Врата Лилит

– Если я доживу...
– мрачно улыбнулась Снежана.

– Доживешь-доживешь, милочка, - тут же подхватил, тряся обвисшими щеками Рогозин.
– Если что... мало ли... будешь попадать в историю...
– сразу звонок ко мне, не тяни! Мне есть к кому обратиться, одна не останешься, идет?

– Идет... Ну все, Константин Михайлович, пойду наводить 'марафет' - одними губами улыбнулась Снежана и первая прервала связь.

'Марафет' Снежана наводила, вопреки обыкновению, довольно долго. Только почти через час Снежана была готова и вполне удовлетворенно осматривала себя в ростовое зеркало. Темно-вишневые плотно облегающие её стройные красивые ноги брюки, темно-синяя непрозрачная блузка с рукавом 'три четверти', завязанная по-ковбойски узлом на животе и расстегнутая на три пуговицы вверху, на шее - шелковый платок в сине-красных тонах, небольшая сумочка в тон блузке и такого же цвета туфли без каблука, волосы распущены. Остался макияж. Снежана решила не делать его сильно ярким - выразительные глаза, немного румян и прозрачный блеск на губах. Она долго перебирала коробочки теней, пузырьки подводок для глаз и карандаши помад, решая сложнейшую женскую дилемму: что лучше всего ей сейчас подчеркнуть и сделать ярче - глаза или губы? Дерзкий 'кошачий взгляд' или сочная вишня на губах? Подумав, что ей жаль тратить любимую помаду на поцелуи с Ганиным - а это один из главных пунктов в ее плане по обольщению художника - Снежана сделала выбор в пользу 'дерзкого взгляда'. Она старательно выводила стрелки, прокрашивала каждую ресничку. Наконец, осталось нанести последние штрихи - немножко румян, сияющий блеск для губ. 'Ну, а если ещё одеть солнцезащитные очки... Так вообще замечательно будет!'.

Вообще-то, Снежана была та ещё модница. Время, проводимое ею перед зеркалом в наведении 'марафета', было, так сказать, бальзамом для её души. Но не теперь... Пожалуй, впервые в своей жизни она по сто раз проверяла, не смазала ли она какую-то деталь в своем макияже - руки уж больно дрожали -, не переусердствовала ли она с чем-нибудь, поскольку почти непрестанно думала и думала только об одном - Ганин, портрет, Ганин, портрет, Никитский, опять Ганин, опять портрет, а в ушах при этом почему-то слышался какой-то легкий холодный металлический звон, как будто по голове её хорошенько чем-то ударили. 'Да не звон это... А смех какой-то!
– подумала Снежана.
– Видимо, я переспала чуток'. Наконец, когда все было закончено, она облегченно вздохнула и направилась к выходу из спальни, но на какую-то долю мгновения ей показалось, что в зеркале мелькнуло вроде бы её собственное лицо, которое искажала жуткая гримаса какого-то ненормального гомерического смеха. 'Да я ведь не смеялась...', - подумала Снежана и на душе ей стало жутко.

– ...Ой, доченька, да куда ж ты так намылилась? Ой, какая ты у меня крас-и-и-и-и-вая, просто принцесска! Заглядение прямо!
– всплеснула руками мама, уже вернувшаяся из магазина с сумками, полными продуктов.

– Иду на задание, мамочка, а потому...
– лихо надевая на глаза солнцезащитные очки и резко разворачиваясь в противоположную сторону от зеркала...
– надо выглядеть, как киндерсюрприз, и даже лучше!
– хихикнула Снежана и чмокнула маму в щеку.

А потом быстро взяла мобильник и набрала Ганина.

Гудки были долгие, пришлось изрядно подождать. 'Что он, спит до сих пор, что ли? Неужели правда, что эти художники живут и пишут по ночам, а весь день спят до вечера, как граф Дракула?' - промелькнуло у неё в голове. Ехать к Ганину в гости без приглашения тоже как-то не хотелось...

Когда Снежана уже готова была смириться с тем, что в гости ей придется всё-таки ехать без приглашения, Ганин взял трубку.

– Алло? Это Ганин...
– раздался глухой и какой-то не на шутку встревоженный голос.

– А я думала, это крокодил Гена!
– зазвенели серебристые колокольчики в трубку.
– Привет, Ганин! Это тебя беспокоит Чебурашка!

– Ой, Снежа...
– голос изменился.
– Я так рад, так рад... Слушай, здорово, что ты мне позвонила, супер просто! Я и сам, если честно, собирался, да тут пока встал, пока то да се... Думал, вечером позвоню...

