Враг неведом

Сила подчинялась не Великому Духу. Она подчинялась Учителям. Потому что Всеотец не имеет нужды в слугах, запирающих его Дар железными засовами. Они, Учителя, пытались остановить нарушивших их волю. Они посылали на них воинов и чудовищ…

Стоп. А как же тогда Ведуны? Испытание, ниспосланное кланам самим Всеотцом? Если Сила в руках Учителей, и им ничего не стоит обратить могущественных Ведунов в скопище едва-едва шевелящихся обрубков плоти, лишив даже великого Дромока всего, ему покорного, то почему же…

Или Всеотец и в самом деле действует здесь руками наставников?

Но эти руки не чисты. Они лживы и покрыты кровью.

Джейана шагала, уже ничего не видя вокруг. Шаг – мысль. Шаг – мысль, крепкая и неотвязная.

…Да, руки Учителей покрыты кровью. Клан Хорса, о котором столько шептались. Да что там клан Хорса! Каждый Ведуний набег, после которого на клановом кладбище прибавлялось могил, – это ведь тоже их рук дело. Испытание! Испытание от Великого Духа – это одно, а если Сила в руках Учителей…

«Но ведь они Его избранные слуги!» – возразил чей-то слабый голос глубоко внутри. Голос, идущий ещё из детства, когда крепка была вера и Слово Учителя действительно было законом и истиной. «Они могут распоряжаться от Его имени… и откуда ты знаешь, что Его воля не может передаваться через них?»

«За» говорила только вера. «Против» – главным образом злость… потому что все добытые сведения подтверждали только одно – власть над Силой и, следовательно, магией – в руках Учителей. От Дима Джейана знала о том, что объявлена Учителями преступницей, что якобы из-за неё Всеотец лишил кланы магии… Но если Он лишил всех магии, почему же тогда отдельные искры её проскальзывали у самой Джейаны?

Она даже замедлила шаг, не обращая внимания на уткнувшееся в затылок дуло. Как она могла забыть об этом! Пройти мимо самого очевидного! Если, по Слову Всеотца, она – преступница и кланы лишены магии в качестве наказания за её преступления, то уж у неё самой никакого волшебства не должно оставаться и в помине! А оно действовало. Да что там действовало! Она, Джейана, беглая преступница, сумела на время оживить Сердце Силы! Против всемогущего Слова Великого Духа! Да разве ж могло быть так, если бы Он и в самом деле наложил бы Свой запрет?

Ответ один – никогда.

А что отсюда следует?

Всю жизнь им лгали. Учителя лгали на каждом шагу, прикрываясь словом Всеотца.

Голова кружилась всё сильнее, словно Джей стояла на самом краю страшной бездны; наклонись чуть дальше, и всё – соскользнёт нога, свистящая пустота примет падающее тело, и захохочут ожидающие добычу камни на дне…

Ещё немного – и она вообразит себе самое страшное, до чего только может додуматься выросший в кланах.

Если Учителя лгут, прикрываясь Его именем, и Он не карает их, то не значит ли это, что Его и вовсе нет?!

Остро заболело сердце. Подкосились ноги. Нет, нет, нет! Это слишком страшно. Ой, мама… мамочка… да что ж это со мной?! Твердь! Твердь, помоги…

Тело с сухим треском ударилось затылком о пластик пола.

* * *

– Ох, не к добру это, не к добру! – стонал Джиг. И чем глубже уходил вниз по шахте маленький отряд, тем громче становились его стоны и причитания. Парень не на шутку перетрусил. Горячий, несдержанный на язык, он не боялся ничего – или почти ничего – из

привычного, повседневного, пусть даже это привычное было жутким страшилищем. В своё время Джиг бестрепетно вступил в схватку с живоглотом, чудом спасся – вернее сказать, его спасли вовремя подоспевшие Твердислав, Джейана и их Старшие Десятки – однако не отступил и не дрогнул. Он бестрепетно дрался в безнадёжном бою на Пэковом Холме – потому что Ведуны были опасностью привычной, можно сказать, едва ли не родной. С ней свыклись, и это помогало. Однако сейчас, опускаясь в неизвестность по чёрному жерлу бездонного колодца, Джиг неожиданно пал духом.

Это не удивило бы Твердислава; вождь нашёл бы слова, чтобы подбодрить, однако его сейчас не было. А Дим, сам отличавшийся железокаменной храбростью, не мог, не умел сказать в нужный миг нужного слова потерявшему сердце… наверное, потому никогда бы и не сделался настоящим вождём.

– Молчи! – бранилась Файлинь, однако это помогало мало. Джиг замолкал ненадолго, а потом вновь принимался скулить и жаловаться.

Они отдыхали уже трижды. Узкая щель наверху давно скрылась в темноте – там наступила ночь. Сберегая факелы, они гасили их, едва остановившись.

– А может, там и вовсе дна нет? – осторожно предположил Лев, когда Фай остановила команду в пятый раз. – Фай! Ты уверена?..

– Уверена! – голос невидимой во мраке Файлинь прозвучал едва ли не жёстче, чем у самой Неистовой времён расцвета клана. – Магия не лжёт. Уж сколько раз так людей находили!

Она несколько кривила душой, но как поднять настроение парням другим способом – не знала.

– Там Джей была, точно – там. Силы больше нет, значит, никуда ей не деться. Отыщем.

– В эдакой тьме? – фыркнул Джиг. Дим молча и чувствительно сунул ему кулаком в рёбра.

– Можешь наверх идти, если хочешь! – вышла из себя Фай. – Давай, давай, иди! Фатима тебя с распростёртыми объятиями примет и вместо Дэвида с собой спать уложит!..

…Фай не сомневалась, что беду накликали как раз эти стоны Джига. Небось промолчи он, и ничего бы не случилось, добрались бы они до дна, тихо-мирно, спокойно, не торопясь…

На одном из ярусов их поджидали. Спускавшийся первым Дим внезапно замер на раскачивающейся верёвке.

– Наверх тащите, – вдруг спокойно сказал он. В тот же миг щёлкнул его маленький самострел, с каким можно управляться одной рукой. Бьёт он слабо и недалеко, серьёзного зверя из него только раздразнить и можно, однако против мелкой ведуньей пакости такая штука порой оказывалась очень полезна, иногда так даже и незаменима.

В тусклом свете факела они увидели молча стоящих на карнизе зверей. Что-то вроде лесных крыс, только покрупнее. Худые, заморённые, облезлые,, с волочащимися позади голыми чёрными хвостами… маленькие красноватые глазки без выражения пялились на пришельцев, пасти были оскалены. Одна из тварей уже валялась со стрелой Дима в голове. Остальные же, однако, не торопились броситься на её труп, хотя явно были очень голодны. Они смотрели вверх, на людей, и от этих не по-звериному спокойных взглядов становилось ещё страшнее.