Время бусово

— Длинный век и тяжкий труд!

— А детки?

— И детьми Бог вас не обидит.

— Слава тебе, Световид! — Поблагодарили Бога Бродич и Купава, направляясь к выходу из храма.

А на торжище перед храмом жрецы привели уже шесть черных ко-ней и ждали окончания вопросов Богу от жителей, чтоб начать послед-нее представление, являющееся неотъемлемой частью празднования дня Благодарения Световида. И заключалось оно в том, что к ногам шесте-рых коней, поставленных парами, привязывались копья, через которые один из назначенных Славояром жрецов должен был провести посвя-щенного Световиду белого коня. Если белый конь начинал переступать через древка копий с правой ноги и не сбивался при дальнейшем шест-вии через остальные древка, то любая война, в которой будут участво-вать курские вои, окажется победоносной для них. Если же белый конь начинал перешагивать через древка копий с левой ноги или же сбивался с шага, то война для курян обещала быть тяжелой и проигранной.

Все ждали выхода главного жреца. Многие, испробовав жертвен-ного мяса, не забыли и о сурице медовой, а потому были навеселе, как никак — праздник, но держались пристойно, как подобает внукам Сва-рожьим пред божественным ликом.

Вот, наконец, сопровождаемый молодыми жрецами, вышел из храма Славояр. Толпа притихла.

Славояр и жрецы подошли к белому коню и стали его осматривать, по очереди поглаживая ладонями по холке, крупу и лоснящимся бокам. Необходимо было определить: долго ли и много ли скакал на священ-ном коне Световид, сражаясь предпраздничной ночью с врагами сла-вянских племен, не вспотел ли он, не покрылся ли пеной, неся тяжкое бремя в тяжелой борьбе.

— Белый конь чист! — торжественно произнес Славояр, окончив об-ряд осмотра священного коня.

Это означало, что враги курян далеко и что они не представляют грозной силы.

— Слава! Слава! Слава, Световиду! — взорвалась радостными во-плями толпа курян. — Слава!

Поднявшийся на торжище шум насторожил коней, в том числе и белого. Они тревожно запрядали ушами, кося лиловыми глазами на лю-дей и переступая с ноги на ногу. Но их тут же успокоили ласковым по-хлопыванием ладоней по холкам. Опытные коноводы, не теряя время, привязали копья к ногам пар, а назначенный Славояром жрец уже под-водил белого коня.

Толпа вновь притихла, молча следя за действиями коня. Конь спо-койно прошествовал все древка, начав с правой ноги, не сбившись и не зацепив копытом ни одного древка.

— Священный конь прошел! — оповестил главный жрец курян тра-диционной фразой. — Слава, Световиду, он не сбился!

— Слава! Слава! — Взревела толпа.

Куряне радовались благополучному исходу, предначертанных Бо-гом предзнаменований, а жрецы повели белого коня на священные луга, на которых он должен будет пастись под тщательным приглядом до следующего лета. Ни один волос не должен упасть с белого коня, ни одна шерстинка. Смерть ожидала каждого, кто вздумает поднять руку на священное животное!

— Прекрасный град мы с тобой построили, княже! — Не переставал восхищаться воевода Хват новой крепостью. — Смотри, как народ весе-лится, храму новому радуется.

— Град, конечно, прекрасный, — соглашался Кур со своим воеводой, — но народ наш не граду и храму светлому радуется, а празднику Свето-видову.

— И пусть, — не теряет бодрости духа Хват. — Но крепость-то по-строили… — И добавляет заветное: — Нам бы теперь, князь, сотню воо-руженных воинов при крепости иметь, постоянную дружину…

— А зачем? — прищурился Кур. — Курские мужи — при случае все воины умелые, охулки на руку не возьмут…

— Так чтобы всегда готовы были, — заранее припасенным ответом отрубит воевода. — Чтобы постоянно при крепости были, при броне и при конях. Ведь сам знаешь, — продолжает он, видя, что князь не пере-бивает, слушает, — пока наши вои о беде какой узнают, пока мечами опояшутся, пока соберутся — враг много беды успевает сделать. И скро-ется. Потом иди ищи-свищи его в поле… А тут — воинство всегда наго-тове. Чуть что — на коней вскочили, и в бой!

— Вы с жрецом нашим, Славояром, — иронично усмехнулся Кур, — словно сговорились: об одном мне в уши дуете.

— При чем тут Славояр? — Откровенное недоумение в голосе Хвата. — У него жизнь тихая, мирная: богам служить, да мирян уму-разуму учить.

— И тихая, и мирная, — словно, соглашаясь с воеводой, начал князь, — но и он мне: нужна военная дружина при храме Световида! О трех сотнях воинов возмечтал, как в Киеве Днепровском, как в Словенске Великом. Но то же грады великие. Им наш Курск и наш храм не чета.

В голосе князя чувствовались нотки сожаления. Желалось курско-му князю, чтобы их град был более люден и обширен.

— Вот так жрец-удалец! — воскликнул воевода восторженно и от удивления потянулся пятерней десницы к затылку. — Это я не хват, а он хват, да еще какой хват! Эка, удумал! Знал, что великомудр и учен, во многих тайных делах сведущ, но чтобы о воеводстве возмечтал — даже во сне присниться не могло! Вот так жрец! — Не переставал восхищаться Славояром Хват. — Видать, ему общения с богами мало — воинство по-давай! А ты, княже, что? — вдруг спохватился он.

— А я что, — вопросом на вопрос ответил Кур, — я ничего. Сказал, что подумаю. Не к спеху то… Меня другое беспокоит: лето прошло, скоро холода, как наши дома стужу зимнюю сдюжат? Как печник Дого-да с кузнецом Ковалем ни стараются — никак печь мне не сложат. Что ни смастерят — все разваливается. Глина почему-то не держится, назад оползает, когда трубу пытаются наверх вести.

Лицо князя из благостно-покровительственного и степенного пре-образилось в озабоченное.

— А я ничего мудрить не стал, — отозвался на то воевода, оставив прежние вопросы, задаваемые им князю, без ответов, в забвении, раз князь не пожелал на них отвечать, — решил топиться по старинке. Толь-ко печь на первом ярусе побольше печники мне поставили, чтобы тепла больше давала. С дымом век жили — не умерли, и дальше проживем, не помрем. Только придется со второго яруса всем на первый перейти. В тесноте — не в обиде! — Пошутил Хват. — Хотя, по правде сказать, на втором ярусе без сажи и копоти отлично жить!

— Вот в том-то и дело! — отозвался удрученно Кур.

Протекавший легко и непринужденно разговор вдруг как бы спо-ткнулся о невидимую преграду.

Впрочем, некоторое время они еще поговорили меж собой о том, о сем и разошлись по домам продолжать праздник с домочадцами. Знали, что дома столы от блюд всяких ломятся — любили русичи праздники отмечать. Тем паче, что праздник Световида — всем праздникам празд-ник!

Праздник Световида плавно перетек в длящиеся до самых замороз-ков торговые сделки-ярмарки. В эту осень на курское торжище прибыли торговые гости не только из ближайших градов и поселений, не только местные селяне и огнищане, но и из дальних краев и земель, прослышав о строительстве новой крепости и храма Световида.

Ремесленники везли в Курск изделия рук своих.

Кузнецы — всякую железную утварь, необходимую как в домаш-нем обиходе, так и для ремесленных дел.

Оружейники — всякое оружие, без которого русичу и шагу не сту-пить.

Шорники — сбрую конскую: уздечки, седла, хомуты.

Сапожники — сапожки юфтевые да сафьяновые чуть ли не всех цветов радуги, или же попроще — кожаные.

Горшечники — тонкое производство рук своих: миски, горшки и кувшины всевозможные.

Плотники — плоды рук своих и инструментов хитроумных: кто де-ревянное ведерко, кто кадку, кто посуду, тонко выточенную и различ-ными цветами-рисунками расписанную для красоты, кто сундучок хит-ро сработанный, кто поставец для фигурок богов.