Враг мой – муж мой

От мыслей, что она при нём стонала, бредила и ворочалась… Что он видел её истекающей потом, да и вообще – спящей, девушке становилось не по себе. И, тем не менее, необходимо было поблагодарить…

Она обернулась к своему жениху и, немного краснея, произнесла:

– Ваша светлость, я очень признательна вам за заботу обо мне…

Герцог поморщился.

– Не стоит. Избавьте меня от ваших благодарностей. Я не дал вас убить лишь потому, что наш брак выгоден для меня.

В этом заявлении не было ничего, чтобы удивило её, кроме его оскорбительности.

– Вы могли бы сделать вид, что вы вежливы, – прошипела она. – Я же сделала.

Медведь хмыкнул.

– Я не люблю делать вид. И не нуждаюсь в том, чтобы кто-то делал вид для меня.

– Отчего ж? Если бы все эти люди, – Леолия кивнула на окружающих их придворных, чутко вслушивающихся в каждое слово, – перестали бы лицемерить, что они уважают вас, то вряд ли бы кто-то даже кивнуть вам соизволил.

В чёрных глазах вспыхнула заинтересованность. Но раньше, чем герцог успел ответить, вмешался Америс. Принц откинулся на спинку кресла и, кривя капризные губы, протянул:

– Твоя невеста излишне дерзка, Эйд. Я разрешаю тебе её выпороть. Могу прислать своего палача.

Леолия глянула на отца, но король сделал вид, что увлечён жарким. За плечом принцессы противно хихикнули.

– Ваше высочество, – начал герцог Диармэд, хмурясь, – Ваша шутка не совсем уместна…

– Это не шутка, – резко отозвался Америс и наклонился через стол к Леолии. – Моя сестра нуждается в порке. И я уверен, герцог Эйд сможет укротить эту спесивую кобылку, как приструнил кровавого жеребца…

Вслед за щеками запылали уши. Это было ужасно. Леолия не умела не краснеть. Да и как можно повелевать собственной кровью?

– Америс, – тяжело вымолвил герцог, – оскорбляя мою невесту, ты оскорбляешь меня. – Слова падали будто камни в песок. Глухо, тяжело. – До сих пор тебя спасало право твоего рождения. Ты – наследник и, по законам Элэйсдэйра, никто не может вызвать тебя на поединок. Но ты забыл, что я – потомок мятежника Юдарда, наплевавшего на законы и клятвы.

– Ты вызовешь меня на поединок? – недоверчиво рассмеялся принц.

– Нет. Зачем? Я просто дам зарвавшемуся юнцу оплеуху. И ты сам будешь выбирать: остаться опозоренным или погибнуть от моей сабли.

Америс вскочил. Его бледные щёки вспыхнули. На этот раз Эстарм предпочёл вмешаться.

– Господа! – король в примиряющем жесте поднял руку. – Ваши шутки переходят границы. Сын мой, сядьте. Герцог пошутил. Эйдэрд, друг мой, мне очень нравится твое желание защищать мою дочь. Я ещё раз убедился в правильности собственного выбора. Но это уже через чур… И постарайся поменьше употреблять запретное имя. Пусть он и твой предок.

– Отец! – завопил Америс гневно.

Похоже принц впервые встретил отпор со стороны короля.

– А сейчас – да начнутся танцы, – перебил его монарх, бросив гневный взгляд в сторону балкона, где разместились музыканты.

Принц обжёг Леолию взглядом, и девушка внезапно ощутила какую-то противную слабость. «Когда он станет королём, то сделает всё, чтобы испортить мне жизнь», – поняла она. Но думать об этом не хотелось. И видеть ядовитый взгляд брата – тоже.

Принцесса вновь обернулась к жениху и прошептала:

– Пригласите меня на танец. Пожалуйста.

К её удивлению, герцог не возразил и не сыронизировал. Он молча встал и поклонился, а затем протянул ей руку. Она вложила в его ладонь свою ладошку, выходя из-за стола. Очень хотелось есть, но оставаться под взглядом Америса она больше не могла.

– Вы тоже считаете, что та, что покушалась на меня, уже мертва? – спросила Леолия, ступая в танцевальном шаге и покачивая пышной юбкой.

Он положил ей руку на талию, и этот жест отчего-то вызвал у принцессы странный трепет. Она сглотнула, стараясь прогнать внезапную сухость во рту.

– Нет, – тихо ответил он. – Расследование продолжается. Но пусть Ваше высочество это не беспокоит.

– Не беспокоит?! – возмутилась она, с усилием отрывая взгляд от его черных омутов. – Возможно, в ваши планы входит моя смерть, но в мои – точно нет.

– Если бы вас хотел убить я, вы были бы мертвы. Но сейчас ваша смерть для меня не желательна, а, значит, вы будете жить. Расскажи вы мне, когда прибежали в мою берлогу, что на вас было покушение, то второго бы не произошло.

Леолия вздрогнула. Откуда он…

– След гарроты на шее, – милостиво пояснил Эйдэрд.

– Вы… вы расстёгивали мой воротник?! – прошипела она, резко останавливаясь.

Пары, идущие за ними, тоже затормозили. Раздался чей-то «ой». Видимо, оттоптали ногу.

– Не только воротник, – холодные глаза герцога отразили её смущённое лицо. – Грудь нужно было освободить от одежды, иначе вам было бы сложно дышать.

– О, богиня! – простонала Леолия и, не видя иной возможности спрятать пылающее лицо, уткнулась им в бархатный чёрный камзол. – Но есть же служанки, фрейлины… зачем…

– Любая из них претендует на звание отравительницы, – прошептал он ей на ухо, обжигая теплым дыханием. – В целом, я не против, что вы прижимаетесь ко мне, но не кажется ли вам, что супружеские ласки стоит отложить до завтра?

Она не ответила. Леолия вдруг превратилась в маленькую девочку. «Если я никого не вижу, значит, никто не видит меня» – трусливо выстукивало её сердце.

Герцог попытался мягко отстранить её, но она вцепилась в бархат его камзола. На глазах вскипали слёзы стыда, и меньше всего на свете Леолии хотелось, чтобы их кто-либо увидел. Ткань под её щеками стремительно намокала.

Он перестал её отстранять и, напротив, прижал к себе и стал покачивать в такт музыке. Танцующие пары расходились перед ними и смыкались за ними.

– Вы были в рубашке, – мягко шепнул, видимо, решив подбодрить. – Ни я, ни кто-либо иной с вас сорочку не снимал. Не бойтесь, всё самое важное вы до свадьбы соблюдёте.

– Вы не коснётесь меня и после свадьбы, – прошипела она.

Бархат заглушил голос, но герцог услышал. Хмыкнул.

– Я бы и рад не касаться вас, – ответил «любезно», – однако не консумированный союз браком не считается. Вам придётся потерпеть меня одну ночь.