Врачу, исцелись сам!

Бог ведает: понятно, если там салат, зеленый лук или укроп посадить

– чтобы всегда была под рукой свежая зелень, но картошку-то зачем?

На стоимость одной только потерянной серьги можно было купить, наверно, несколько тонн картофеля. Неясно, то ли это был у него атавизм советской системы, но ли врожденная генетическая тяга к земле, поскольку родители у него были родом из Ярославской, – из какой-то там глухой деревни. Сейчас Михалыч строил на своем загородном участке целый дом-баню, чуть ли не с колоннами, и к ней по проекту должен был примыкать курятник: "Люблю, когда утром петухи поют и куры ходят по двору!"

К своим пятидесяти годам Головков почти полностью облысел, а жалкие остатки волос поседели, но он по-прежнему оставался сухощав и энергичен, и этой своей подтянутостью и моложавостью очень гордился.

А со второй женой он действительно иногда дрался, она оказалась ревнивая и подозрительная, но основную кучу проблем доставляли ему сын от первого брака и его первая жена – они постоянно требовали денег. И еще его осаждало огромное количество вдруг образовавшихся родственников, о которых он ранее и слыхом-то не слыхивал. Причем часто они просили даже не денег (все равно бы не дал), а чтобы куда-нибудь пристроил на хлебное место.

Борисков довольно часто бывал у Головкова на даче – обычно вместе с Виктошей, и любил туда ездить именно вместе с нею. Виктоша

Борискову была нужна для уюта и удобства, она и постель на ночь постелет, и сумки соберет, и посуду поможет на стол собрать, и спать с ней было теплее. Сама Виктоша и вторая жена Головкова Лида очень любили ходить там надолго в баню, париться, обмазываться медом, растираться травами и прочими ингредиентами и разговаривать свои женские разговоры. Иногда Головковы вдруг решали идти мыться вместе, тогда в свою очередь и Борисковы шли после них или перед ними тоже вдвоем, и это тоже было неплохо.

Головков чрезвычайно зауважал Борискова после одной истории, когда него на даче один из гостей сильно перепил, и ему было так плохо, что уже хотели вызывать "скорую": думали, вдруг помрет, а тут как раз и приехали Борисковы. Борисков совершенно случайно имел в машине упаковку препарата, выводящего из алкогольной интоксикации (неделю назад колол одного человека на дому), и он тут же ввел содержимое ампулы внутривенно и тот умирающий пьянчуга буквально на глазах у всех ожил. Это буквально потрясло присутствующих. Рейтинг Борискова резко повысился.

И еще был один случай, после которого они сдружились. Первого мая как-то снова напились у Михалыча на даче и вдруг решили искупаться.

С пылу зашли по пояс в озеро. Вода там была не просто холодная, а ледяная – градусов пять, не более. Борисков, вовсе не будучи моржом, испытал кратковременный ужас: ему показалось, что в его икры вцепились клещами злобные подводные жители. Он все-таки через силу на одном только принципе окунулся, проплыл метра два и тут же наперегонки с Михалычем понесся к берегу, где их уже ждали с налитыми стаканами водки. Выпили их взахлеб, закусили соленым огурцом. И это довольно бессмысленное пьяное событие тоже как-то сблизило Михалыча и Борискова. С тех пор Михалыч заезжал к Борискову не только по здоровью, но бывало, и просто так – похвастаться и потрепаться. Еще Головкову нравилось, что Борисков от него ничего не хотел и никогда ничего у него не просил и к тому же и его и всю его семью от всего лечил. Отношения между ними сложились такие, что никаких денег Головков ему за консультации никогда не платил

(Борисков, впрочем, и не взял бы), зато они с Викторией ездили к нему в гости на дачу и там уже пили-ели вволю.

Борискова поражал круг общения Михалыча. Головков общался с абсолютно разными людьми. Одним из его близких друзей был профессор-преподаватель электротехники, который как-то лечился у

Борискова. С другой стороны приезжал лечиться его закадычный приятель довольно мутный тип по фамилии Коровкин, которого все за глаза почему-то звали Лелик. О нем было известно, что лет пять он в свое время за что-то отсидел. Недавно Лелик женился по второму разу и теперь собирался заводить ребенка. Хотя, у него уже был взрослый сын от первого брака, Лелик был поглощен идеей будущего отцовства и активно восстанавливал у себя количество сперматозоидов, потребляя стаканами какие-то китайские стимулирующие бальзамы, которых у него был закуплен не один ящик. Там в инструкции действительно была такая обнадеживающая фраза: "увеличивает продукцию сперматозодиев половой железью" и приписана еще куча всяких полезных действий. Впрочем, по инструкции было рекомендовано пить бальзам по столовой ложке три раза в день; эти же – Лелик и компания – пили его стаканами, и это притом, что настой был сорокаградусный. Молодой Леликовой жене

