоянно принимала лекарства, и к этому положению, возможно, даже привыкла.
Борисков рассказал об этом Жизляю, а тот по этому поводу высказался так:
– Привыкнуть к этому, я думаю, невозможно, это как отсроченный
Борисков, вспомним про этот случай, тут же подумал и про свои сердечные дела – тоже ведь, по сути, отсроченный приговор, хотя тут шансы были: найти забитый бляшками сосуду и вставить туда стент или пришить обходной шунт. Конечно, безумно дорого, но зато есть шанс выжить.
Кстати, тот самый вышеупомянутый Коробов такой стент себе и поставил, причем операцию сделал в России и удачно, был эффектом очень доволен. Был, как говорится, с закидонами, но Борисков его уважал. Это был очень любопытный человеческий экземпляр, можно сказать, в чем-то даже выдающийся. В нем была тяга к образованию, уважение к знаниям. И это притом, что он бы настоящий долларовый миллионер. Миллионер, но к тому же еще и с амбициями: защитил
(точнее сказать, купил) сначала кандидатскую, а потом докторскую диссертацию, звание профессора, написал книгу по истории своего рода
(Борисков даже лично знал журналиста, который за хорошие деньги написал эту книгу и, кстати, был тем очень доволен) – и надо сказать, неплохая получилась та книга; вступил в дворянское собрание, выискал и свои дворянские корни, хотя сам был из самых простых и карьеру свою начинал барменом, или попросту – буфетчиком.
По советским временам, впрочем, бармен и официант были профессиями престижными, особенно в гостиницах с интуристами – туда еще было большой проблемой попасть на работу.
– Не исключено, что и сейчас тоже так осталось. У одного моего приятеля дочка работает официанткой в казино и на чаевых зарабатывает очень даже неплохо, по-крайней мере, больше чем ты! – сказал Жизляй. – Все это понятно, но что-то ведь повергло долларового миллионера Коробова полезть в доктора наук, хлопотать, а точнее, потратить на это большие деньги. Хотя его и просто за деньги любят, и все знают, что он эту диссертацию купил? А вот зачем! Это он сделал, прежде всего, для самого себя. Он стал больше уважать сам себя, а это самое главное и есть.
Кстати, у Борискова лечилась и Коробовская жена. В последний прием ему показалось, что она пребывала в некоторой растерянности. Она уже сама не знала, что есть хорошо, а что плохо. Когда они с Витей были молодые и бедные, то как-то объединялись, чтобы выжить, и всегда поддерживали друг друга. Потом, когда появилось богатство, началось все то, что ему сопутствует: длительные поездки, дорогие красивые проститутки, сексапильная секретарша, глядя на которую не поймешь, спит ли он с ней или держит такую красоту просто для имиджа, и слабо верилось, что не спит. А если даже и не спит, но наверняка имеет скоротечные сексуальные контакты на работе просто в качестве права хозяина. Для порядка.
Что ж, все имеет свои оборотные стороны, даже богатство. Так и любое лекарство дает побочные эффекты. Если человек долго живет в роскоши, то перестает двигаться, жиреет, начинает болеть. Требуются большие усилия, чтобы избежать этого. Раньше у нее много чего не было, но она была молода и, как теперь ей казалось, счастлива.
