Враги

Пересохшие губы пленника замерли, когда на них попала капли дождя. Теперь я понял, почему его лицо было закрыто - мерзавцы сделали это, чтобы лишить беднягу возможности напиться. Моя рука дрожала словно в лихорадке, отвинчивая крышку фляги - я осторожно поднёс воду к разбитому рту, позволив сделать несколько жадных глотков, и, не удержавшись, прошептал:

– Как же так, Лисёнок… Почему это случилось с тобой?

Он перестал пить и, закашлявшись, прохрипел:

– Умоляю, спасите их… Там, в земле, люди, они ещё живы…

Когда до меня дошло, о чём он говорит, я завертелся волчком, пока взгляд не остановился на клочке вскопанной земли, и закричал так, что самому стало страшно:

– Сюда, скорее, их закопали живыми!

Меня трясло, когда разведчики, упав на колени, голыми руками разрывали скользкую мокрую землю, вытаскивая на поверхность тела с посиневшими лицами. Когда второй Избранный в нашем отряде - молчаливый, всегда мрачный Хорт из Дома Певчих птиц, разогнав обезумевших от волнения бойцов, читал своим оглушающим басом заклинания и, наконец, пошатнувшись, без сил рухнул на начинавшую желтеть траву, впервые за всё время нашего знакомства довольно улыбаясь. Когда несчастные пленники самостоятельно сделали первые вдохи и, закашлявшись, застонали, а воздух вокруг наполнился счастливыми криками людей…

Но заплакал я только, когда, перерезав верёвки, подхватил на руки потерявшего сознание Леама:

– Мы успели - они живы, слышишь. И ты будешь… клянусь.

Округлившиеся глаза Тимса заставили меня сдержать эмоции:

– Живо ставь палатку, его надо лечить, и это будет непросто…

Выросший словно из-под земли капитан Шверг окинул нас цепким проницательным взглядом серых глаз:

– Так вы знакомы? Что ж, приведи парня в чувство, я сам его допрошу.

Сердце подскочило и рухнуло, отдавшись болью во всём теле, меня охватило отчаяние:

– Леам не появлялся в отряде три месяца, кто знает, где его носило. Если Командир признает Лиса дезертиром, разговор будет коротким. Господи, умоляю, помоги нам…

Сильный порыв холодного ветра, словно пощёчина, остановил разраставшуюся в душе панику, взгляд упал на насквозь промокшую, уже касавшуюся быстро растущей лужи золотистую косу. Слишком бледное лицо Леама казалось совсем юным, худые ключицы выглядывали из разорванного ворота когда-то красивой бирюзовой рубахи - улыбчивый «заучка», лучший ученик школы умирал на моих руках, а я как последний дурак медлил, упиваясь бесполезной жалостью, вместо того, чтобы немедленно начать лечение…

Словно очнувшись от наваждения, быстро положил бессознательное тело на пригорок, куда вода ещё не добралась, и, для начала наорав на взбесившуюся непогоду, чем вызвал недоумевающие взгляды окружающих и понимающую улыбку хорошо знавшего меня Тимса, начал читать заклинания. Я был очень сосредоточен, и даже, казалось, разорвись рядом вражеский снаряд, это не отвлекло бы меня от поставленной цели. Должен признаться, лучший в единоборствах, но не отличавшийся особым усердием в учёбе Терри-Ворон был средненьким магом. Хотя на этот раз я превзошёл сам себя…

Уже скоро отвратительные следы верёвок практически исчезли, как и пугающая синева на коже - кровоток был полностью восстановлен, а главное, мне удалось активировать собственную магию Лиса. Теперь всё зависело от того, как быстро в измученном организме пойдёт процесс восстановления. Со своей стороны, я сделал всё, что мог, сил не осталось даже убрать синяки с его лица или заживить неглубокие порезы. Падая на мокрую траву рядом с «пациентом», новоиспечённый лекарь шептал:

– Всё, Лисёнок, я - спёкся, наводить красоту будем потом…

Мне было настолько паршиво, что оставалось, лёжа на спине, ловить губами жалкие остатки дождя, наконец, решившего, что на этот раз с нас достаточно. Это радовало, и гордое:

– Что, небесные придурки, кажется, я и вас достал?
– насмешило Тимса, утащившего в палатку сначала Леама, а потом и своего уставшего господина…

Теперь, с трудом удерживаясь от того, чтобы не отключиться, я бережно гладил мокрые волосы ненадолго пришедшего в себя и сразу же забывшегося беспокойным сном одноклассника. Но как только его длинные ресницы вздрогнули, обрадованно зашептал:

– Ну наконец-то, соня… Снова заставил меня поволноваться, хитрож… умный Лис.

Конечно, ему было больно улыбаться разбитыми губами, но он это сделал - тонкая струйка крови скользнула на подбородок, и я осторожно вытер её краем своего насквозь промокшего плаща.

– Терри, как же я рад… - это всё, что он смог выдавить из себя, задрожав от холода, так что пришлось напоить его выпрошенным у знакомого интенданта самогоном. От этого сонные глаза «подопытного» в ужасе распахнулись, а я удовлетворённо хмыкнул, легонько похлопывая его по плечу:

– Ничего, ничего… Конечно, с непривычки слегка крепковато, но нельзя же допустить, чтобы ты загнулся от обычной простуды, после того как было приложено столько усилий для спасения. Верно?

Он долго откашливался, чтобы еле выдохнуть:

– Крепковато? Ах ты…

Но я со смехом закрыл ему рот ладонью:

– Тсс… Не стоит продолжать - выходит, ещё не всё потеряно, раз «золотой мальчик» умеет ругаться… Ты лучше честно скажи, чучело, где пропадал три месяца? Капитан Шверг сам будет вести допрос, и, боюсь, если ему не понравится твоя история, мне даже не позволят похоронить симпатичные бренные останки…

Смеющиеся глаза Лиса словно подёрнулись морозной дымкой, голос наполнился такой тоской, что в ледяном осеннем воздухе я вдруг вспотел:

– Помоги сесть, Терри, сил нет…

Осторожно усадил его рядом, и, вздохнув, Леам неожиданно положил голову мне на плечо, совсем как когда-то это делал Келли, младший братишка. Если бы родители не взяли его на ту злополучную речную прогулку, он до сих пор был бы жив. И они тоже… Старая боль разбередила рану в сердце, и, не знаю зачем, я взял чужую ладонь, крепко сжав её в своей. Наверное, хотел подбодрить…

Его ответное пожатие было слабым, но голос звучал уверенно и искренне:

– Я поправлялся очень быстро и долго оставаться в лазарете не мог - не переношу всё это… Сам попросил отпустить меня пораньше и на третий день уже отправился догонять отряд, но… Ты, наверное, слышал, что произошло - Твари напали внезапно, окружив городок, и устроили настоящую бойню. От лазарета ничего не осталось, никто не выбрался из его развалин… До сих пор не понимаю, почему судьба сохранила мне жизнь? Может быть, это не случайность… - он задумался и замолчал, а я тогда не придал значения этой оговорке.