Враг мой (сборник)

Мосс молчит. С одной стороны, он презирает пустую болтовню, с другой соскучился по беседе.

– Дело не в ветхом рудовозе, а в старой песне Гордона Лайтфута, давшей имя рудовозу. Знаешь, о чем я?

– Нет.

Блестя глазами - или это опять блики приборных панелей?
– капитан бормочет:

– "Куда девается Господняя любовь, когда часами кажутся минуты, и волны хлещут..." - Он вытягивается на кушетке.
– Ты усвоил что-нибудь из Талмана?

Мне почему-то кажется, что это нападение, что он осуждает мой метод учебы в бессознательном состоянии.

– Кое-что усвоил. Но предстоит еще разложить все по полочкам.

Капитан показывает на звезды.

– Какой в этом смысл, Язи Ро? В чем цель?

– Ты о Вселенной?

Он утвердительно кивает. Я не помню, что говорится об этом в Талмане, и не могу похвастаться собственными умозаключениями, поэтому отвечаю вопросом на вопрос:

– Разве у всего обязательно должна быть цель?

Капитан разглядывает меня слезящимися карими глазками, потом снова переводит взгляд на звезды. Его голова клонится вбок.

– Наверное, нет. Хотя было бы проще, если бы была.

– Проще?..

– Проще определить, способствую ли я достижению этой цели или пытаюсь не позволить ей осуществиться.

Меня уже переполняют странные вопросы и не менее странные ответы.

– Чего бы тебе хотелось больше, капитан Мосс?

Мой собеседник усмехается, отворачивается, спускает ноги на пол.

– Если ответить, что я препятствую осуществлению цели, то это прозвучит слишком горько, верно?

– Верно. Хотя то, что для одного - горечь, для другого - просто реализм.

Мосс не обращает внимания на мою усталую шутку.

– Горечь - не самое худшее, что бывает на свете, - произносит он.

Сидя на краю ускорительной кушетки, я наблюдаю, как капитан массирует себе шею, крутит головой, разминая затекшие мышцы. Возможно, кому-то Эли Мосс кажется человеком с дурным характером, я же вижу сгусток боли и ощущаю к нему братское расположение.

– Я вынес из Талмана, что каждый из нас волен выбирать свои цели, но при этом существует и другая, всеобъемлющая цель.

Мосс оборачивается ко мне.

– А как быть, если эта всеобъемлющая цель истребляет мою собственную?
– Не дожидаясь ответа, он опять отворачивается.
– У меня был друг. Его послали на бессмысленную смерть.

– Макс Стерн, - догадываюсь я.
– Восстание в Булдахке.

– Да уж, вы успели покопаться в моем прошлом...

Капитан надолго умолкает. Когда он снова открывает рот, я слышу в его голосе рыдание.

– Тебе понятно, что такое любовь одного мужчины к другому?

– Нет.

Он щурит глаза, раздувает ноздри.

– Кто ты такой, чтобы судить, драк?

Мне делается невыносимо грустно.

– Я не сужу, капитан. Ты спросил, понимаю ли я любовь мужчин, и я честно ответил, что не понимаю. Точно так же мне не понятна любовь мужчины к женщине, женщины к женщине, драка к драку - вообще никакая любовь. Это потому, что из меня выжгли огнем то, что необходимо для понимания любви.

Человек удивленно смотрит на меня, потом встает.

– Да, драк, твои кошмары, похоже, пострашнее моих.

Он дружески кладет руку мне на плечо, ободряюще смотрит на меня и уходит. Я остаюсь наедине со звездами.

Позже, пока Жнец готовит мою капсулу, я проверяю, занял ли свою капитан. Открыта одна моя.

– Когда отключится капитан?

– Никогда. Он всегда бодрствует.
– Гигант прикасается к кнопке плейера.

– Ваш Дэвидж уже покончил с этим. Говорит, тебе это может пригодиться.

– Что это такое?

– Не пойму...
– Он косится на бумажку.
– Что-то, связанное с Тиманом. Какое-то "Выживание"... Автор - драк. Включить?

– Валяй! Ты служил в подразделении наемников вместе с капитаном Моссом, Жнец. С кем вы воевали?

Жнец не торопится с ответом. Наконец я слышу:

– С драками при подавлении двух восстаний в системе Лота. С драками, людьми и викаанами, когда охотились на пиратов Надок Рим. С людьми при вторжении на Эам.

– Спасибо. Хотя странно, что ты так охотно отвечаешь. Все-таки ты бывший ильшеве.

Жнец пожимает плечами и широко ухмыляется.

– А мне скрывать нечего, как и тебе. Когда будете готовы лететь на Амадин, кликните меня.
– Я уже не знаю, как относиться к его ухмылке. Между прочим, Ро, я тоже никогда не отключаюсь. Так что у меня уйма времени, чтобы копаться в чужих вещах. Приятных снов.

Напоследок я кошусь на Фалну, закрываю глаза и замираю. Капсула снова задраивается, в моей голове звучат новые слова, возникают странные картины. Но я успеваю подумать: возможно, Жнец не шутит.

23

У тиманов есть анекдот. Человека, драка и тимана запирают вместе. Человеку велено заколоть драка, драку - заколоть человека, тиману подружиться с обоими и снабдить их ножами.

Даже анекдоты тиманов учат неким истинам. Главное они постигают смолоду: для того чтобы выжить, тиманы должны скрывать свою истинную роль.

Как цивилизованная раса тиманы моложе людей и гораздо моложе драков. Но их анекдоты имеют давнюю историю постоянных трансформаций. Когда-то этот звучал иначе: "Рилигана, хирата и тимана заперли вместе..." Но так было одиннадцать тысяч стандартных лет назад. Рилиганов не стало, хиратов уцелела жалкая горстка - забавные экспонаты на планетах, где правят тиманы.

На свои анекдоты, как бы часто и в каких бы вариантах они их ни слышали, тиманы реагируют всегда одинаково: массивные седые головы кивают, соглашаясь с мудрой мыслью, а толстые лиловые губы презрительно кривятся на тиманский манер. Тиманы не умеют смеяться и даже не имеют какого-либо заменителя этой эмоции. Кроме того, они не кричат, не гневаются, не выказывают ни боли, ни разочарования. И не потому, что не способны на все это, просто они контролируют себя, чтобы не выдать истинного отношения. Тиманы разделены на две категории: "учителя", к которым обращаются "'до Тиман", что значит "для Тимана", и все остальные. Звание "'до Тиман" учитель присваивает своему особенно усердному ученику, превращая в учителя и его. Самый уважаемый академический институт на Тимане - это Ри-Моу-Тавии, где дорос до "'до Тимана" Эстоне Фална.

Тиманы живут гнездами - группами из тридцати - сорока генетически родственных особей, в которые входят от одной до трех особей женского пола с единственной задачей и способностью: есть и производить на свет потомство. Тиманы мужского пола обожают головоломки, что проявляется в их играх, искусстве, музыке, а также в их поведении в бизнесе, управлении, дипломатии.

Драка, написавшего книгу о выживании тиманов, зовут Вигас Торм. Это кабинетный ученый с Драко, ни разу не ступавший на Тиман.