Чтение онлайн

ЖАНРЫ

Шрифт:

Даже добираться до этой провинции было непросто. Север главного острова был едва освоен, там только пробивали просеки для железных дорог, а от от Сендая до Аомори добирались морем. Дальше был Хоккайдо, присоединённый только полвека назад, с редкими поселенцами и нетронутыми лесами. И только потом начиналась его вотчина.

Тем удивительнее, что Садатаро преуспел и развернулся. Его губернаторство было самым долгим и плодотворным за всю историю провинции. Именно он пробил сделку с торговой группой Мицуи начёт контрактов по рыбной и крабовой ловле и построил первую

древообрабатывающую фабрику в истории имперских колоний. Среди сопок и камней появились священные ворота-тории и пролегли японские узкоколейки.

После таких успехов Садатаро прочили в начальники Маньчжурской железной дороги. А оттуда было рукой подать и до губернаторства в только что захваченной Маньчжурии…

Однако апреле 1914 года оппозиция развернул атаку его партию, карьера её ставленников начала давать крен. И вот уже на следующий месяц Садатаро отстранили от губернаторства и обвинили в двух случаях коррупции по делу злосчастной группы Мицуи, а заодно в контрабанде и незаконной вырубке леса.

Семи лет не прошло, а его вишня уже отцвела.

Следствие длилось два года. В мае 1916 года его постановили считать невиновным, при условии возмещения ущерба в 140 000 йен. Бывший губернатор немедленно предоставил отчёт, из которого следовало, что дом и все слуги принадлежат жене, сам он платит за еду и одежду из губернаторского жалования, а всё его наличное имущество составляет 700 000 йен чистых долгов.

– Куда вы дели столько денег?- спросил у него судья, возмущённо морщась на разложенные перед ним бумаги.

– Я инвестировал в высокие технологии,- ответил Садатаро. И добавил:- По преимуществу, в цинк.

4. Смерть дедушки Садатаро

В конце концов, осуждённый, но избежавший тюрьмы Садатаро попросту пропал из Японии к отчаянной досаде кредиторов. Всплыл он на Суматре и пытался обустроить сахарную плантацию. Ничего путного из этого не вышло. Сельское хозяйство не поддалось его хитростям.

Спустя два года борьбы с кредиторами, которые всё-таки его отыскали, и тропическим климатом, который беспощадно палил лысую голову, опальный чиновник вдруг прослышал, что удача его партии снова в зените.

В 1918 его бывший покровитель, господин Хара, стал премьер-министром. Причём он был первым премьер-министром - не аристократом по рождению, а просто из мелких провинциальных самураев. А значит, наверняка снизойдёт к просьбам такого же простого внука браконьера…

И Садатаро вернулся, в надежде на поддержку бывшего патрона.

Столица встретила его холодным ветром. Жена была вынуждена держать осаду токийского особняка кредиторами - и, разумеется, высказала ему всё, что думает.

Садатаро побрился, переоделся и поехал в правительство.

Он был очень галантным человеком. И именно поэтому никак не мог управиться с собственной семьёй.

В большом и холодном здании его не пустили дальше приёмной. А потом отправили на другой конец города, на приём к незнакомому партийному функционеру, которого можно было опознать разве что по очкам в тяжёлой черепаховой оправе.

Вы же понимаете, что мы не можем вас просто так отправить на прежнюю должность?- сказал незнакомец.- Господин Масая сидит пока крепко, и в парламенте у нас большинства нет.

– Неужели так много желающих управлять этими дикими землями?

– В ближайшее время, выполняя союзные обязательства, наша победоносная армия займёт Владивосток, северную часть острова Карафуто и самые рыбные участки возле устья Амура,- всё так же бесстрастно объяснял функционер,- Понятное дело, что такая такую прибыльную операцию не отдают в посторонние руки.

– Отправляйте мне туда, куда нужно партии,- ответил Садатаро,- и вы не разочаруетесь в результате!

Ему снова поручили какое-то крайне деликатное дело - но на службу пока не вернули. Так что предстояло работать в частном порядке.

Под грохот скандалов жены он собрал чемоданы и отчалил на пароходе в далёкую угольную Маньчжурию, губернатором которой он так и не стал.

Сразу после новому году в особняк пришло известие, что Садатаро за дело взялся настолько всерьёз, что уже арестовали где-то на границе с Монголией. При себе у старого греховодника было 44 килограммом контрабандного опиума общей стоимостью примерно 12 000 йен.

– Нам конец,- сказал отец, когда узнал эту новость.

– Нет ещё,- ответила бабушка.

А Кимитакэ ничего не сказал. В 1919 году его ещё даже на свете не было.

Уже стареющего функционера спасло то же, что и когда-то погубило - парламентские выборы. В феврале 1920 Партия защитников конституции победила на выборах и уже в октябре Садатаро внезапно возглавил столичное Бюро Железнодорожного транспорта.

Итак, дедушка Садатаро снова вернулся к управлению страной, причём служил теперь в столице. На какое-то время бабушка даже перестала скандалить, только хмыкнула: “Надолго ли?”.

Спустя две недели после его назначения проходил городской фестиваль. Городской транспорт отметился на фестивале целым каскадом аварий и жутким транспортным коллапсом. Рухнули два трамвайных моста вместе с воздушными шариками и транспарантами. Дешёвые конструкции, одобренные за взятки членами городского совета, избранными от Партии защитников конституции, не выдержали нагрузки.

И всё это - на глазах у самого государя императора...

Садатаро, даже не дожидаясь конца рабочего дня, снова отправился к патрону. Пешком, потому что трамваи не ходили.

И опять оказался перед лицом неведомого функционера.

– Что мне делать?- спросил он.- Чего вы от меня хотите?

– Мы хотим, чтобы вы взяли вину на себя,- был ответ.

– А возможны какие-то варианты?

– Нет. Для этого вас и назначили - чтобы было, кому взять вину на себя. Мы приняли это политическое решение, как только стало ясно, что техникой уже ничего не исправишь.

Садатаро подчинился, раскаялся и ушёл в отставку.

– Мне всего лишь пятьдесят восемь,- объяснял он бабушке,- вот увидишь, моя судьба ещё повернётся. Они не могут терять настолько ценных людей!

Поделиться с друзьями: