Враг мой. Академия Блонвур. Книга 2

Мильте слова девушки перевёл Тронк. Оказывается, её орки тоже знали язык Шелсу. Что, в общем-то, и не удивительно, учитывая, сколько раз их отряд нанимался на выполнение различных заданий в этой стране.

— Ты говорила, что являешься его любимицей, — напомнил невесте Ситал.

— Да. Но в последнее время он очень изменился. Я просто не узнавала его! Не находила в нём прежней теплоты. И ещё он несколько раз называл моего жениха по имени. А однажды мне и вовсе показалось... показалось, что он смотрит на меня... как мужчина. Ситал, ты понимаешь?

— Понимаю... — отозвался поражённый орк. — Чего ж тут не понять, — он вмиг стал мрачнее грозовой тучи. — Вот уж не думал, что на такое способны шелсуинцы – с их-то системой запретов.

Ворк, Тронк и Мильта переглянулись.

— Вы думаете? — произнёс Ворк.

— По крайней мере, это кажется вполне вероятным, — ответил ему Тронк.

— Только какой смысл желать женщину, находясь вдали от неё?

— Люди вообще склонны желать несбыточное, — заметил Тронк. — И если Шелда вызвала желание в хозяине – наверное, неудивительно, что оное отразилось в глазах куклы.

— Возможно. Но так же я не исключаю и другого варианта – что у отца Шелды просто с чего-то поехала крыша.

— Но почему тогда его желание ограничилось взглядом? Почему он не предпринял попытки получить желаемое?

— Ну, может, крыша у него съехала ещё не до конца, — усмехнулся Ворк.

— Или потому что реализация желания через куклу действительно не имела никакого смысла, — сказала Мильта.

— На самом деле, мы не знаем, передаётся ли хозяину то, что испытывает кукла, — стоял на своём Ворк. — Быть может, смысл всё же имелся.

— Ну да, физических страданий куклы хозяин, значит, не ощущает, а удовольствие ему вдруг передастся?! — возразил Тронк.

— Нет, такое, пожалуй, вряд ли возможно.

— Друзья мои, а вы всё это, собственно, о чём? — поинтересовался Ситал, не понимая абсолютно ничего из их разговора.

Блонвурцы принялись рассказывать им с Шелдой о заговоре, зомбировании, марионетках и вообще обо всём, что творилось в стенах их учебного заведения.

Проснувшись, Мильта ощутила, что чувствует себя просто ужасно. Её мутило, кружилась голова – даже когда она не пыталась оторвать голову от подушки. Боги, неужто возможно столь жуткое похмелье всего с одного глотка этого проклятого рома?!

А ведь орки выпили вчера целый кувшин! Мильта посмотрела на Тронка — тот спал безмятежным сном. Она осторожно повернула голову в другую сторону – на второй койке Ворк спал так же крепко. Интересно, что станется с ними после пробуждения?

Мильта глубоко вздохнула, пытаясь унять тошноту. Нет, бесполезно — её замутило лишь ещё больше. Может быть, полегчает, если выйти на свежий воздух? В каюте было душно. Она тихонько сползла с койки. Дурнота тут же усилилась в разы.

— Куда ты? — спросил Тронк, не открывая глаз.

— В туалет, — солгала Мильта. Ей вовсе не хотелось, чтобы возлюбленный видел, как её тошнит.

Кое-как выбравшись на палубу, она стремглав кинулась к борту и едва успела перегнуться через него.

— Доброе утро, — услышала она бодрый голос Ситала. Он определённо чувствовал себя просто великолепно.

Мильта неохотно повернулась. Орк действительно выглядел как ни в чём не бывало. Зато неподалёку она увидела так же перевешивавшуюся через фальшборт Шелду. Девушка была жутко бледна, если не сказать, зелена. Но ведь она вчера вовсе не пила ром.

— Интересно, чем же мы обе могли отравиться, если даже ничего не ели вместе? — кажется, Мильта произнесла свою мысль вслух.

— Это не отравление, а морская болезнь, — уверенным тоном ответил ей Ситал.

— Морская болезнь? Что это такое?

— Плохое самочувствие из-за качки корабля на волнах. Ею страдают многие, кто редко ходит морем. Мы вышли в почти штиль, а сейчас ветер усилился, волны стали больше, вот вас и мутит.

— А тебя, как я вижу, нет.

— Да, орки почему-то вовсе не подвержены морской болезни.

— Везёт... — простонала Мильта. — И что же, если ветер не стихнет снова, нам будет всё время так плохо?

— Нет, дня через три-четыре ваши организмы адаптируются к качке, и самочувствие пойдёт на поправку.

— А три дня нам придётся висеть на фальшборте?! — ужаснулась она.

— Я бы посоветовал лучше лежать на койке, — улыбнулся Ситал.

Не сказать, чтобы Мильту обрадовала такая перспектива. Но, если вспомнить, пока она никуда не дёргалась с постели, чувствовала себя ещё более-менее сносно.

Мильта посмотрела на солнце – оно стояло уже высоко. Дружеские посиделки затянулись до утра, Интересно, сколько же она проспала? Но, пожалуй, ей и правда следует вернуться в постель.

— Я пойду.

— Я провожу тебя, — сказал Ситал, предлагая ей руку.

— А как же Шелда?

— Пару минут без меня вполне обойдётся, — он ещё что-то добавил по-шелсуински.

Девушка слабо кивнула в ответ.

У Мильты не проходило головокружение, и возражать дальше она не стала.

Сдав Тронку с рук на руки его возлюбленную, Ситал вернулся на палубу. Шелда стояла, придерживаясь рукой за фальшборт, и смотрела куда-то за корму. Ситал проследил за её взглядом, почему-то сразу почуяв недоброе. И точно – на горизонте виднелись паруса двух кораблей. Похоже, каравеллы.

«Фламберг» уже покинул бухту Чаек и повернул на восток. Зачем каравеллы шли тем же курсом? В то, что они направлялись на Лисий Хвост по собственным торговым делам, верилось как-то слабо. Да, иногда на восток ходили и каравеллы – когда в порту разом набиралось много купцов, желающих везти свои товары к оркам. Однако вчера там не было вообще никого, кроме одного-единственного купца из Ферллана, который и отправился на «Фламберге» вместе с ними. И вдруг сразу две каравеллы. Да их даже загрузить бы не успели.

Конечно, по пути на Лисий Хвост имелся ещё один пункт назначения, куда иногда тоже ходили корабли – порт у подножия Гномьих гор (а до него лишь безжизненная пустыня Одар). Вот только торговля с тамошними гномами особого размаха никогда не имела, и плавали туда одни суда малого водоизмещения. Ситал ещё никогда не слышал, чтобы к Гномьим горам отправилась каравелла – торговцы народ бережливый, подобного расточительства себе не позволяли.

А кроме того, судя по осадке корпусов, каравеллы, похоже, вообще шли порожними.