– Эх ты, соня-засоня!
– засмеялась Снежана.
– Ну тебе простительно, ты ведь художник, творческая личность... Вы, небось, так и живете - по ночам ваяете и потом до вечера спите... Кстати, Ганин, а ты не помнишь, что ты мне вчера пообещал, а?

– Что... что... пообещал?
– голос Ганина из радостного вновь стал каким-то испуганным.

– Ну-у-у-у-у...
– протянула Снежана, строя глазки зеркалу.
– Показать мне твои новые апартаменты за семью печатями, покатать меня там на лошади, сыграть со мной в гольф, ну и все такое прочее... Говорят, у Никитского самые лучшие орловские рысаки в стране и гольф-площадка у него тоже ничего...
– голосок Снежаны стал ворковать точь-в-точь как у влюбленной голубки - такая тональность сражала не одного нужного ей мужчину.

Но его ответ принес разочарование.

– Ка...кие апартаменты... Ник...китского? Нет, нет, Снежа, это исключено! Неужели во всей области у нас нет других гольф-площадок или верховых лошадей? Давай я посмотрю в сети, поедем в любое другое место...

– А что это ты так?
– недовольно надув губки, капризно воскликнула Снежана.
– А, может, я хочу посмотреть, как ты живешь? Я, например, всегда мечтала осмотреть этот старинный дворец, который Никитский себе захапал, какие там зеркала, статуи, колонны, картины...
– последнее слово она произнесла с глубоким придыханием.

И тут Ганин сдался.

– Ну, если картины... Да, таких картин, как у Никитского, ты, пожалуй, нигде не сыщешь в округе! Моя мазня - это просто ничто по сравнению с мастерами эпохи Великого века! Тут, пожалуй, тебя ждут великие открытия... Ну что ж, давай, тогда я буду ждать тебя. Как ехать знаешь?

– Ещё бы! Кто ж не знает, где живет Никитский, скажешь тоже! Я сама сколько там с камерой караулила, не пускают туда, свол... Ой, прости, охранники там злые всегда были. Окей, минут через 40 буду - готовь шампанское, лед ну и все такое!
– хихикнула Снежана и быстро прервала связь, чтобы не возникло у него никакой лазейки вывернутся - без Ганина в этот чертов особняк можно прорваться только если раздобыть где-нибудь корочки сотрудника ФСБ, не меньше.

Снежана облегченно вздохнула, но маска легкомысленной девической веселости тут же слетела с её лица, сменившись выражением озабоченности и встревоженности, переносицу прорезала некрасивая морщинка. Она быстро прошла к своему рабочему столу и из его ящика достала свою маленькую портативную цифровую видеокамеру, электрический фонарик, а также, помимо всей прочей дамской требухи, незаметно положила травматический пистолет - на всякий пожарный, как говорится...

'Ну, вот, вроде бы все готово', - с легким волнением подумала Снежана и, последний раз взглянув в зеркало и поправив солнцезащитные очки-зеркалки, поднятые на лоб, отправилась к выходу из квартиры.

– Мам, Светика заберешь, ага? Я буду поздно! Если не приду ночью, не беспокойся, хорошо?

– Это... куда ж...
– опять всплеснула руками мама, которые все были перепачканы в белой муке.

– Мам, ну что ты опять начинаешь! Работа у меня такая...

– А я думала, у тебя свидание...

– Ну и свидание тоже, мам... Все вместе... Просто и то, и это... В общем, совпало так... Ты не беспокойся, мамочка, все будет хорошо!
– и Снежана ещё раз крепко обняла и поцеловала маму.

Но когда она уже взялась за дверную ручку...

– Доча, доченька, подожди! На, одень, одень-одень, мне спокойнее так будет...
– дрожащие руки матери держали в руках блестящий серебряный крестик на серебряной же цепочке.

– Мам, ну что ты!
– отмахиваясь, воскликнула Снежана.
– Я же не верю во все это! Зачем?

– Одень-одень, доченька, ради меня, золотко, заинька моя! Сегодня не веришь, завтра - кто знает как оно? Ты же крещенная у меня, одень...

Снежана послушно склонила голову и позволила матери одеть крестик себе на шею. Холодный металл приятно щекотнул кожу на шее и на груди и Снежана вдруг почувствовала, что тревога и страх, все это время гнездившиеся у неё на сердце, куда-то рассеялись, и ей стало как-то легко и хорошо, так что она улыбнулась.