Время больших пушек. Битва за Ленинград и Севастополь
Шрифт:
Но, как уже говорилось, супермарине в конце 1941 г. не справлялся со своими задачами на Средиземном море и физически не мог выделить хоть сколько-нибудь полноценных боевых кораблей на другие театры военных действий. Совсем другое дело – штурмовые средства.
Понятно, что этому «минифлоту» не нужен был проход через Проливы. Наоборот, морем они из Италии до Крыма вряд ли бы вообще дошли.
Все шесть подводных лодок типа СВ были погружены на железнодорожные платформы и с 25 апреля по 2 мая 1942 г. переправлены из Специи в Румынию в порт Констанца. Там их спустили на воду и в течение месяца ввели в боевой состав. А уже из Констанцы они своим ходом перешли в Ялту.
5 июня 1942 г. в ялтинский порт прибыли подводные лодки СВ-1 (командир – капатан-лейтенант Лезен д’Астен), СВ-2 (лейтенант Руссо) и СВ-3 (лейтенант Соррентино). 11 июня в Ялту пришла вторая группа лодок: СВ-4 (капитан-лейтенант Суриано),
Шесть торпедных катеров типа MAS были перевезены из Италии по шоссе в Вену на специальных трейлерах. Из Вены их отбуксировали по Дунаю до Черного моря, а там катера своим ходом пошли к берегам Крыма.
А вот для транспортировки пяти торпедных катеров МТSМ и пяти взрывающихся катеров МТМ была организована специальная колонна Моккагатта 10-й флотилии. 6 мая 1942 г. адмирал-инспектор герцог Аймоне д’Аоста [298] лично проводил автоколонну Моккагатта. Катера МТSМ разместили на специальных автоприцепах, буксируемых тягачами «666». Всего в колонне было 20 автомашин и тягачей, включая кран для подъема катеров. ПВО колонны осуществляли два 20-мм автомата, буксируемых автомобилем.
Итальянцы разместились на диком побережье, где через 50 лет будет построен дворец «Заря», известный по спектаклю, устроенному четой Горбачевых в августе 1991 г.
В помощь итальянцам немцы прислали роту саперов, и через несколько дней была оборудована оперативная база, а катера МТSМ и МТМ спущены на воду.
31 мая генерал-полковник Манштейн решил осмотреть итальянскую флотилию, дислоцированную в Ялте и Форосе. Начал он с Фороса. Манштейна сопровождал Мимбелли и адмирал, командовавший германскими силами на Черном море. Главнокомандующему понравилась прекрасная погода и красивейшие дворцы южного берега Крыма. Проинспектировав базу в Ялте, Манштейн 4 июня [299] решил проехаться оттуда на катере MAS до Балаклавы и с моря осмотреть красоты Крыма.
Эта приятная прогулка чуть не стоила генерал-полковнику жизни. Предоставлю слово самому Манштейну: «На обратном пути у самой Ялты произошло несчастье. Вдруг вокруг нас засвистели, затрещали, защелкали пули и снаряды: на наш катер обрушились два истребителя. Так как они налетели на нас с солнечной стороны, а солнце было слепящим, мы не заметили их, а шум мощных моторов торпедного катера заглушил гул их моторов. За несколько секунд из шестнадцати человек, находившихся на борту, семь было убито и ранено. Катер загорелся, это было крайне опасно, так как могли взорваться торпеды, расположенные по бортам. Командир катера, молодой лейтенант итальянского флота, держался прекрасно. Не теряя присутствия духа, он принимал меры к спасению катера и людей. Мой адъютант Пепо прыгнул в воду, доплыл, несмотря на мины, до берега, задержал там – совершенно голый – грузовик, помчался на нем до Ялты, вызвал оттуда хорватскую моторную лодку, которая и отбуксировала нас в порт. Это была печальная поездка. Был убит итальянский унтер-офицер, ранено три матроса. Погиб также и начальник ялтинского порта, сопровождавший нас, капитан 1-го ранга фон Бредов». [300]
Кто же атаковал катер с Манштейном? В оперативных сводках авиации СОРа нет никаких упоминаний об атаках вражеских катеров с воздуха. Но вот в 1968 г. в мемуарах Героя Советского Союза М.В. Авдеева оказалась глава под названием «Наш „личный друг“ Эрих фон Манштейн».
По этому поводу историк Мирослав Морозов писал: "Изложенное в ней вкратце сводилось к следующему: однажды утром Авдеев в паре с Данилко получили задачу разведать движение противника по ялтинскому шоссе. Разведав шоссе, летчики заметили идущий вдоль берега катер. «Он шел с большой скоростью, – писал Авдеев. – Насколько я знал, таких судов немцы здесь не имели. Значит – штабной». Затем летчики проштурмовали катер, а при возвращении на аэродром договорились никому об этом не говорить – якобы потому, что выполнение разведывательного задания категорически воспрещало им самим вступать в бой с кем-либо. Дальше еще интересней: Данилко рассказал о случившемся Катрову, а тот всем остальным. В это же время якобы из радиоперехватов стало известно, что на атакованном катере находился сам Манштейн.
