Врата рая

Он оглянулся назад и подошел ближе к кровати. Затем покачал головой, опустив вниз глаза.

— Это был его брат, мистер Трой. Однажды он просто вскочил на этого жеребца и ускакал на нем прямо в море. Это могла сделать только лошадь-дьявол. Любая другая отказалась бы идти в море.

— Так вот что имел в виду Дрейк, когда говорил, что Трой покончил жизнь самоубийством. Он ускакал на лошади моей прабабушки в океан и…

— И он утонул, мисс Энни. Кажется, этому дому пришлось вынести трудностей больше, чем надо, не правда ли, мисс Энни? — Он снова покачал головой. — Иногда тяжело жить до глубокой старости. Преследуют многие плохие воспоминания, и ты слышишь голоса одиноких духов.

— Но почему брат Тони сделал такую вещь, Рай?

— О, я этого не знаю, — излишне быстро ответил он. — Трой был самый красивый молодой человек, каких я только видел, а также очень талантливый. Он делал много игрушек, вы знаете. Только я никогда не называл их игрушками. Они были скорее художественными произведениями. — Рай улыбнулся, вспоминая. — Маленькие домики, маленьких людей, некоторые свои вещи он мастерил в виде музыкальных шкатулок.

— Музыкальных шкатулок?

— Прекрасные мелодии… как нежная фортепьянная музыка.

— Шопен, — прошептала я. Воспоминание о музыкальном коттедже моей матери заставило трепетать мое сердце, затопив его печалью.

— Что случилось, мисс Энни?

Я быстро отвела от него взгляд, чтобы он не заметил выступившие на моих глазах слезы.

— Я просто подумала о композиторе.

— Ну, теперь лучше я направлю свое старое тело назад на кухню и посмотрю, что там делает Роджер. Он мой… как вы называете его… ученик. Старый Рай не может надеяться вечно работать в этой кухне, а мистер Таттертон будет нуждаться в хорошем поваре, когда меня призовет Создатель. Конечно, тогда я прикинусь глухим, — добавил он с широкой улыбкой.

Мы оба рассмеялись.

— О, я почти забыл о вашем желе. — Он поставил чашку на мой поднос.

— Простите, Рай, что я не могу съесть ваш шоколадный торт. Выглядит он очень аппетитно.

— О, я понимаю, она запретила. — Он оглянулся и затем наклонился ко мне. — Конечно, я найду способ, чтобы незаметно прислать наверх кусочек. Только подождите немножко.

— Спасибо, Рай. И приходите ко мне еще, пожалуйста.

— Так я и сделаю.

— Ну, что здесь происходит? — спросил Тони, внезапно появившись в дверях. — Шеф-повар желает проверить, как едят приготовленную им пищу?

— Надо было кому-то принести сюда желе, и я подумал, что это удобный случай выразить свое почтение мисс Энни, мистер Таттертон. — Он снова повернулся ко мне и подмигнул. — Должен теперь вернуться в свою кухню.

— Спасибо, Рай, — крикнула я ему вдогонку, когда он торопливо покидал мою комнату.

Тони проследил, как уходил повар, и затем повернулся ко мне.

— Почему не принесла это желе Милли? — высказал он свои мысли вслух.

— Я попросила Милли прислать его сюда.

— А? — Он сощурил свои голубые глаза.

— Я надеюсь, что в этом не было ничего плохого, — быстро проговорила я.

Он выглядел расстроенным.

— Я собирался сказать ему, чтобы он поднялся повидать тебя после обеда. Все в порядке, — добавил он. Взгляд его смягчился. — Рай все еще остается одним из лучших поваров на восточном побережье. Я готов поставить на кон его йоркширский пудинг против любой ставки.

— Он как раз такой, каким был в рассказах мамы. Ему, должно быть, уже за восемьдесят, правда?

— Кто знает? Рай или в самом деле не может вспомнить своего дня рождения или говорит неправду о своем возрасте. А как ты себя чувствуешь? Окрепшей?

— Напротив, уставшей после терапии и опустошенной. Мне хочется покинуть кровать и поездить по особняку и по территории.

— Хорошо, может быть, миссис Бродфилд не будет возражать, чтобы ты немного проехалась по этому коридору завтра утром. Послезавтра здесь будет доктор.

— Люк звонил? — спросила я с надеждой.

— Нет еще.

— Я не понимаю, почему он не звонит. — У меня дрогнуло сердце. Может, сбываются предсказания Дрейка?

— Я уверен, что он просто дает тебе возможность устроиться здесь.

Тони придвинул стул к кровати. Потом сел, закинув ногу за ногу, и удовлетворенно провел пальцами по хорошо отглаженной складке на своих серых брюках.

— Это не похоже на него. Мы очень близки друг другу, — объяснила я. — Вы знаете, мы ведь родились в один и тот же день?

— Действительно? Просто поразительно!

Наш день рождения был таким важным событием в моей жизни, что казалось совершенно невероятным, чтобы Тони ничего не знал об этом совпадении. Насколько же резко мои отец и мать вычеркнули его из своей жизни! Меня также интересовало, знал ли Тони, что на самом деле мы с Люком сводные брат и сестра.

— Да. И с тех пор наши отношения были похожи на те, которые существовали у моей матери с ее братом Томом, который трагически погиб в результате несчастного случая в цирке.

— О да. — Он по-прежнему смотрел на меня с напряженностью и упорством, его взгляд впивался в меня с такой силой, что мне казалось, его глаза ввинчиваются в мою душу. — Твоя мать очень переживала его гибель, но она была сильной женщиной, и я уверен, что и ты будешь такой же. Мой отец любил говорить: «То, что не разрушает меня, делает меня сильнее». Он взял это изречение у какого-то немецкого философа. Я не помню, какого именно. «Энтони», — наставлял меня отец. — Тони выпрямился и принял позу, которую, видимо, принимал его отец в таких случаях. — «Ты должен вынести что-либо полезное для себя из каждого поражения, которое будет в твоей жизни, иначе жизнь разрушит тебя». — Он сбросил с себя напряжение и улыбнулся. — Конечно, мне было всего пять или шесть лет, когда он давал мне все эти советы, но, как ни странно, они крепко запомнились мне.

— Таттертоны представляют собой удивительное семейство, Тони.

— Ну, я уверен, что некоторые из моих родственников довольно скучные люди. Я никогда не разговаривал с половиной своих двоюродных братьев и сестер. Мрачные люди. И родственники со стороны Джиллиан были не лучше. Обе ее сестры и брат покинули этот мир некоторое время тому назад. Фактически я узнал об этом из некрологов. После того как умерла Джиллиан… — Его глаза потускнели, и сам он погрузился в воспоминания.