Враждебная тайга

Осень 1995 года. Деревня Кедровка, 70 км к югу от воинской части № 29 119.

– А может быть еще погостите? – предложил остаться своим гостям дед Утиляк.

– Нет, спасибо вам большое, - отклонил предложение старший археолог, - Мы бы с большим удовольствием задержались у вас еще, но работа ждет.

– Да, да, работа, - подтвердил второй, - Нам до первых холодов необходимо успеть разведать места у Одиноких Скал, есть достоверные сведения, что по тем лесам шли полки самого Чингисхана.

– У-у, - сокрушенно закачал головой дед, - Плохое место вы выбрали, нехорошее оно – злое.

– Это почему? – удивился третий археолог по имени Иван.

– Тайга вообще не жалует человека, - пояснил Утиляк, - Но мы – буряты постигли за века ее законы и научились ладить с ней. А вот к Одиноким Скалам все одно, не ходим, нехорошее это место.

– Так почему оно нехорошее? – повторил вопрос старший.

– Как тебе ответить, Борис Алексеевич, - помялся дед, - Легенды и предания наши говорят, что давно жило в тех местах одно племя, тоже бурятское. Шаманы этого племени приносили в жертву своим богам кровь людскую, оттого и полюбили там обитать злые духи.

– Мы в духов не верим, - ответил за троих Иван.

– А зря, - опечалился дед, - Я вот тоже по юности своей не верил. Еще отец мой и дед, и дед моего деда предостерегали заходить охотникам в те края, потому как бродит там душа белого шамана.

– А мы об этом ничего не слышали, - сказал Борис Алексеевич, - Расскажите эту легенду, она неплохо дополнит и украсит нашу диссертацию.

– А рассказывать нечего, - ответил Утиляк, - Полсотни лет назад я – молодой, сильный, но глупый, отправился к Одиноким Скалам на охоту. Старики говорили мне «стерегись осенних ночей при полной Луне». Я не верил тогда ни во что, разве в свою удаль только. Отправился туда один, шел почти две недели по диким местам, а дичи так и не встретил, нет там никакого зверя.

– А дальше? – любопытствовали археологи.

– Дальше, - выдохнул дед, - Туда шел две недели, а вернулся за три дня полуживой, изодранный, без вещей и ружья.

– А что так?

– Плохо помню, давно было, - отнекивался Утиляк, - Очнулся я ночью от того, что земля дрожала, глянул на небо, надо мной Луна висит, большая такая и вся золотом горит. Ужас тогда меня сковал. Бросил я всё свое имущество и побежал через тайгу, не разбирая дороги, так вот и бежал без отдыха три дня и ночи. Молодой был, сильный, потому и спасся тогда.

– А этого белого шамана видели? – улыбаясь, спросил Иван.

– Если бы видел, то не говорить бы мне с вами, - ответил дед. – А улыбаешься ты зря – дело серьезное.

– Разве?

– Это ты думаешь, я седой потому, что восемь десятков мне скоро? – прищурясь, спросил дед. – Ошибаешься. Это я за те три дня седым стал, а ведь был годами моложе тебя. Так что, мой вам совет: не ходите туда, ну, хотя бы на будущее лето приезжайте. Я вас сам отведу, а сейчас нельзя, помните завет предков: «Стерегитесь осенних ночей при полной Луне». Нынче осень, а через три дня полнолуние, прошу вас, не ходите.

– Спасибо вам за все, - произнес Алексей Борисович, - Но работа есть работа, мы сегодня уходим.

– Мы в мистику не верим, - добавил Иван. – Наука может объяснить все, а вообще ради стойбища Чингисхана можно и рискнуть!..

Тот же день. Воинская часть № 29119.

Нынешнее утро выдалось для Нетупейко напряженно-радостным. Радостным потому, что предстояла поездка в центр за продовольствием, а напряжение вызывали мысли о том, сколько самогона взять с собой в путь. Тут главное не пожадничать, но и не перебрать, а то придется всю дорогу находиться в забытьи. И прапорщик решил взять с собой три литра.

Утром он сел с драгоценной емкостью в кабину водителя, а Треев и Лагшин в кузов, им предстояла работа грузчиков. «Урал» завелся с пол-оборота, разорвав привычную тишину стрёкотом двигателя, выпустил в воздух клубы серого дыма и скрылся за воротами.

Спустя час ворота опять открылись и в тайгу ушли трое: двое «дедушек» и рядовой Максимюк. «Дедушки» с разрешения командира части отправились на охоту, пострелять зайцев или еще какого-нибудь зверя, взяв с собой автомат с полным боекомплектом, два литра самогона, купленного накануне у прапорщика, и Максимюка, чтобы тот на обратном пути нес подстреленную дичь.

«Охотники» уже ходили в тайгу не раз, добирались до избушки староверов, что ютилась среди болот, десятком километров ниже, пили там, а потом устраивали «ночные стрельбы». То есть выходили в тайгу и стреляли, куда хотели, снимая, таким образом, армейские стрессы и накопившуюся усталость.

А настоящую дичь добывал потом Максимюк, он ведь из сибирских потомственных охотников. Сам добывал, сам и тащил ее на себе, чтобы потом в меню было свежее мясо, а не консервы с истекающим сроком хранения.

Уже после обеда в тайгу за кедровыми орехами отправилась жена Рябинина с детьми. Они, к огромной радости капитана, отправились с ночевкой на Холодный ручей, прихватив с собой еду и палатку. Большей радости Рябинин представить себе не мог, он оставался один на целые сутки! День абсолютной свободы после двенадцати лет душевного плена! Сегодня даже не надо будет пить, чтобы забыться, наоборот, необходимо быть трезвым, чтобы насладиться неожиданно выпавшим счастьем…

Вечер на тайгу опускается быстро: за какую-то четверть часа небо становится темно-синим, потом серым, затем темно-серым и сразу черным. Стихают все звуки, кроме шелеста ветра, все предметы сливаются в одну темную массу, а на небе холодные равнодушные звезды.

Вот и теперь темнота обхватила военные постройки, поторопив людей ко сну. Солдаты спали крепко, им сегодня уже никто не мог помешать, «дедушки» были далеко, а вот к Рябинину сон никак не шел. То ли отвык спать без выпивки, а может, просто не хотелось спать.

Вообще-то, сны посещали его часто, особенно, в последнее время, причем, на одну и ту же тему: уже почти три месяца ему являлась во сне Наталья. Каждую ночь повторялся одни и то же сон: он бредет по тайге в белой одежде, а вокруг густой туман. Тут же его посещает чувство тревоги и растерянности заблудившегося человека, но вдруг туман раздается и появляется она, вся в прозрачном одеянии, излучающая неземной блеск.

«Иди ко мне», - шепчет она и протягивает свои руки. Рябинин понимает, что не должен смотреть на ее сказочно красивые черты лица, соблазнительно стройную фигуру, и поэтому с огромным усилием он отворачивается. Но тут из ее протянутых рук исходит свет золотой, наполняющий и заполняющий всё пространство, свечению этому невозможно противостоять. Рябинин сам делает шаг вперед и прижимает ее к себе.

Он чувствует тепло ее тела, слышит ровное дыхание и биение сердца, волосы щекочут ему лицо – все происходящее слишком реально, чтобы быть просто обыкновенным сном. Вот он смотрит в ее глаза, большие, темные, лучистые, смотрит не отрываясь, они, будто магниты, тянут его в свою бездонную глубь.