Все в этой истории ложь от начала до конца. Во-первых, советским самолетам-разведчикам не запрещалось, а, наоборот, рекомендовалось атковывать цели, что, как мы писали ранее, регулярно делали пилоты разведывательных Пе-2. Во-вторых, ни до, ни после самолеты 3-й ОАГ не атаковывали катеров у берегов Крыма. Нельзя забывать, что немецко-итальянский флот в составе нескольких катеров и сверхмалых подводных лодок на Черном море появился только к концу мая 1942 г., в то время как
ЧФ обладал десятками кораблей и катеров различного назначения. Увидев катер, летчики скорей всего подумали бы, что он советский – ведь в конвоях в Севастополь регулярно ходили сторожевые катера, торпедные катера использовались для несения дозорной службы и спасения экипажей сбитых самолетов. В-третьих, советская сторона в тот период не могла расшифровать радиосообщений немцев, кроме того, в документах 3-й ОАГ нет никаких упоминания о подобном перехвате и атаке на катер с Манштейном на борту.В-четвертных, ни Манштейн, ни Авдеев не упоминают, в какой именно день произошло это событие. В «Боевой летописи ВМФ 1941–1942 гг.» Атака отнесена к 4 июня, в мемуарах К.Д. Денисова – к 5-му. Ответ на все эти вопросы проливает 11-й том официальной истории итальянского флота, вышедший в 1972 г. Там достаточно подробно освещаются действия итальянских сил на Черном море в 1942 г., но об этом инциденте нет ни слова. Только на 42-й странице, где дается таблица со всеми выходами катеров, можно узнать, что атакованным торпедным катером был «MAS 571», и это событие произошло 3 июня. Самое интересное написано в последнем столбце. Отказывается, что атаковавшие истребители… были немецкими… Манштейн решил не выносить сор из избы. Вместо этого 10 июня Рихтнофен отдал приказ, запрещающий самолетам VIII авиакорпуса атаки любых подводных лодок и катеров в пределах всей акватории Черного моря. На этот раз возмутился командующий немецкими военно-морскими силами на Черном море вице-адмирал Вюрмбах. Он заявил, что ВМС союзников по «оси» не плавают по всему морю, а только в прилегающих к Крыму водах, и что он, наоборот, рассчитывает, что VIII авиакорпус примет самое активное участие в борьбе с кораблями, катерами и подводными лодками русских. После этого протеста 12 июня Рихтнофен изменил свое запрещение, конкретно указав, в каких именно водах плавают немецкие и итальянские катера. Тем не менее этот приказ привел к тому, что советские катера могли плавать к мысу Херсонес до последних дней обороны главной базы, подвигаясь опасности атак с воздуха только непосредственно у причалов мыса и у кавказских берегов". [301]
Итальянские же катера продолжали выходить в море. Согласно мемуарам князя Валерио Боргезе, командира 10-й флотилии MAS: "29 июня 5 торпедных катеров снова вышли в море, чтобы во взаимодействии с 6 немецкими десантными судами произвести демонстрацию высадки десанта на берегу между мысом Фиолент и Балаклавой с целью отвлечь внимание русских от настоящего десанта, который должен был высадиться в другом месте…
Чтобы привлечь к себе внимание противника, наши моряки кричали и стреляли, стараясь наделать как можно больше шума, катера маневрировали, наконец, один взрывающийся катер, управляемый старшиной Барбьери, был направлен прямо на берег и своим ужасающим взрывом еще больше усилил желаемую суматоху". [302]
На самом деле в 3 часа ночи 29 июня посты наблюдения береговой обороны засекли 12 моторных шхун с десантом и 5 итальянских торпедных катеров, шедших из Ялты мимо мыса Айя к Георгиевскому монастырю и Мраморной балке. Батарея № 18 (четыре 152-мм пушки Кане) открыла по ним огонь с дистанции 35–40 кабельтовых (6,4–7,3 км). В течение 15–20 минут 9 шхун было потоплено, а трем шхунам вместе с торпедными катерами удалось уйти.
Несколько слов стоит сказать о судьбе батареи БС-18 «Кентавр-2». 30 июня прямой наводкой из 152-мм пушек Кане было подбито два немецких танка. Так сказано в донесении, на самом деле это были самоходки противника. К утру 1 июня на батарее осталось тридцать 152-мм шрапнельных снарядов и несколько практических. Спасибо Октябрьскому, вывезшему снаряды! Пришлось стрелять шрапнелью и болванками. Тем не менее, в этот день атака румынского батальона на батарею была отбита с большими потерями. После этого противник пустил в ход авиацию, которая начала бомбить батарею. Было произведено несколько авианалетов и в результате повреждено одно орудие, а личный состав понес значительные потери ранеными и убитыми. Оставшиеся батарейцы по приказу командира батареи старшего лейтенанта Н.И. Дмитриева подорвали орудия и около 8 часов вечера 1 июля сумели пробиться на 35-ю батарею, где принимали участие в боях, в которых погиб Дмитриев.
К ночи 30 июня фронт войск севастопольской обороны проходил по рубежу: хутор Фирсова, хутор Иванова, хутор Пятницкого, слобода Рудольфова, Панорама и станция Севастополь.
Еще утром 30 июня, в 9 ч. 50 мин., Октябрьский послал телеграмму Буденному и Кузнецову: "Противник прорвался с Северной стороны на Корабельную сторону. Боевые действия протекали в характере уличных боев. Оставшиеся войска сильно устали… хотя большинство продолжает героически драться. Противник резко увеличил нажим авиацией, танками, надо считать, в таком положении мы продержимся максимум 2–3 дня.