Ларисе самой судить об эффективности такого лечения было довольно трудно, поскольку она была на охранительном режиме, принимала таблетки для зачатия и в близкие контакты до определенного момента не вступала. Однако жены Леликовых приятелей жаловались, что те бушуют, чрезвычайно сексуально активизировались, кидаются на всех девок подряд, что-де "им уже своих блядей стало не хватать, в

Сестрорецке ловят проституток прямо на улице", и что надо бы

"кран-то им прикрутить", а то, как цинично утверждала Лера

Кирсанова, гражданская жена одного из этих гуляк, было "на полглотка, а стало на целый". Тут китайцы, видать, не обманули – бальзам был настоящий. Для Ларисы же сейчас это все было не актуально – не пристает с гадостями и то ладно, все равно сейчас нельзя. Главное, чтобы накопил достаточно семени для оплодотворения, хотя какое семя у алкоголика? Но время шло, а беременность никак не наступала. Врач посоветовал ей сделать ЭКО – экстракорпоральной оплодотворение. Она тут вдруг и подумала: "Раз так, то может быть, взять сперму донора?", поскольку вид самого будущего папаши, болевшего астмой и сахарным диабетом, ребенку счастливого и здорового будущего не сулил. Впрочем, она все же понимала, насколько это ее желание было опасным как для нее, так и для ребенка. Ребенок мог родиться совершенно на отца непохожим, ведь фотографию донора всяко ведь ей не покажут. К тому же генетический код и отцовство теперь запросто можно было проверить. И в этой ситуации и она, и ребенок реально рисковали головой. Таких проступков не прощают. И будет еще самое малое, если их просто вышвырнут на улицу из нынешнего такого уютного особняка.

Борискову была известна история, как один мужик решил сделать генетический анализ себе и ребенку, чтобы подтвердить отцовство.

(Кстати, близкая подруга жены – а кто же еще! – его и надоумила).

Так ведь какое было у жены благородное возмущение, какие пылающие глаза! Просто молнии в глазах сверкали: "Да как ты смеешь?! Не дам кровь брать у ребенка! А если ты окажешься неправ, то ты оскорбляешь меня недоверием!" Анализ, однако, все равно сделали, и оказалось, что действительно ребенок этот был не от него. Подруга-то оказалась права, что-то она такое знала. Кстати, потом была очень любопытная реакция жены, что-то вроде того: "Сам и виноват!" Впрочем, суд платить алименты на ребенка все равно ему присудил, расценив ребенка как нажитое в период совместного проживания имущество. Государству в принципе все равно, от кого ребенок.

Борисков хорошо знал, что с такими людьми как этот Лелки-Коровкин надо всегда держать ухо востро, чтобы чего-нибудь лишнего не ляпнуть. Коровкин при всем своем алкоголизме всегда внимательно все слушал и очень хорошо запоминал. Впрочем, к своим словам врачу вообще нужно относиться очень осторожно. Был наглядный пример, когда всего одна фраза, произнесенная Борискиным, существенно повлияла на жизнь другого человека, которого он совершенно не знал, причем плохого ему вовсе и не желал. Это была довольно банальная история состоятельной женщины средних лет, которую решила отравить ее же гувернантка. Женщина эта со своим мужем, бизнесменом Ф., жили в большом загородном доме. С некоторого времени у них стала работать гувернантка – молодая, чуть полненькая, очень аппетитная девица по имени Оксана, родом откуда-то из Украины. Эта Оксана пригляделась, а потом потихоньку стала подбавлять яд в пищу конкретно только хозяйке. Хозяйка стала себя плохо чувствовать, чахнуть, и по этому поводу была госпитализирована на обследование в больницу, а эта молодая авантюристка тут же влезла в постель к хозяину. Совершенно стандартная ситуация. Когда Ф. уже лежал в кровати, она вдруг начала в короткой юбке, под которой к тому же и трусиков-то не было, прибираться у него в комнате, якобы раньше сделать это не успела.

Душа поэта и не выдержала. Хозяин дома, конечно, тут же и воспользовался этой девахой, раз уж сама подставляется. Да ведь и любой бы не удержался! Все последующие дни они уже спали вместе. А далее уже пошел настоящий шантаж. Все было по плану, однако она не учла одного: жену свою он все-таки любил по-настоящему. Может быть, любовь и потеряла тот первоначальный пыл юности, когда они даже засыпали обнаженные, обнявшись, в поту, не разъединяясь органами, но до сих пор она была и оставалась его настоящей большой любовью.