Времени нет

— Может, мы неправильно его поняли, и нас ждут в другом месте? — сказал Эдем.

— Вы все поняли правильно, — бесцветным голосом ответил вместо продюсера бармен. — Это предварительная беседа, но даже о ней никто не должен знать. Если вас спросят, говорите, что досматривали стадион перед концертом.

Эдем и Паштет с удивлением уставились на бармена. Будь здесь посторонний наблюдатель, явка была бы провалена. Бармен вынул из-за стойки небольшой ящик.

— Еще одно требование безопасности — сложите сюда свои телефоны.

Он был гладко выбрит, ни волевого подбородка, ни морщинок, ни особой формы ушей, ни горбинки на носу. Даже глаза были тускло-карие. Ни за что не зацепишься. Безликий. Эдем его снова через десять минут — кто знает, узнал бы. Человек, с которым не хочется иметь дела.

Безликий убрал коробку с телефонами и снова принялся протирать чистый стакан. Паштету стало смешно, и он отхлебнул кофе, чтобы не нарушить глупую торжественность встречи.

— Знаете Ольгинскую улицу? — начал Безликий.

Эдем и Паштет переглянулись.

— Нет, — ответил Паштет.

— Попытка номер два. Знаете улицу Шелковичную?

Оба кивнули.

— Так вот, я с соседней улицы.

Паштет закатил глаза и принялся шевелить губами.

— Наш собеседник хочет сказать, что он из Администрации президента, — подсказал ему понявший ранее Эдем.

Паштет уставился на Эдема.

— Я знаю, что он из Администрации президента, меня предупредили. Иначе, думаешь, я бы вытащил тебя сюда? Ел бы ты сейчас свою сосиску в тесте и жмурился бы от вспышек телефонов.

— Может, он не знает, что ты знаешь, потому и загадал загадку с параллельной улицей.

Безликий кашлянул, но все еще полировал один и тот же стакан.

— Теперь я, кажется, вспомнил, где Ольгинская, — отметил Паштет.

Уже не чувствуя никаких сомнений, он сделал хороший глоток виски и стал потягивать сок.

— У вас в субботу здесь концерт, — начал Безликий. — Соберете целый стадион.

Эдем и Паштет кивнули. Солнце встает с востока, вода замерзает при нулевой температуре, в эту субботу будет концерт.

— Президент тоже хотел бы прийти. Без каких-либо поступлений. Прямо как зритель. Мы могли бы рассчитывать на официальное приглашение?

— Пошлем, — Паштет почесал подбородок. — Президент плюс один. Могу поспорить, что вместо первой леди он возьмет главу своей администрации.

Безликий был безразличен к язвительным шуткам.

— Вы только для этого нас пригласили? — Паштет заглянул за стойку, поискал глазами коробку с телефонами, что при его весе было поистине акробатическим трюком.

— После того, как президент снова победит на выборах, он сменит правительство, — продолжил Безликий. — Это естественный процесс. Нам понадобится новый министр культуры. Профессионал, которого знает и доверяет общественность. Не чиновник, а достойнейший представитель этой сферы. Возможно, музыкант — политика ведь тоже как музыка.

Эдем и Паштет даже не переглянулись.

— Для музыканта это станет хорошим стартом его политической карьеры. Культура — не министерство ЖКХ, она не сжигает рейтинг, — продолжил Безликий. — И в нем хватит бюджетных средств для интересных проектов.

И снова ни слова в ответ.

— Уважаемый музыкант во главе министерства… Культура нуждается в реформах, — Безликий повторялся, но терпения не терял.

— Нам хотят сказать, что я мог бы стать хорошим министром культуры в новом правительстве, если президента изберут во второй раз, — наконец объяснил Эдем Паштету, как будто они были там сами. — Наверное, из-за моей утренней пресс-конференции они решили, что я собираюсь в политику.

— Это я понял, друг. Но меня смутило слово «если». Все знают, что президент даже во второй тур не выйдет, — ответил Паштет.

— Нельзя даже думать о таком, если ты в команде президента, — предупредил его Эдем. — Это неспортивное поведение.

Безликий кашлянул.

— Президент выигрывает эти выборы, — он не позволил себе ни иронии, ни тени сомнения. — Но даже если… если! этого не произойдет, подконтрольное ему большинство в парламенте никуда не денется. А формировать новое правительство будет именно она. Потому предложение остается в силе.

— Нас хотят убедить, что после смены президента депутаты не побегут договариваться с новым центром силы, как они делали последнюю четверть века, — снова принялся объяснять Паштету Эдем.

— Я это понял, — ответил тот. — Но теперь меня смутило слово «предложение». Нам не сказали, чего хотят взамен.

— Наверное, речь пойдет о поддержке кандидата в президенты.

— Я догадываюсь, но как именно? — Паштет умышленно задавал вопрос своему подопечному, а не безликому бармену. — Бесплатное участие во всеукраинском туре в поддержку кандидата? Нужно ли сняться в рекламе? А может, хватит того, что мы публично выразим свою симпатию?

Безликий снова кашлянул. Похоже, его арсенал для беседы был невелик.

— Было бы правильно, чтобы имели место все три варианта. Участие в туре не бесплатное — мы ведь не социалисты, в конце концов, — сказал он. — Имейте в виду также и то, что через пять лет президент не сможет выдвинуть свою кандидатуру в третий раз, и ему придется поддержать того члена своей команды, у которого самый большой рейтинг. А культура — это не министерство ЖКХ, она…

— Не сжигает рейтинг, — Эдем и Паштет произнесли это хором, в честь чего продюсер протянул руку — получить «пять».

— Нам хотят дать надежду, что еще несколько лет — и я вполне смогу претендовать на пост главы государства, — Эдем хлопнул по протянутой ладони. — А тебе тогда может добраться Фонд госимущества.

Паштет свистнул, снова перегнулся через барную стойку, но вместо коробки с телефонами вынул бутылку и налил себе еще виски.

— Хорошая картинка, — ответил он. — Будто Моне постарался.

— Моне или Мане?

— Один черт.

— Тогда пусть будет Моне, — уточнил Эдем и обратился к Безликому. — Хорошая картинка, но, боюсь, буду вынужден вам отказать. Я не собираюсь уходить в политику. Я не написал еще все свои песни и не собрал еще все свои стадионы. Думаю, президент справится и без моей поддержки.