Враги Господа нашего

Наши уста открылись для вас, коринфяне, наше сердце расширилось. Вам не тесно в нас, но тесно вам в ваших же нежных чувствах. А потому воздайте тем же, – говорю как детям, – расширьтесь и вы.

Не впрягайтесь в неравное ярмо с неверующими. Ведь какое общение может быть у праведности с беззаконием? Или что общего у света с тьмой? Да и какое может быть единодушие между Христом и Велиа ром? Или какую долю имеет верный с неверующим? И какое согласие может быть между Божьим храмом и идолами? [51]

51

Коринфянам 6: 1-16.

Идолы…

Сейчас, умирая, бывший архиепископ краковский понимал, что он не сделал самого главного. Он не выполнил Божьей воли, данной людям в Фатиме, Португалия, в тысяча девятьсот семнадцатом году. Он поставил личное выше божественного, свои страсти – выше служения Ему. Он так и не смог простить Россию. Простить за то, что она сделала с его народом за двести лет оккупации Польши, за пролитую в родную землю кровь. Переступить, стать выше этого, протянуть руку, а ведь в пророчестве ясно было сказано, что только Россия способна предотвратить Конец Света. Конец Света, предсказанный многими, в том числе ирландским монахом – ясновидцем по имени Малахия. Вместо этого он присоединился к войне против России и вел ее долгие двадцать с лишним лет своего пастырского служения. Тем самым приближая ужасный конец.

А ведь до него – всего ничего. Еще один Папа – и все. Следующий за ним станет последним в истории Церкви. Последним перед Страшным судом, который куда ужаснее, чем суд людей, которого он убоялся.

Окно было открыто, и легкий ветерок доносил до лежащего на кровати человека запах пробуждающейся земли, запах набухших почек и первой, пробивающейся к свету из тьмы подземелья весны. Весны, которую ему, бывшему митрополиту Краковскому, уже не суждено было увидеть…

Папа скончался примерно в двадцать два часа по местному времени тридцать первого марта две тысячи пятого года, в четверг, в личном замке Гандольфо, который был еще одной территорией суверенного государства Ватикан. Никто даже не попытался оказать ему помощь…

Утром, примерно в шесть часов утра, камергер Папы вошел в спальню и обнаружил тело. Первым делом он позвонил в Ватикан.

О смерти Папы объявили лишь второго апреля, эта дата и стала датой его смерти.

Девятнадцатого апреля после длительного совещания миру был явлен новый Папа. Это оказался немец, что было еще более невероятным, чем папа-поляк. Второй подряд Папа не-поляк на троне.

Едва приступив к папским обязанностям, новый Папа назначил ревизию в Банка ди Ватикана, а также в одном таинственном институте под названием Институт Святого Духа, который контролировал банк и игру на бирже деньгами Ватикана. Проверка проходила с середины апреля по середину июля две тысячи пятого года и показала потрясающие вещи: из Банка ди Ватикана первого и второго апреля две тысячи пятого года (в пятницу и субботу! Суббота – не банковский день!) были выведены ценности и активы на сумму двадцать миллиардов рейхсмарок, и пропали документы относительно судьбы еще какого-то количества денег. Никто даже не брался предположить, сколько денег могло быть там.

Все распоряжения на перечисление были совершены на основании документа, подписанного Папой Иоанном Павлом Вторым и заверенного его личной печатью. Ими же были узаконены документы на вывод громадного количества имущества. Банк Ватикана фактически стал банкротом, равно как и весь Ватикан.

При смерти Папы Римского главную роль играет кардинал-камерленго. Процедура такая: кардинал-камерленго в присутствии имеющихся в наличии в Ватикане кардиналов трижды ударяет Папу серебряным молоточком в лоб и, называя его данным при крещении именем, просит откликнуться. В случае с Иоанном Павлом Вторым эта фраза звучала так: «Carolus, dormisne?» [52] Если Папа не откликается, кардинал-камерленго произносит на латыни сакраментальную фразу « Vere Papa mortuus est», что значит «Папа действительно мертв» и объявляет престол sede vacante, временно вакантным. Он же – внимание! – уничтожает папский перстень и личную печать умершего Папы, причем нигде не сказано, что он обязан это делать в присутствии кого бы то ни было. А Папа обладает (при жизни) неограниченной исполнительной, законодательной и судебной властью в Ватикане, и кроме того, законодательно объявлен непогрешимым.

52

Кароль, ты спишь?

Папа-то непогрешим. А вот некоторые…

Кроме того, в период здравствования Папы кардинал-камерленго возглавляет апостольскую палату, занимающуюся сбором налогов (сейчас отчислений от епархий, налоги были в Средние века), является Генеральным администратором папского двора и суперинтендантом доходов и собственности папского двора. То есть человек на этом посту фактически являлся министром финансов и как никто другой был осведомлен о финансовых делах Ватикана – не мог не быть осведомленным.

Должность кардинала-камерленго на момент смерти Иоанна Павла Второго исполнял кардинал Алессандро Антонио да Скалья, ранее служивший в Институте Святого Духа и в Банке Ватикана.

На встрече с новым понтификом кардинал да Скалья сказал, что ничего не знает о том, как и куда пропали деньги.

Разъяренный понтифик – а немцы всегда принимали решения быстро и конкретно – приказал схватить да Скалью и бросить его в тайную тюрьму на территории Ватикана. Согласно ватиканским законам, Папа имел право заключить в тюрьму кого угодно и держать его там сколько угодно.

После чего новый Папа отправился в свою первую пастырскую поездку в роли Папы. Местом своего пастырского визита он выбрал Хорватию. Великое Банство Хорватское. Одно из мест, где поддержка католицизма населением практически стопроцентная. Там, на Аграмском стадионе, он должен был произнести свою первую речь перед верующими. Речь перед верующими он должен был держать двадцать восьмого июня две тысячи пятого, в день Святого Витта.

28 июня 2005 года

День Святого Витта

Аграм, ипподром

Нужно было понимать, что значил для Аграма, для всего Банства Хорватского визит нового Папы.

Предыдущий Папа ни разу не посетил Аграм, и никто не посмел осуждать его за это, ибо деяния доктора Павелича и его молодчиков во всем цивилизованном мире были заклеймлены как преступные. И даже великий бан Хорватии, доктор Вучетич в своем официальном заявлении указал, что «сожалеет об эксцессах, имевших место в прошлом наших народов и мешающих наладить добрую дружбу и взаимопонимание в настоящем». Беда только в том, что в Хорватии очень мало кто раскаивался. И визит Папы, причем демонстративно, первый зарубежный визит Папы, немецкого Папы [53] , все восприняли… нет, даже не как прощение – как восстановление исторической справедливости!

53

Германия в этом мире тоже была заинтересована в «своей» Хорватии, но меньше, потому что выход в Средиземное море имелся через земли бывшей Франции. Но тем не менее Хорватия воспринималась немцами как «почти своя», находящаяся в составе Австро-Венгрии по досадному недоразумению.

Очень просто осуждать, сидя на вращающемся стуле перед компьютерным монитором и барабаня по клавишам. «Я осуждаю!» – это звучит гордо. А теперь представьте себе такую ситуацию. Некогда большой и сильный народ, имеющий одну Родину, но потерпевший поражение и развалившийся на три части. Народ, долгое время находившийся под чужеземным игом. Народ, который терпел под боком партизанскую, а потом и террористическую войну – а ведь известно, что подобные войны всегда ведутся за счет народа. Народ, более развитый, чем православные сербы и оставшиеся мусульманами бошняки. Большая его развитость была предопределена, во-первых, прямым выходом в Средиземное море и возможностью вести торговлю, а также родством религии с Италией и с властями в Вене, что торговлю изрядно облегчало. Хорваты жили на самой границе, а потому именно из их народа набирались граничары – территориальное ополчение наподобие нашего казачества, из которого состояло до трети австро-венгерской армии.