Теперь же у нее было все, она стояла в своей дорогущей шубе перед зеркалом в прихожей, смотрела на мешки под глазами, на морщины и думала: надо было рожать второго ребенка тогда – в тридцать шесть, когда случайно залетела, – это хоть как-то держало бы его, да и было бы, чем заняться, а сейчас уже было поздно. Врач (это был Борисков) при осмотре нашел повышенное давление, остеохондроз, скрытый сахарный диабет и миому матки. Жир у нее на животе давно образовывал ощутимую складку, которую невозможно было захватить рукой. Весы у нее дома были настроены так, чтобы показывали на десять килограммов меньше. Она это хорошо знала и обманывала саму себя. Она всю жизнь
мечтала, чтобы они с мужем разбогатели, и постоянно пилила супруга:"Ты – бездельник, дармоед, надоело мне тебя кормить!" Коробов, наконец, поднялся, стал много зарабатывать и тут же завел себе молодую невероятно красивую любовницу-модель, которая, будь он беден, на него даже бы и не взглянула. И теперь у нее, законной супруги как женщины перед любовницей не было никаких шансов. Поставь их рядом – и разница была бы очевидная и потрясающая. И однажды все это было наглядно продемонстрировано во время известного скандала в
Александринке, когда она сама увидела себя рядом с юной любовницей в огромном зеркале театрального фойе: вся расфуфыренная, одетая в самое что ни на есть дорогое и модное, со вставными, необыкновенно ровными и белыми фарфоровыми зубами, яростным и ненормально загорелым для зимы обрюзгшим лицом; огромная грудь выдавалась вперед чуть не на полметра, сквозь брюки безжалостно выпирал целлюлит. Она даже сама себя испугалась. У нее, казалось бы, было все, но уже не было ни любви, ни молодости, и любовь теперь можно было лишь только покупать, и это тоже было мерзко. Была истерика и скандал.
Как-то шарила у мужа по карманам, обнаружила у него в кармане упаковку виагры. Потрясла ею, заорала:
– Ты на таблетках! Блядей своих дерешь на таблетках – просто так уже не можешь?
Витя вдруг посмотрел на нее холодно и спокойно с некой брезгливостью. Она действительно представляла жалкое зрелище: жир под подбородком от негодования так и трясся, лицо было покрыто толстым слоем ночного крема, и на этом лице метались красные воспаленные и испуганные глаза.
– А почему это тебе можно гормоны пить от климакса, мазать рожу косметикой, делать пластические операции, а мне вдруг нельзя принимать "виагру"? – спросил он, продолжая ее рассматривать с неприятным ей отстранением, даже наклонив на бок голову. Как чужой человек, случайно попавший в спальню. Она не знала, что и сказать, задохнулась в ярости. Давление зашкалило за двести.
Еще у этого Коробова был один друг, высокими материями вовсе не отягощенный, но деньги умел делать абсолютно из всего, а точнее, буквально из ничего. Не знал потом, куда их и девать. У него был совершенно новый, только что купленный с выставки "Роллс-Ройс" стоимостью чуть ли не миллион долларов (Борисков с трудом этому верил). Одна только серебряная статуэтка с капота этой машины тянула на две с половиной тысячи евро. Один был недостаток – он не был бронирован. Его в нем и подкараулили. Шестнадцать пуль из
"Калашникова" пробили лобовое стекло и почти все попали в переднего телохранителя. Хозяина, сидевшего сзади, тоже задело, но не смертельно. Эту историю рассказал Борискову другой телохранитель, который поменялся в тот день сменами с сидевшим в машине. Причем, этот, которого сменили, заменяться вовсе не хотел, но погибший в тот день сменщик его просто об этом умолял – у него на другой день были назначены какие-то важные личные дела, типа с подругой собирались идти подавать заявление в ЗАГС. А получилось, что в него попало пол автоматной очереди, пущенной в его хозяина. Теперь "роллс-ройс" стоял в гараже, весь его белый кожаный салон был забрызган и залит кровью. Решали, что с машиной делать дальше. Это тоже были оборотные стороны богатства.
Впрочем и простые люди довольно нередко попадают под раздачу в разборках богачей. Недавний пример: научный сотрудник Волошин, просто хороший и давний знакомый Борискова. С ним случилось странное, почти что фантастическое происшествие. Однажды он шел по улице и случайно попал в перестрелку. И народу вокруг было вроде бы много, но он оказался единственным свидетелем довольно громкого преступления – покушения на банкира (тот вскоре и умер).
Подозреваемых в тот же день задержали по горячим следам, но они от всего упорно отказывались. Лицо одного из нападавших Волошин хорошо запомнил, поскольку с того слетела маска. Получилось так: если он отказывается давать показания, его сажают, и притом наверняка и неизбежно убивают в камере – так, на всякий случай. Если же он все рассказывает, на него тут же начинается охота. Он был в тупике.