ВРЕМЕНИ В ОБРЕЗ

– Естественно. Мне бы, конечно, больше хотелось выполнить свое задание до конца, но в настоящий момент мы не можем себе позволить международного инцидента. В любом случае ракканская угроза для нас не так важна. Лидеры движения за независимость - просто старые болтуны и мечтатели. Было бы лучше позволить им заварить эту кашу с восстанием, а потом раздавить его одним мощным ударом. Да так быстро, чтобы газеты даже не успели поднять из-за этого шумиху. А если восстание будет отложено на потом, движение за независимость останется в подполье. Ираку придется сохранять бдительность. Что ж, нам не привыкать.

– Все это какая-то бессмыслица!
– сказал Дэйн, в основном самому себе.

– Почти все в нашей жизни кажется бессмысленным, - отозвался Хаким.
– Мы можем только поступать сообразно обстоятельствам. Если это в конце концов приводит к нужным результатам, мы называем свои действия правильными. Вот сейчас, например, меня больше устраивает, чтобы вы оставались живым и здоровым, чтобы потом могли ответить на кое-какие интересные вопросы, которые вам зададут английские власти.

– Я до сих пор не вполне вам доверяю, - признался Дэйн.

– Пойдемте со мной, убедитесь сами.
– Хаким легонько кивнул, прошел к двери и распахнул ее широким жестом.

Глава 21.

День двенадцатый.

Хаким ничего не делал наполовину. Он забрал Дэйна и Джабира из дома и привез в Шакик. Представил местному мэру и трем самым значительным лицам городка. Прозвучало множество взаимных комплиментов, и Хаким настоял на том, чтобы отвезти американца и его товарища за сорок миль, в Доху, на личном автомобиле. К машине прилагался водитель и двое вооруженных охранников, чтобы удостовериться, что поездка пройдет благополучно. Хаким провожал их, радушно улыбаясь, и даже помахал рукой на прощание. Все сорок миль до столицы Катара машина шла ровно, на большой скорости. В дороге никто не проронил ни слова. Джабир еще не вполне оправился от болезни, он лежал поперек сиденья с закрытыми глазами, придерживая руками живот. Водитель был полностью занят машиной, охранники между собой не разговаривали, а Дэйн размышлял.

В Доху они прибили вскоре после полудня. Водитель проехал вдоль главной площади и подрулил к серо-белому двухэтажному зданию.

– Здесь штаб-квартира ракканского движения за независимость, - пояснил он Дэйну.
– Пройдите на второй этаж - нужные вам люди там.

– Спасибо, - сказал Дэйн.

– Да пожалуйста!

Едва Дэйн и Джабир вышли, водитель развернул машину и помчал обратно в Шакик.

***

Комитет занимал весь второй этаж. Все трое - Рауди, Лахт и Бикр были здесь - одни в огромной мрачной комнате. В комнате стояло несколько плетенных из камыша кресел, столики с остатками завтрака и немытыми чашками из-под кофе, три или четыре небольших диванчика. На стене был закреплен радиоприемник.

Дэйн уложил Джабира на диван. Старик Бикр торопливо опустил журнал и состроил привычное выражение величественного достоинства. Рауди выронил газету. Лахт, который как раз что-то писал, отложил ручку.

– Мы опасались, что вы не успеете, - сказал Лахт.

– Я и сам опасался, - сказал Дэйн.

– Что это с Джабиром?

– Наверное, что-то съел.

– Так... Мы готовы выслушать ваше сообщение.

Дэйн сообщил об иракских военных подразделениях, окруживших город, и по ходу рассказа все время наблюдал за лицами заговорщиков.

– Очень, очень плохо... Вся наша работа, все наши планы!
– воскликнул Рауди, затем заморгал и вцепился в свою жиденькую бородку.

– А может, иракцы уже оставили город?
– неуверенно предположил Бикр.

– Нет! Проклятые оккупанты остались там!
– вмешался Лахт. Он встал и зашагал по комнате из конца в конец, худой и длинный, злобный и раздраженный.
– Мы ничего не в силах сделать! Нужно перенести сроки восстания. Вы со мной согласны?

Раули и Бикр какую-то секунду поколебались, потом дружно кивнули. Лахт продолжал:

– Мистер Дэйн, я сейчас не в состоянии достойно оценить содеянное вами. Поймите меня правильно - трудно благодарить гонца, принесшего дурные вести. Но, поверьте, мы все равно вам чрезвычайно признательны.

– Ничего, - ответил Дэйн.

– Для вас зарезервирован отличный номер в гостинице "Париж", это как раз напротив через площадь. Гостиница, правда, не очень хорошая, но это лучшее, что есть в Дохе.

– Вы очень добры, - сказал Дэйн.

– Мы уже заказали вам билет на самолет, утренний рейс Катар - Амман. Там вы сможете пересесть на самолет в Европу.

– Прекрасно!
– сказал Дэйн и уселся в камышовое кресло.

Лахт спросил:

– Вы не желаете немного освежиться с дороги, мистер Дэйн, принять душ?

– Спешить некуда. Я, пожалуй, немного задержусь.

– Задержитесь? Это зачем?

– Мне хотелось бы дождаться, пока не передадут ваше распоряжение об отмене восстания.

Рауди вздохнул.

– Наш радист как раз сейчас обедает.

– Ничего, я подожду.

– Его не будет еще целый час, а то и два!

– Да я не спешу! А вот вы, кажется, должны бы поторопиться.

– Мистер Дэйн, вы что-то хотите нам сказать?
– спросил Рауди.

– Возможно. И я думаю, что у вас тоже есть что сказать мне.

– Что бы это все значило?

Дэйн выпрямился в кресле.

– Послушайте, давайте перестанем водить друг друга за нос! Вы ведь не собираетесь передавать приказ об отмене восстания!

Какое-то мгновение они молча сверлили его взглядами. Рауди хотел было сказать что-то неопределенное, но не решился. Бикр старался сохранить личину гордого достоинства. Лахт улыбнулся и сказал:

– Вы правы, мы не собираемся передавать такой приказ.

– Почему?

– Чтобы это понять, нужно немного разбираться в сегодняшней политике, мистер Дэйн.

– Я уж постараюсь как-нибудь разобраться.

– Хорошо. Во-первых, нужно учитывать такой факт: Ракка полностью созрела и готова к революции. Это необратимый исторический процесс. И мы, руководители революционного движения, на самом-то деле не в состоянии полностью его контролировать. Мы только предугадываем его развитие и следуем велениям времени. Если бы мы так не делали, наше место занимали бы другие люди.

Но все, кто находится в этой комнате, в то же время прекрасно понимают, что в настоящий момент революция победить не может. И ничего не изменится еще много месяцев, а то и лет. Но люди этого не понимают и не захотят понять. Они готовы бороться, готовы сражаться за свою независимость, хоть и не осознают тех сил, что ими движут. И они не смогут победить. А потому нам остается только сохранить свою позицию при неминуемом разгроме революционных сил.

Мы не можем выступить против революции! Она произойдет в Ракке так или иначе, и если мы ее не поддержим, то другие, менее искушенные люди займут наше место. И вполне естественно, что новые лидеры революционного движения обвинят в провале восстания нас! Таким образом, мы ничего не достигнем, если попытаемся предотвратить неизбежное.